Впусти меня - Йон Линдквист

Тренировка прошла хорошо. Он оказался не таким слабаком, как думал, даже обогнал пару ребят, ходивших сюда не в первый раз. Опасения, что физрук начнет его расспрашивать о сегодняшнем происшествии на льду, оказались напрасны. Физрук только спросил: «Хочешь поговорить об этом?» — и, когда Оскар покачал головой в ответ, больше не задавал вопросов.

Бассейн был иным миром, жившим по своим правилам, не то что школа. Физрук был не таким строгим, и к Оскару никто не приставал. Впрочем, Микке здесь и не было. Может, теперь Микке его боится?! Эта мысль кружила голову.

Он пошел навстречу Эли.

— Привет.

— Здорово.

Теперь уже Эли использовала это словечко. На ней болталась клетчатая рубашка, которая была ей слишком велика, — в ней она снова выглядела такой маленькой, съежившейся. Кожа высохла, лицо исхудало. Еще вчера вечером Оскар заметил первые седые пряди, сегодня же их стало куда больше.

Когда Эли была здорова, она казалась Оскару самой красивой девочкой на свете. Но то, что предстало его взгляду теперь… Он в жизни такого не встречал. Люди так не выглядят. Разве что карлики. Но карлики не такие худые, так что… Нет, это не шло ни в какое сравнение. Он был рад, что другие ребята ее не видят.

— Как дела? — спросил он.

— Так себе.

— Поиграем?

— Ага.

Бок о бок они пошли в сторону своего двора. У Оскара был план. Они заключат союз. Если они это сделают, Эли выздоровеет. Его будоражили мысли о волшебстве, навеянные прочитанными книгами. Но ведь волшебство и правда существует! Пусть его мало, но все-таки оно есть. Все, кто в него не верят, как правило, плохо кончают.

Они вошли во двор. Оскар прикоснулся к ее плечу.

— Пойдем к мусорке?

— Ну-у, давай…

Они вошли в подъезд Эли, и Оскар отпер дверь в подвал.

— У тебя что, нет ключа? — спросил он.

— По-моему, нет.

В подвале было темно — хоть глаз выколи. Дверь захлопнулась за их спиной с тяжелым стуком. Они неподвижно стояли бок о бок, в тишине раздавалось лишь их дыхание. Оскар прошептал:

— Знаешь, Эли, сегодня… Йонни с Микке пытались столкнуть меня в воду. В прорубь.

— Да ты что?! Слушай…

— Подожди. Знаешь, что я сделал? У меня в руках была здоровенная палка. И я стукнул Йонни по башке так, что пошла кровь. У него сотрясение мозга, его даже в больницу возили. Им так и не удалось столкнуть меня. Я… я его ударил!

Несколько секунд они стояли в тишине. Затем Эли произнесла:

— Оскар.

— Да?

— Ура!

Оскар протянул руку, чтобы включить свет, — ему хотелось заглянуть ей в лицо. Свет загорелся. Она смотрела прямо ему в глаза, и тогда он увидел ее зрачки. Те несколько секунд, что глаза привыкали к свету, они были как те кристаллы, что они изучали на уроках физики… как там это называется? Эллипсы.

Как у ящериц. Нет. Как у котов. Кошачьи глаза.

Эли моргнула. Зрачки снова стали нормальными.

— Ты чего?

— Ничего. Пойдем…

Оскар пошел к мусорохранилищу и открыл дверь. Мешок для мусора был почти полным, — видно, давно не меняли. Эли протиснулась мимо него, и они принялись рыться в мусоре. Оскар нашел пакет с пустыми бутылками, которые можно было сдать. Эли нашла игрушечный пластмассовый меч и, размахивая им, предложила:

— Давай проверим мусорку в соседнем подъезде?

— Не, вдруг там Томми и компания.

— Что это еще за компания?

— Да так, взрослые пацаны, которые иногда здесь… тусуются.

— И много их?

— Нет, трое. Чаще всего один Томми.

— И что, они очень опасные?

Оскар пожал плечами:

— Ну ладно, давай.

Они вошли в подъезд Томми и остановились у двери, ведущей в подвал. Поднеся ключ к замочной скважине, Оскар вдруг засомневался. А вдруг они там? Что если они увидят Эли? Вдруг он не сможет совладать с ситуацией? Эли подняла перед собой игрушечный меч и спросила:

— Что с тобой?

— Ничего.

Он открыл дверь. Не успели они войти в коридор, как он услышал музыку, доносящуюся из подвала. Он обернулся и прошептал:

— Они здесь! Пошли!

Эли остановилась, принюхалась:

— Чем это пахнет?

Оскар посмотрел, нет ли кого в коридоре, повел носом. Ничего не почувствовал, кроме привычного подвального запаха. Эли добавила:

— Краска. Или клей.

