Дитя из слоновой кости - Генри Хаггард

Глава XVIII. Посольство

После этой церемонии все жрецы, за исключением Харута и двух других, удалились, вероятно затем, чтобы сообщить о своем решении остальному собранию, а через него — всему народу белых кенда. — Что вы хотите теперь делать? — по-английски спросил Харут, всегда говоривший на этом языке в присутствии Регнолла, — быть может, вы полетите обратно в город Дитяти? В таком случае, пожалуйста, возьмите и меня с собой, так как это избавит меня от долгой езды.

— О нет! — ответил я. — Мы прошли сюда через пещеру, где живет Отец Змей, который при виде нас умер от страха.

— Хорошая ложь, — восхищенно сказал Харут, — первоклассная ложь! Но удивительно, как вам удалось убить змею, которую мы считали бессмертной, так как она прожила несколько сот лет. Наш народ нашел ее, когда впервые пришел в эту страну. Это было мерзкое животное. Быть может, вы хотите посмотреть Дитя? Это можно, так как вы теперь наши братья. Только снимите шляпы и не разговаривайте.

Мы, конечно, выразили желание посмотреть Дитя. Харут ввел нас в небольшое святилище, достаточно просторное, чтобы вместить всех нас. В нише, устроенной в стене в дальнем конце его, стояло священное изображение, которое мы с Регноллом рассматривали с глубоким, благоговейным интересом. Это была статуя ребенка около двух футов высотой, вырезанная из цельного клыка слона. Она была настолько ветхой, что желтая слоновая кость покрылась множеством мелких трещинок. По ее виду можно было заключить, что она была сделана несколько тысяч лет тому назад и всегда сохранялась под покрывалом. Египетское происхождение статуи не вызывало сомнения. Возможно, что моделью для нее послужило дитя какого-нибудь фараона. Тонкая работа обнаруживала превосходного художника.

В святилище не было ничего другого, кроме кресла черного дерева с инкрустацией из слоновой кости, изображения змеи и двух свитков папируса, лежавших в нише вместе со статуей.

К моему великому разочарованию, Харут не разрешил даже прикоснуться к ним.

— Теперь вы и народ белых кенда — одно, — сказал он, когда мы вышли из святилища, — ваш конец — его конец; ваша судьба — его судьба; его тайна — ваша тайна. Ты, лорд Игеза, в награду за помощь нам получишь леди, которую мы похитили у тебя на Ниле.

— Как вам удалось сделать это? — прервал Харута Регнолл.

— Мы следили за тобой, господин. Мы следовали за тобой по Египту, пока не представился удобный случай. Когда наступила ночь, мы позвали леди, и она пришла на наш зов. Ты помнишь арабов, разъезжавших по берегу большой реки за день до похищения? Мы были в числе их, и нам удалось на верблюдах увезти леди через пустыню в нашу страну, точно так же, как я убежден, мы перевезем тебя и ее обратно.

— Я тоже верю в это, — ответил Регнолл, — вы причинили мне много зла. Но как могло случиться, что мой мальчик был убит слоном?

— Спроси об этом Джану, а не меня, — сумрачно ответил Харут. — Ты, Макумазан, получишь в награду много слоновой кости, которую ты видел на кладбище слонов по ту сторону реки Тавы. Когда ты убьешь Джану, стерегущего это место, и нанесешь поражение служащим ему черным кенда, мы дадим тебе верблюдов, чтобы довезти слоновую кость до кораблей. Что касается тебя, желтый человек, я думаю, что ты, который скоро унаследуешь все вещи, не ищешь награды.

— Старый маг хочет сказать, что я скоро умру, — задумчиво сплевывая, заметил Ханс, — что же, баас, я готов, если сперва умрет Джана и некоторые другие. Право, я становлюсь слишком старым для путешествий и сражений и потому буду рад перейти в другую страну, где снова сделаюсь молодым.

— Вздор! — воскликнул я.

— Западная и восточная дороги, — продолжал Харут, — единственные пути, ведущие к храму на вершине горы. Западный путь, который идет через пустыню, легко защитить. Относительно него нам нечего беспокоиться, так как оттуда трудно ждать нападения. Другое дело восточный. Я вам покажу его, если вы поедете со мной.

Он отдал несколько приказаний жрецам; те ушли почти бегом и через некоторое время вернулись, ведя нескольких верблюдов.

Мы сели на них и, проехав полмили, достигли ряда отвесных скал, образовавших наружный кратер.

В этих скалах был проход шириной в две — три сотни ярдов, в середине которого проходила дорога с окопами по сторонам, устроенными, очевидно, с целью обороны.

Видя, что эти укрепления представляют надежную защиту, я спросил, когда они выстроены.

Харут ответил, что во время последней войны, около ста лет тому назад, когда черные кенда были изгнаны из этого места, так как белые кенда в то время были многочисленнее, чем черные.

— Значит, Симба знает эту дорогу? — спросил я.

— Да, господин. И Джана знает ее, ибо по временам он посещает эти места и убивает всех, кого встретит. Только к храму он никогда не осмеливается приблизиться.

Я сказал Харуту, что нужно без промедления укрепить это место.

— Да, господин, — согласился он, — мы недостаточно сильны, чтобы напасть на черных кенда в их стране или встретить их в открытом поле. Только здесь может произойти решительное сражение между Джаной и Дитятей. