Впусти меня - Йон Линдквист

— Черт, что же делать?

Морган глубже запихнул руки в карманы, потопал, чтобы согреть ноги.

— Гёста единственный, кто мог бы что-то сделать.

Они посмотрели на окно квартиры, где жил Гёста. Занавесок не было, лишь грязный квадрат окна.

Ларри достал пачку сигарет. Они взяли по одной, Ларри дал Моргану прикурить, затем закурил сам. Они молча стояли и курили, разглядывая кучи снега, пока их не вывели из задумчивости детские голоса.

Группа детей с коньками и шлемами в руках вышла из школы, следуя за мужчиной военной выправки. Дети шли на расстоянии нескольких метров друг от друга, вышагивая в ногу. Они миновали Моргана и Ларри, застывших под мостом. Морган кивнул знакомому пацану со своего двора:

— Вы что, на войну собрались?

Парнишка покачал головой и собирался было что-то ответить, но лишь прибавил ходу, чтобы не отстать. Школьники направились к больнице, — видать, день здоровья или что-нибудь в этом роде. Морган затушил сигарету о подошву, сложил руки рупором и прокричал:

— Воздушная тревога! Все в укрытие!

Усмехнувшись, Ларри тоже затушил сигарету.

— Ты смотри, есть же еще такие! Небось требует, чтобы даже куртки в коридоре висели по стойке смирно. Ну так что, не пойдешь со мной?

— Не. Не могу я. Но ты давай, шевели ногами, глядишь, к строю приладишься!

— Ладно, увидимся!

— Давай!

Они расстались под мостом. Ларри медленным шагом исчез вслед за детьми, а Морган поднялся по лестнице. Теперь он уже весь окоченел. Не так уж это и плохо, суп из пакетика, особенно если залить его молоком.

Оскар шел рядом с учительницей. Ему надо было с кем-то поговорить, а никого лучше для этой цели он не знал.

И все же, если бы он мог, выбрал бы другую группу. Йонни с Микке никогда раньше не ходили на прогулки в день здоровья, а вот сегодня взяли и присоединились. И все утро перешептывались, поглядывая на него.

Так что Оскар шел рядом с учительницей — то ли для того, чтобы в ее лице обрести защиту, то ли чтобы поговорить со взрослым человеком.

Вот уже пять дней, как они с Эли были вместе. Они встречались каждый день на улице. Маме Оскар говорил, что гуляет с Юханом.

Вчера вечером Эли опять залезла к нему в окно. Они долго лежали голые, рассказывая истории, плавно перетекавшие одна в другую, а потом заснули, обнявшись, и утром Эли уже не было.

В кармане брюк рядом с замусоленной, зачитанной до дыр запиской теперь лежала еще одна. Оскар обнаружил ее сегодня утром на своем столе, собираясь в школу.

«МНЕ НАДО УДАЛИТЬСЯ, ЧТОБЫ ЖИТЬ, ИЛИ ОСТАТЬСЯ И ПРОСТИТЬСЯ С ЖИЗНЬЮ.[28] ТВОЯ ЭЛИ».

Он знал, что это из «Ромео и Джульетты». Эли объяснила, что ее первая записка была цитатой оттуда, и он взял книгу в школьной библиотеке. Книга ему в общем понравилась, несмотря на то что в ней попадалась масса непонятных слов. «Плат девственницы жалок и невзрачен». Неужели Эли все это понимала?

Йонни и Микке шли с девчонками метрах в двадцати позади Оскара с учительницей. Они миновали Китайский парк, где детсадовцы катались на санках с такими визгами, что закладывало уши. Оскар пнул ногой комок снега и тихо обратился к учительнице:

— Мари-Луиз?

— Да?

— А как понять, что кого-то любишь?

— Ой. Ну…

Учительница сунула руки в карманы пальто, кинув искоса взгляд на небо. Интересно, вспоминает ли она сейчас того парня, что пару раз встречал ее у школы? Оскару он не понравился. Скользкий тип.

— У всех, наверное, по-разному, но… я бы сказала, что это когда ты уверен… ну или, по крайней мере, когда тебе кажется, что ты хочешь быть с этим человеком.

— Когда не можешь жить без него, да?

— Да. Точно. Это когда два человека не могут жить друг без друга… Вот что такое любовь.

— Как Ромео и Джульетта.

— Да, и чем серьезнее препятствия… Постой, ты что, фильм смотрел?

— Читал.

Учительница посмотрела на него с улыбкой, которую он всегда так любил, но на этот раз она его лишь смутила. Он быстро добавил:

— А если это два мальчика?

— Тогда это дружба. Дружба — тоже своего рода любовь. Или ты имеешь в виду… ну, мальчики тоже иногда могут любить друг друга.

— И как это бывает?

Учительница несколько понизила голос:

— Как тебе сказать, в этом нет ничего плохого, но… может, мы поговорим об этом в другой раз?

