Послание из прошлого - Сергей Александрович Милушкин

предстала перед глазами мужчины, потрясла его до глубины души. Некоторое время он стоял неподвижно. Витя слышал его частое, сбивчивое сопение.

Потом человек прочистил горло и каким‑то дрожащим голосом крикнул наверх:

— Э… товарищ капитан, тут… тут кажется потоп из говна! Еще немного и все это польется на улицу!

Витя вжался в стену, боясь вздохнуть.

Если про него вспомнят, разумеется, раздумывать никто не будет, его бросятся спасать.

И тогда… Впрочем…

— Дядя… — позвал он тихим голосом и вдруг почувствовал к себе такую жалость, что тут же расплакался. — Дяденька! Спасите меня! Я тут!

Мужчина, скорее всего это был милиционер, уже начал подниматься обратно наверх, когда Витя заголосил.

Шаги замерли.

— А… черт! — рявкнул мужчина в сердцах. — Котенок! Чертов говняный котенок! — И он опять подошел к краю ступенек. Витя видел его длинную косую тень, упавшую на движущуюся субстанцию.

Несколько мгновений стояла тишина, нарушаемая звуком бьющей рывками струи из канализационной трубы.

— Я тут, дяденька… — взмолился Витя, потом вспомнил про шапку, быстро достал ее из сумки и напялил на голову.

— Нет, — твердо сказал мужчина. — Нет, нет и нет. Я туда не пойду. Да чтоб тебя!

Раздался шлепающий звук, и Витя понял, что мужчина спустился прямо в зловонную жижу.

— Где ты, парень? — услышал он голос. — Я тебя не вижу. Черт, как же тут воняет!

Глаза у Вити слезились и от вони он не смог сразу ответить.

Шлепающие шаги раздавались за стенкой.

— Я тут, — сдавленно произнес Витя, забравшись на небольшой приступок, остававшийся сухим. Он не мог сдвинуться с места. Ноги затекли, а спина стала деревянной. Но теперь даже столбняк казался ему не таким уж плохим исходом по сравнению с погребением в вонючем склепе.

Голова у него кружилась, сумка стала неимоверно тяжелой, ее лямки резали плечо.

— Да где ты, черт тебя побрал!

Мужчина наконец вышел из‑за стены и увидел Витю.

Витя тоже его заметил — молодой милиционер в форме, на лице которого застыла гримаса отвращения. В глазах от испарений у мужчины стояли слезы. Он постоянно их тер, но от этого ему становилось еще хуже.

— Чего ты сюда полез? — спросил он сдавленно. Его острый кадык смешно дергался, и Витя подумал, что парня сейчас вырвет.

Однако он додумался расстегнуть милицейскую куртку и закрыл ее полой лицо. Оставив только глаза, он почти наощупь продвигался вперед.

— И это хваленый центр! Арбат! — беззлобно хрипел парень, с трудом вынимая ноги из вязкого болота. — Не могут канализацию сделать!

Чтобы сверить курс, он еще раз взглянул на мальчика, стоящего на возвышении и вжавшегося в стену и медленно двинулся к нему.

— Так… потерпи… дядя Степа идет на помощь… — попытался пошутить милиционер, но закашлялся. Фраза его оборвалась

— От переднего края раскаты гремят, Похоронки доходят до тыла… — хрипел парень, с трудом переставляя ноги.

Витя дрожал всем телом. Он понятия не имел, что будет дальше и боялся он даже не того, что произойдет, когда его все же достанут и выведут на белый свет, а того, что сейчас этот молоденький милиционер споткнется, потеряет сознание и рухнет в зловонную жижу. А вслед за ним отправится и Витя, потому что стоять на маленьком уступке, прижавшись спиной к стене, он уже физически не мог.

— Потерпи! — проскрежетал зубами милиционер, вытягивая ногу из трясины. — Сейчас…

Видимо, он уже понял, что с форменными ботинками, брюками и остальным комплектом одежды, придется распрощаться, поэтому перестал ставить ногу так, будто бы под нею могло быть какое‑то менее глубокое и грязное место.

Везде было одинаково паршиво.

— Держись, парень! — милиционер протянул Вите руки и тот, не веря своему счастью, схватился сначала за одну, потом за другую.

Мужчина подумал, потом чуть отстранил Витю, повернулся спиной и сказал:

— Вот, так будет лучше! На лошадке умеешь?

Витя сначала оскорбился — он был уже в шестом классе, какая лошадка? Это для детского сада! Потом, оценив ситуацию, решил не выпендриваться.

Он обхватил шею милиционера одной рукой, протянул ногу, которую мужчина тут же подхватил и перелез полностью.

— Ну вот, поскакали!

Наверное, у него маленькие дети, подумал Витя, и он просто думает, что я сильно перепугался. Хочет меня успокоить. Впрочем, так оно и было.

Он вдруг почувствовал теплую благодарность к этому парню, который полез за ним в это дерьмо… другой бы плюнул и сказал, что будет дожидаться коммунальщиков. Или еще кого‑нибудь.

— Спасибо вам, дядя, — странным фальцетом пропищал Витя. — Я… я чуть‑чуть не задохнулся.

— Да уж, — сказал милиционер. — Как тебя угораздило. Нашел котейку‑то?

Витя покачал головой. Он вдруг почти поверил, что котейка на самом деле был и нуждался в спасении.

— А как вас зовут? — вдруг спросил Витя, чувствуя, как тяжело парню его нести. Дыхание милиционера было тяжелым и каким‑то свистящим. От вони резало глаза, а легкие выворачивало наизнанку.

— Меня?.. Леша меня зовут. Алексей Попов. Младший лейтенант уголовного розыска.

При этих словах Витя с силой сжал шею парня и тот охнул. Он пошатнулся, но успел ухватиться за ручку перил. Они почти подошли к лестнице.

— У меня папа тоже был младший лейтенант. А потом стал старший. А что вы тут делаете?

Парень постоял минутку, пытаясь отдышаться.

Сверху послышался окрик.

— Попов, ты где там? Не утонул?

— Иду, товарищ капитан, — откликнулся парень.

Витя посмотрел вниз. Милиционер стоял по щиколотку в грязной темно‑коричневой жиже. Штаны его почти по колено были мокрыми.

— Мы тут… дело у нас. Кража в квартире наверху. Украли очень ценные драгоценности… — он сделал шаг и наконец вышел на сухие ступеньки. Его пошатывало и как‑то знобило, будто он был пьян. — В общем, не ожидал я, что так вот начну… Это мое первое дело… — признался он, опуская Витю на сухой бетон. — А твой батя где служит?

Вите вдруг сделалось настолько стыдно, что он едва сдержался, чтобы не рассказать все как на духу — от магнитофона до, собственно, спрятанной коробки в спортивной сумке.

Когда он открыл рот, чтобы выдать молоденькому милиционеру все — от «а» до «я» (потому что поклялся больше никому и никогда не врать), его вдруг прошибла жуткая мысль:

РАЦИЯ ОСТАЛАСЬ ВНИЗУ.

Она осталась лежать там, рядом с трубой, куда он ее положил,