'Империя Здоровья' - Сергей Анатольевич Смирнов

- и таможня дает добро. Ганнибал изобразил на своем лице самую предельную доброжелательность.

- Погоди одну минуту, ладно? - попросил он с самым искренним намеком.

- Ладно, - ухмыльнулась масса. - Доставай у нее из трусов. Только шустро.

И вот купе стало почти пустым и очень просторным.

- Возьми, - протянула Аннабель стодолларовую бумажку. - Все правильно. Нам не нужны лишние неприятности.

Ганнибал посмотрел ей в глаза и очень напрягся, и сильно сжал губы.

- Подожди меня, - сказал он и, распрямившись, вышел из купе.

Вторая половина общей массы громоздилась около титана, а первая, наверно, пока заполняла собой другое купе. Со спокойной улыбкой аспирант пошел вперед по коридору, стараясь крепче держаться на ногах.

- Есть маленькая проблема, - тихо сказал он, подойдя ко второй половине. - Такое дело... У вас презерватив не найдется? Приличный... Я бы взял за пятьдесят баксов... Я бы взял пару, но, хоть зарежьте, больше денег нет. Нищета.

И он вынул зеленую бумажку.

И тут он почувствовал, что находится между двух масс. Но он остался стоять, как стоял, не отрывая взгляд от глаз той массы, к которой подошел.

Массы переглянулись над головой аспиранта и ухмыльнулись - наверно, обе разом.

- На, бери, баптист, - басом раздалось позади, и аспирант ощутил, как ему сунули за шиворот штучку в пакетике, а зеленая бумажка выдернулась из его пальцев.

- Знаешь чего... - как бы нехотя выговорила половина массы перед аспирантом. - Продай-ка нам теперь этот гандон... за триста, вместе с чернявой.

- Ну, мужики. Лучше мочите меня прямо здесь без лишних разговоров, - спокойно и честно сказал массам аспирант, так же спокойно доставая штучку из-за шиворота и убирая ее в задний карман. - Сопротивляться не буду... Я за чернявую так и так головой отвечаю.

Массы снова переглянулись верхом.

- Ладно. Хрен с тобой, Матросов, - сказала масса позади аспиранта. - Дуй давай.

Ганнибал нерезко повернулся, обогнул массу сложно - через открытое пустое купе, зашагал по коридору, зашел к себе и сел.

- Все в порядке, - сказал он, чувствуя себя не в порядке, гнусно.

- Ты им заплатил? - осторожно спросила Аннабель.

- Все в порядке, - повысил голос Ганнибал.

Он вздохнул, достал фляжку, развел спирта в пепси-коле и проглотил нужную дозу транквилизатора.

Только после этого он закрыл дверь, посмотрел на Аннабель и сказал ей:

- Извини.

- Нет, это ты извини меня, - покачала головой Аннабель. - Я сделала ошибку. Потеряла инициативу. Ведь я - босс, а ты - переводчик. Я должна была сама договориться с ними. С любым человеком можно договориться. Я имела дело с такими же бандитами у себя, в Лос-Анджелесе. Такие же парни - не слишком интеллектуальные, немного агрессивные. Я могла договориться.

- Ты у таких же веселых парней покупала пушку? - мрачно спросил аспирант, чувствуя, что лучше не стало.

- У каких же еще?.. - пожала плечами шпионка, пока аспирант проглотил еще одну дозу коктейля. - Всегда можно найти общий язык.

- Конечно, ты же этнопсихолог, - мрачно признал аспирант, отдуваясь.

Аннабель вдруг вся подобралась и нахмурила черные брови.

- Ты считаешь, что я плохой этнопсихолог? - с вызовом спросила она.

- Я считаю, что ты - очень хороший этнопсихолог, - отрешенно ответил Ганнибал, напряженно думая, что третья доза, возможно, все-таки подавит внезапную депрессию.

- Я сейчас тебе это докажу! - совсем чужим голосом, какой-нибудь Снежной Королевы, изрекла Аннабель, вскочила и схватилась за тугую дверную ручку.

- Подожди, - тихо попросил Ганнибал, чувствуя себя еще хуже.

Он положил свою руку на решительные пальчики Аннабель, но обжегся.

- Пусти меня! - приказал "босс".

- Ани, прошу тебя... - тихо сказал подчиненный.

Дверь, содрогнувшись, выдохнула пустоту коридора, но Аннабель не успела сделать и шага наружу. Ганнибал обхватил ее сзади за шею, развернул всем своим весом, успев еще больно удариться локтем по ручке, чтобы по ходу операции закрыть дверь и повалил на нижнюю полку.

- Идиотка! Идиотка! - заскрипел Ганнибал зубами прямо у крепенького уха шпионки. - Дерьмо - твоя этнопсихология!

- Пьяный ублюдок! - шипела Аннабель, страшно брыкаясь и уже вся выворачиваясь из-под аспиранта. - Пусти меня!

- Что ты понимаешь, дура?! - хрипел, совсем озверев, аспирант. - Плевал я на твой Лос-Анджелес!

Аннабель вывернулась-таки, рванула аспиранта в сторону, страшно хрустнуло его собственное ухо об угол столика, но он, ослепнув на миг от боли, успел защемить ногой ее ногу и дернуть за рукав через себя. Тут уж оба загремели в проход. Ганнибал растопырился в нем, как мог, над американской шпионкой, окаменел и решил терпеть до конца. Получив жгучую оплеуху, он тихо и размеренно проговорил:

- Если ты сейчас пойдешь к ним, я... если я останусь жив... я больше никогда ничего для тебя делать не буду. И сойду на ближайшей остановке... и больше мне никогда не звони.

Аннабель затихла на грязном коврике, замерла и сверкнула глазами.

- Хорошо. Договор, - без ненависти и без любви сказала она. - Я обещаю, что останусь здесь. Ты обещаешь мне, что больше в мое дело не суешься. Я согласна. Твой риск не оправдан. Ты сейчас уходишь отсюда в другое купе. Я возмещу все твои расходы. Я выйду отсюда, только если ты сейчас уйдешь и будешь держаться от меня подальше.

Ганнибал протрезвел.

- Договор, - сказал он ей сверху, собрав в сердце все свое мужество.

Он немного опустился к ее губам, но она отвернула голову.

Оставалось только еще немного побарахтаться с ней почти в обнимку для того, чтобы самому подняться на ноги. Страшно болело ухо, сильно болел левый локоть.

Потом аспирант поднялся-таки, молча собрал свои вещи и, выходя, мирно обернулся.

- Теперь я вижу, что ты очень хороший этнопсихолог, - с улыбкой сказал он.

Аннабель на новый договор не пошла, а в ответ на улыбку только сверкнула глазами по-сицилийски.

В коридоре Ганнибал позволил себе один облегченный вздох: было пусто, "таможня", видать, работала в другом вагоне.

Одно купе, через дверь, было совсем пустым. Ганнибал устроился в нем налегке - разбросал матрац, бросил под голову сумку и завалился на спину как был, в одежде. Пару минут он даже не хотел скидывать на пол ботинок. Он поднес к глазам руку - часы повспыхивали отраженным светом фонарей, показывая: 1:02.

"Это все до нашей эры, - убедил себя