Ученик - Евгений Малинин

Коляска развернулась и покатилась прочь, сопровождаемая страшным, хриплым, кашляющим старческим смехом. Прозрачный разрыв в двери с легким потрескиванием стал затягиваться, и скоро от него не осталось и следа.

Я устало опустился на свое деревянное ложе. Похоже, Магистру все же удалось меня достать. Если он сказал правду, а врать ему вроде бы было ни к чему, меня ожидала малоприятная перспектива – прожить всю свою жизнь за два-три часа и умереть в глубокой старости. А старость я всегда считал состоянием необратимым.

И тут меня охватила полная апатия. Нет, это не было следствием отчаяния или бессилия, что было бы вполне понятно. Просто я вытянулся на своей скамейке и мне стало все равно. Тело отдыхало в полном бездействии, а разум затаился в ожидании малейшего изменения обстановки. Так прошло около часа.

Когда раздался шорох открываемой двери, я даже не повернул голову. Между тем вокруг с громким шарканьем и позвякиванием топталось несколько людей, которые затаскивали в комнату тяжелые, по всей видимости, предметы. Грубый хриплый бас неразборчиво вырявкивал указания и понукания. Когда топотня удалилась в коридор, тот же бас вполне явственно прохрипел:

– Что, жратвы назаказывал, а аппетит пропал? Ничего, жри больше, рыжая зараза, побольше съешь – подольше гореть будешь! Все честным людям развлечение.

Дверь с тихим шорохом захлопнулась. В комнате начал нарастать аромат деликатесов.

Я приподнялся на своей скамейке.

Комната разительно переменилась. У противоположной стены разместилась узкая, низкая тахта, на которой были разбросаны небольшие цветные атласные подушки. Перед тахтой, занимая более половины комнаты, стоял низенький стол, заставленный блюдами, тарелками, судками, вазами и другими столовыми емкостями. В центре стола в окружении бутылок с нарзаном гордо возвышались два графина – один высокий и узкий, другой низкий и пузатый – с жидкостью знакомого сиреневого цвета. Коптящая плошка исчезла со стены, а вместо нее к потолку было подвешено хрустальное блюдо с лучисто посверкивающими подвесками, видимо, скрывавшее установленный внутри светильник.

Я поднялся и подошел к столу, отметив краем глаза, как мое деревянное ложе размылось, потеряв очертания, и исчезло.

Есть особенно не хотелось, но надо было хоть чем-то заняться. Поэтому я уселся на тахту, перед единственным прибором, и задумчиво щелкнул пальцем по хрустальному бокалу. Он ответил мне тихим, чистым звоном, а ближний графин приподнялся над столом и медленно поплыл в мою сторону. Перед моим изумленным взором, пока пробка, выскользнув из горлышка, висела рядом, тонкая струйка вина, благоухая фиалками, неспешно перетекла из графина в бокал. Пробка снова ушла в горлышко графина, и тот вернулся на свое место, а я, судорожно прихватив ножку бокала, одним броском опрокинул в себя налитое. Тело с готовностью откликнулось на знакомые ощущения, немедленно потребовав следующую порцию. Я поставил бокал на стол и снова щелкнул по нему пальцем. Вся процедура повторилась.

Я подавил желание немедленно принять следующую порцию – мне в голову пришла неожиданная мысль, требовавшая серьезного раздумья. Наложив себе на тарелку снеди с разных концов стола, я принялся в ней ковыряться, отправляя в рот небольшие кусочки, одновременно размышляя над только что увиденным.

Несомненно, кувшинчик вел себя так, как он себя вел под влиянием магической указки. Просто я бессознательно повторил манипуляции Странника, которые наблюдал, сидя с ним за одним столом в гостинице. Похоже, я действительно был великолепным учеником чародея, хотя совершенно не чувствовал в себе такого таланта и не верил утверждению Леди о том, что все пришлецы чрезвычайно способны к магии. В то же время совсем недавно хозяин этого великолепного замка утверждал, что я не только не смогу ничему новому научиться, но и не в силах буду применить ничего из того, что я умею. А что, собственно, я умею? Получается, что либо Красный Магистр в разговоре со мной блефовал, стараясь не допустить того, чтобы я пробовал свое благоприобретенное магическое искусство, либо он ошибался в оценке моих способностей, и его заклятая комната не могла противостоять моим талантам. Хотя я и допускал первую возможность, вторая казалась мне более вероятной: уж больно мелковато для Магистра выглядел подобный блеф. Возможен, правда, был и третий вариант – меня провоцировали на применение магии с целью узнать предел моих возможностей, но непоколебимая уверенность Магистра в то, что я попался окончательно и бесповоротно, противоречила самой мысли о каких-либо еще сомнениях с его стороны. Необходимо было провести ходовые испытания своих магических возможностей, но сначала нужно было убедиться, насколько строго за мной наблюдают.

В этот момент мои челюсти свело, а из глаз закапали слезы от страшной горечи. Я нечаянно сунул в рот палец, измазанный какой-то необычайно горькой приправой. Это навело меня на еще одну мысль.

– Понасовали всякой гадости, а простой горчицы нет! – заорал я на все свои апартаменты. – Эй, гарсон, немедленно подай горчицы! – Я тряс в воздухе ломтем ветчины.

Ответом мне было молчание.

– Подать горчицы, паразиты! – надрывался я.

Молчание. Я оглядел голые стены бешеным взглядом и снова заорал:

– Дайте горчицы, гады! Сдохну с голоду без горчицы, кого сжигать будете?!

Молчание.

Тогда я вылез из-за стола, подошел к двери и начал колотить в нее каблуком сапога. Через мгновение за дверью завозились, и со слабым треском в ней появилась мерцающая щель, тут же расширившаяся до маленького окошечка. В окошке появилась совершенно голая, даже без бровей, голова и спросила знакомым хриплым басом:

– Чего колотишь, чего колотишь?! Хочешь, чтоб я тебе ноги поотрывал?

– Зови сюда своего красного старикана, рожа! – заорал я в ответ. – Пусть горчицы подаст, есть ваши харчи без нее невозможно!

– Чего подаст? – Голый череп недоуменно захлопал глазами.

– Слушай, ну ты тупой! Не знаешь, что такое горчица! Зови хозяина, с ним разбираться буду!

– Магистр занят, и тобой, мертвяк, заниматься у него времени нет, – нагло заявил он в ответ. – Объясняй, чего надо, мне, я сделаю.

– Видишь ли, любезнейший, – начал я изгаляться, – я привык кушать мясо исключительно с горчицей. Мой требовательный вкус не может обходиться без такой изысканной приправы. И уж коли твой древний хозяин взялся исполнять все мои последние желания, будь так любезен, подай горчицы, гад! – закончил я тираду очередным воплем. Любому на месте этого гологолового стало бы ясно, что без горчицы мне не протянуть и десяти минут. Он на минуту задумался, а затем забасил: