'Империя Здоровья' - Сергей Анатольевич Смирнов

свое дело, и, отскочив в кусты, еще полминуты занимался испачканными брюками своего выходного костюма.

"Убытки спишу на ЦРУ, - рассчитал он. - Чтобы черт его побрал!"

Потом он спохватился...

Сначала в приемнике зашуршало, но наконец донесся голос:

- Сколько сейчас?

"Кажется, индиец", - определил аспирант.

- Шесть двадцать, - был ответ издали.

Аспирант огляделся и осознал, что уже существенно стемнело.

- Нет сомнения, она придет раньше. Не утерпит, - вероятно, с улыбкой заметил индиец.

- Тем лучше. Кое-что узнаем заранее. Потом я подгоню машину.

- Ты что, хотел прямо здесь?! - Голос индийца был смесью испуга и недовольства.

Донесся короткий стук, потом - шуршание.

- У меня есть мозги, Арни. Не беспокойся. У нас отличная легенда на любой случай. Мы покажем ей эпицентр, она же сама этого хотела... У меня интуиция, Арни. Позавчера я как нарочно приметил эту цистерну. Почему-то она мне понравилась. Ты ее не видел. Она под обрывом. Здесь, Арни, в нее никто никогда не полезет. Еще пару баррелей мазута... У нас будет время взять мазут.

- Поздновато лететь. Привлечем внимание.

- Арни, хоть тут и глушь, но не каменный век. Они что, вертолетов не видели?

Снова короткий стук.

- Ты думаешь, она в нее пролезет? По-моему, девчонка довольно пухленькая...

Глухой смешок.

- Значит, законсервируем по частям.

Что было с Ганнибалом: дрожь в коленях, страшная сухость во рту, прилив тошноты.

И вот замелькали перед его глазами черные стволы елей, и два раза не он, так его кейс гулко ударился об деревья, а потом его так жгуче хлестнуло по лицу, что он привалился к стволу и вспомнил дорожную пощечину.

Потом аспирант ясно запомнил свои выходные ботинки - освещенные фонарем, мокрые, облепленные грязью. В память врезался ему и носовой платок, в красную клетку, которым он вытер ботинки прежде, чем войти в корпус профилактория.

Кресло в холле и темный полированный столик были пусты.

И вообще Аннабель пропала бесследно. Никто не видел ее, никто не знал, где она остановилась. Наконец навстречу аспиранту попалась маленькая бабушка в чистеньком белом халате. Она сказала, что девушке из Америки дали на два дня комнату на четвертом этаже, а какую, она не знает.

Все двери на четвертом этаже оказались заперты. На стук и даже на голос представителя контрразведки, подтверждавший его полномочия, никто из-за дверей не отвечал. Повадки Аннабель были уже известны, и Ганнибал подумал: "Дура!"

Потом Ганнибал снова выскочил на свежий воздух, и корпус повернулся к нему то одним бортом, то другим. Все окна на четвертом этаже были темны, и Ганнибал сказал про себя: "Ну, извини, если ошибся".

Когда он поглядел на такое же темное, пустое небо, у него появился план - небольшой, но плотный.

Мучительно стараясь не переходить со спортивной ходьбы на запрещенный бег, Ганнибал по парадной асфальтовой дорожке достиг проходной, так же мучительно, как горячую сковородку, неся вопрос: "Где у них тут вертолетная площадка?"

Маскировочные деды доложили, где: "У них там своя вертушка, американская".

И вот снова сходились стеной черные ели и нехотя расступались, а потом внезапно распахнулся сумрак пустого широкого места, и Ганнибал различил в том сумраке небольшой вертолет.

Сначала он хотел подобраться к геликоптеру перебежками, но после первой же перебежки, распрямился и спокойно пошел вперед, потому что имел право и должен был действовать открыто.

Он прихватил с собой кстати попавшийся по дороге ящик, основательно расположился около вертолета, достал нужные инструменты, поднялся на ящик, потом спустился, вынул из кармана одолженную у дедов газету, промокнул ее как следует в луже, снова забрался на ящик, прилепил газету к стеклу и, вежливо постучав по нему увесистыми кусачками, минут через пять очутился внутри чужой собственности.

"Слесаря вызывали? - предвкушая приятную деятельность, спросил аспирант. - Теперь я вам тут наслесарю... Уж чего мы умеем, так это умеем".

Для начала он расквасил пару стеклышек на приборной доске, но такой поступок показался ему непростительно детским и просто непрофессиональным. Тогда он применил по назначению кусачки, потом - отвертку, потом, не совсем по назначению, - туристский топорик.

Потом он махнул скальпелем по сгустку каких-то проводков, отложил скальпель и стал оттягивать снизу какую-то отвисшую крышку. Что-то стукнуло его по ноге, он нагнулся - и шарахнулся в сторону: прямо в луче положенного на пол фонарика лежал пистолет, да не простой, а с батончиком глушителя.

Ганнибал не поднял его, а весь сам опустился к нему на пол и осторожно повертел в руках.

Сердце его заколотилось еще сильнее - заколотилось в ритме совсем нового плана.

- Вот это да!.. Вот спасибо... Вот спасибо Тебе, Господи! - бормотал аспирант, разбираясь где у пистолета что, как он стреляет и где у него предохранитель. - Прости меня, прости, пожалуйста... Я понимаю. Ангелы пистолетов не подкидывают. Значит, просто так положено. Судьба такая... "Карма" - вот как это называется на Востоке. Но мы - православные. Нам плевать на карму. Вот так-то, девочка моя... Не надо было покупать никаких "Макаровых". Надо было просто дождаться...

Тут он уже всерьез вспомнил про черный пистолет "Макаров" и про темперамент Аннабель - и опять весь похолодел так, что пистолет в руке показался совсем теплым. Мысль была ясна и страшна: Аннабель, конечно, могла запросто пойти на разборку вдвоем с "Макаровым", раз уж она уволила аспиранта Дроздова... и лучше теперь было не думать о том, что к вертолету уже везут ее труп.

Снова, но теперь уже испуганно, расступались ели-великаны. Только подступив к страшной лесной избушке, Ганнибал заметил, что прошел весь путь от вертолета просто так - с кейсом в одной руке и пистолетом наголо в другой. Вероятно, он выглядел неплохо.

У крыльца, почти вплотную к ступеням, стоял джип. Аспирант тихонько поднялся по ступеням и надавил на ручку - заперто. Тогда он злорадно ухмыльнулся. Неспеша он засунул кейс под крыльцо, оставив при себе только фонарик и нож, и двинулся по своему верному пути.

Подпольный мрак пустил его по протоптанной дороге, а, выбравшись наверх, в подсобку, Ганнибал нервно хохотнул, когда заметил, что распускает шнурок уже на втором ботинке.

Здесь, в маленьком и почти уютном пространстве, он решил собрать силы и информацию для последнего броска. Он подышал, огляделся и прижал к уху приемник.

- Где, детка, где?.. - Голос мощного блондина.

- Ублюдок! - Голос Аннабель!

- Хаген, хватит! - негромкий голос индийца.

"Договорилась с парнями", - напряженно подумал Ганнибал, поднялся из