Они прошли несколько метров в тишине, приближаясь к горке у Кварнвикен, которую еще называли Призрачной горой. Учительница всей грудью вдохнула холодный воздух с запахом сосен, а потом произнесла:

— Это такой союз. Не важно, мальчик ты или девочка, но вы вроде как становитесь одним целым. Я и ты. Такое нельзя не почувствовать.

Оскар кивнул. Девчоночьи голоса за спиной приближались. Еще немного — и они облепят учительницу со всех сторон, как это обычно бывает. Он пододвинулся поближе к ней, так что их куртки соприкоснулись, и спросил:

— А бывает такое, чтобы человек был одновременно и мальчиком, и девочкой? Или ни тем ни другим?

— Нет, по крайней мере у людей. У некоторых животных…

Мишель подбежала к ним, вереща:

— Мари-Луиз, Йонни напихал мне снега за шиворот!

Они уже почти спустились с горы. Вскоре все девчонки собрались вокруг учительницы, наперебой жалуясь на Йонни с Микке.

Оскар замедлил шаг, чуть отстав от них. Обернулся. Йонни с Микке стояли на вершине горы. Они помахали Оскару. Он не стал махать им в ответ. Вместо этого он поднял здоровенный сук, валяющийся у дороги, и пошел дальше, очищая его от листьев и веток.

Оскар миновал Дом с привидениями, давший название горе. Огромное складское помещение со стенами из гофрированной жести казалось совершенно неуместным среди редких низкорослых деревьев. На стене, обращенной к склону, кто-то вывел огромными буквами: «ГОНИ МОПЕД!»

Девочки играли в салки с учительницей, бегая по берегу озера. Он не собирался с ними играть. И плевать, что Йонни и Микке скоро его догонят. Оскар лишь крепче сжал свою палку, продолжая идти вперед.

Погода стояла отличная. Озеро замерзло еще пару дней назад, и лед был уже достаточно прочным, так что группа конькобежцев под предводительством физрука Авилы собиралась там кататься. Когда Йонни и Микке сказали, что присоединяются к прогулочной группе, Оскар даже задумался, не сбегать ли домой за коньками, чтобы переметнуться к конькобежцам. Но дома лежали коньки двухгодичной давности — вряд ли они теперь на него налезут.

К тому же он боялся льда.

Однажды, когда он был маленький и гостил у папы в Седерсвике, папа пошел проверить ловушки для раков. Оскар стоял на мостках и видел, как папа внезапно провалился под лед и на какое-то страшное мгновение его голова ушла под воду. Оскар был один и принялся что есть силы орать, призывая кого-нибудь на помощь. К счастью, у папы была пара ледовых крючьев и он смог выбраться из воды, но с тех пор Оскар неохотно ходил по льду.

Кто-то ухватил его за локти.

Оскар быстро повернул голову и увидел, что учительница с девчонками исчезли за поворотом дороги, ведущей вокруг холма. Йонни произнес:

— Ну что, Поросенок, искупнемся?

Оскар крепче сжал палку, что есть сил вцепившись в нее обеими руками. Это был его единственный шанс. Они рывком потащили его за собой. Вниз, ко льду.

— А Поросенок-то дерьмом воняет, его нужно помыть.

— Пусти!

— Отпустим, отпустим. Ты, главное, расслабься. Еще немного — и отпустим.

Они оказались на льду. Оскар был лишен всякой точки опоры. Они волокли его спиной вперед в сторону проруби у сауны, его каблуки прочерчивали две глубоких борозды на снегу. Он опустил палку между ног, пытаясь притормозить.

Вдали виднелись маленькие фигурки людей на льду. Он закричал, зовя их на помощь.

— Ори сколько влезет. Если повезет, успеют вытащить.

Черная пропасть во льду зияла всего в нескольких шагах. Оскар напряг все свои мускулы и резко рванулся в сторону. Микке выпустил его, и, повиснув на руках Йонни, Оскар размахнулся и со всей силы ударил его по лодыжке так, что палка чуть не вылетела из рук.

— Аааа, черт!

Йонни разжал пальцы, и Оскар упал на лед. Затем он встал на краю проруби и поднял палку обеими руками. Йонни держался за лодыжку.

— Ах ты тварь! Ну погоди у меня…

Йонни медленно направился к нему, видимо опасаясь толкать Оскара с разбега, чтобы самому не свалиться в воду. Жестом указал на палку:

— А ну положи на землю, не то убью, понял?

Оскар лишь крепче сжал зубы. Когда Йонни приблизился на расстояние вытянутой руки, Оскар с размаха обрушил палку, метя в плечо. Йонни увернулся, и Оскар почувствовал, как палка дрогнула, когда ее широкий конец угодил Йонни по уху. Тот откатился в сторону, как мяч для боулинга, и с диким воем распластался на льду.