Конрад Аденауэр - немец четырех эпох - Всеволод Ежов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Услышав однажды упрек в холодности, педантизме и излишней расчетливости, Аденауэр сказал:
— Тот, кто несет большую политическую ответственность, должен обладать горячим сердцем, но сохранять холодную голову. Если он не располагает такой головой и не обдумывает все холодно и спокойно, горячее сердце приведет его к заблуждениям.
Французский журналист, долго работавший в Бонне, как-то пошутил: Аденауэр знает старый рецепт коктейля, который позволяет ему умело управлять страной — одна часть суровости, одна часть благосклонности и две части невозмутимого спокойствия.
В резиденции канцлера обычно царила тишина. Аденауэр не выносил суеты и шума. Сотрудники знали, что, чем напряженнее становилась обстановка, тем спокойнее проявлял себя канцлер. Как-то он сказал секретарю:
— Государственный деятель, утративший спокойствие, рискует принять неправильное решение.
В подборе сотрудников Аденауэр проявлял осторожность. Отношения с самыми близкими помощниками строились не на слепом доверии, а на тщательном изучении их способностей и постоянном контроле. Со временем его доверие могло возрасти, но лишь немногим он доверял полностью.
Никто из министров не входил в круг друзей Аденауэра. Да их у него вообще было не так много. Самым близким другом оставался банкир Роберт Пфердменгес. С ним Аденауэр советовался по самым острым проблемам. Разговаривал на «ты», что случалось только в семье, да еще с двумя-тремя старинными знакомыми.
Время от времени во дворце Шаумбург для обсуждения наиболее острых вопросов собирался узкий круг лиц, которых Аденауэр особенно ценил. К таким встречам привлекались один из видных деятелей ХДС/ХСС, ставший позднее министром иностранных дел Брентано, лидер Свободной демократической партии Делер, будущий канцлер Кизингер, министр финансов Шефер, лидер ХСС Штраус. Обмен мнениями носил неофициальный характер и не заканчивался выработкой решений. Их потом принимал канцлер, тщательно взвесив все, что слышал.
Среди помощников Аденауэр предпочитал хороших исполнителей, а не спорщиков, тех, кто без особых дискуссий и сомнений быстро и точно проводит в жизнь принятые им решения. Он редко привязывался к людям и легко расставался с сотрудниками, если того требовали обстоятельства или ему не нравились их деловые качества.
С первых дней канцлерства Аденауэр постоянно поддерживал контакты с представителями средств массовой информации. Он хорошо понимал роль СМИ в демократическом обществе. Не уклонялся от интервью и бесед с журналистами, от выступлений по радио и телевидению. Несколько позднее стал проводить регулярные встречи с ведущими журналистами в своей резиденции за чашкой чая. Беседы выливались подчас в откровенные диалоги. Но потом с руководителем управления по печати канцлера согласовывалось, что может идти в печать, а что останется для сведения только участников чаепития.
Часто разговоры принимали шутливый характер. Однажды один из журналистов как бы между прочим спросил:
— Как вы, господин федеральный канцлер, относитесь к своему возрасту?
Аденауэр с полной серьезностью ответил:
— Новейшие исследования показывают, что мозг может жить до 130 лет.
— И вы столько лет намерены оставаться канцлером? — не унимался журналист.
Не утрачивая серьезности, Аденауэр сказал:
— О нет, к тому времени я придумаю что-нибудь получше.
В другой раз он поведал журналистам:
— Я стал политическим деятелем не от любви к такому делу, а по нужде. По мне лучше быть садовником и разводить розы. Впрочем, и то и другое требует терпения. Меня поставили канцлером, чтобы быстро возродить и сделать процветающей обанкротившуюся фирму. Но для этого нужно много времени и терпения. Терпение — лучшее оружие побежденных.
Когда ему сказали, что Черчилль назвал его самым умным немецким государственным деятелем после Бисмарка, Аденауэр, уже прочитавший эту оценку в газетах, без тени улыбки на лице заметил:
— Да я, собственно, никого вокруг и не вижу.
В беседах с журналистами он не только высказывался, любил и сам послушать, проверить собственную точку зрения. Не терпел скоропалительных интервью. Как-то ему доложили, что корреспондент крупной газеты просит о встрече на 10–15 минут.
— Для такой беседы времени у меня нет, — сказал Аденауэр. — Видимо, ее просит незначительный журналист и ему лучше не приходить. Мне нужен час времени, чтобы объяснить мою политику.
Человек, обладающий властью, неизбежно становится объектом критики, подчас весьма резкой, со стороны независимой прессы, не говоря уже об оппозиционной. Аденауэр умел держать удары. Внимательно изучал все, что попадало о нем в средства массовой информации. Спокойно воспринимал многочисленные карикатуры. Иногда, когда нападки принимали оголтелый характер, просил помощников принять меры. Такое, однако, случалось редко. В разговоре с шефом службы печати, возмутившимся очередными наскоками, Аденауэр успокоил его:
— Это толстяку Эрхарду трудно — у него тонкая кожа. А я — тощий, но толстокожий.
По характеру конституции, формированию властных структур, всему образу жизни Федеративная Республика Германия была и остается демократическим правовым государством. И все же с момента ее основания в течение длительного периода, отмеченного как «эра Аденауэра», решающее влияние на внешнюю и внутреннюю политику оказывал один человек. Он не считал себя диктатором и таковым не был. Просто в рамках демократии Аденауэр умел действовать таким образом, что претворял в жизнь практически все свои замыслы.
В первые же годы его канцлерства утвердился термин «демократия канцлера». Кто-то вкладывал в это понятие негативный смысл и критиковал Аденауэра за единовластие. Другие подчеркивали умение канцлера, не нарушая демократических норм, пользоваться неограниченной властью.
Зять Аденауэра говорил о нем: «Он почти всегда проводит в жизнь свои собственные взгляды. Как он их отстаивает в каждом отдельном случае, как он легальными, демократическими методами привлекает на свою сторону возражающее большинство — об этом можно написать учебник для политика-демократа. Его высший принцип — опрокинуть возражения оппозиции. Второе правило — противникам надо дать высказаться до конца и лишь потом пускать в ход собственные аргументы и формулировать свою точку зрения. Однажды он мне сказал, что успеха в политике можно достигнуть лишь тогда, когда умеешь сидеть дольше, чем другие». Дочь Аденауэра Риа дополнила: «В семье осуществляется жесткая отцовская власть. Царит демократический принцип — дети совершенно свободно могут выбрать все, что угодно, из того, что желательно отцу».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});