Оскар снова принюхался. Никакого запаха он не различил, однако он и так прекрасно знал, в чем дело. Когда он повернулся к Эли, чтобы увести ее отсюда, он заметил, что она возится с замком.

— Пойдем. Что ты делаешь?

— Да так, ничего…

Пока Оскар открывал дверь в коридор, ведущий в его подъезд, дверь за их спиной захлопнулась с каким-то странным звуком. Не было обычного щелчка. Только лязг металла. На обратном пути он рассказал Эли про клей и про то, какими тормозными становятся пацаны после того, как его нанюхаются.

В своем подвале Оскар опять почувствовал себя в безопасности. Он встал на колени и принялся пересчитывать пустые бутылки в пакете. Четырнадцать пивных и одна из-под водки — такие не принимают.

Подняв глаза, чтобы сообщить Эли результат, он увидел, что она стоит, занеся меч над его головой. Привыкший к ударам, он вздрогнул. Что-то пробормотав, Эли опустила меч ему на плечо и произнесла торжественным басом:

— Отныне провозглашаю тебя, о победитель Йонни, рыцарем Блакеберга и всей близлежащей округи, а именно Веллингбю… мм…

— Рокста.

— Рокста.

— Может, Энгбю?

— Может, Энгбю.

Эли легонько касалась мечом его плеча при каждом новом названии. Оскар вытащил нож из сумки, поднял его прямо перед собой и провозгласил себя Рыцарем-Может-Энгбю. Ему хотелось, чтобы Эли стала Прекрасной Дамой и он бы смог спасти ее из лап Дракона.

Но Эли сказала, что будет страшным чудовищем, из тех, что едят прекрасных дам на обед, и теперь ему придется с ней сражаться. Оскар не стал вынимать нож из чехла, пока они фехтовали, кричали и носились по коридорам. В самый разгар игры послышался звук ключа в замке.

Они забились в отсек, отведенный под овощехранилище, где еле-еле поместились вдвоем, пытаясь отдышаться. В подвале раздался мужской голос:

— Вы что тут вытворяете?

Оскар сидел, крепко прижавшись к Эли. В груди все бурлило. Мужчина сделал пару шагов по коридору.

— Вы где?

Он остановился, прислушался, и Оскар с Эли затаили дыхание. Потом он произнес:

— Сопляки чертовы! — И ушел.

Они еще посидели, чтобы удостовериться, что он не вернется, затем выползли наружу, прислонились к стене и прыснули от смеха. Потом Эли растянулась на бетонном полу, уставившись в потолок. Оскар коснулся ее ступни:

— Ты устала?

— Ага. Устала.

Оскар вытащил нож из чехла и посмотрел на него. Тяжелый, красивый. Оскар осторожно прижал указательный палец к острию, отдернул. На пальце появилась маленькая красная точка. Он прижал палец чуть сильнее. Когда он отнял палец, на нем выступила капля крови. Но такие дела так не делаются.

— Эли? Давай сделаем одну вещь?

Она все еще смотрела в потолок.

— Какую?

— Хочешь заключить со мной союз?

— Да.

Если бы она спросила: «Как это?» — возможно, он бы объяснил, что собирается сделать, но она просто сказала: «Да». Она была согласна на все, что бы это ни было. Оскар нервно сглотнул, зажал лезвие в кулак, зажмурился и медленно потянул за рукоятку. Резкая жгучая боль. Он тяжело задышал.

Неужели я это сделал?

Оскар открыл глаза, разжал ладонь. Да. На ней виднелась тонкая полоса, из которой медленно сочилась кровь; не так, как он это себе представлял — ровной линей, а цепочкой алых капель, которые на его глазах превращались в толстую кривую.

Эли подняла голову:

— Что ты делаешь?!

Все еще держа руку у лица, изучая ее, Оскар ответил:

— Это же просто. Эли, это совсем не…

Он протянул ей свою кровоточащую ладонь. Ее глаза расширились. Она изо всех сил затрясла головой и поползла назад, прочь от его руки.

— Оскар, нет…

— Да в чем дело?

— Оскар, нет.

— Это почти не больно.

Эли остановилась, не отрывая взгляд от его руки и продолжая мотать головой. Оскар протянул ей нож рукоятью вперед, держа его за лезвие.

— Если хочешь, можешь просто уколоть палец. А потом мы смешаем кровь. В знак того, что мы заключили союз.

Но Эли не брала нож. Оскар положил его на пол между ними, подставив ладонь под стекающие с другой руки капли крови.

— Ну, давай! Ты что, не хочешь?

— Оскар, я не могу… ты заразишься, ты…

— Ты даже ничего не почувствуешь…

По лицу Эли пронеслась призрачная тень, настолько преобразившая знакомые черты, что он опустил руку, забыв о каплях крови, падавших на пол. Он вдруг ясно увидел то самое чудовище, в которое они только что играли, и отпрянул назад, чувствуя, как боль в руке усиливается.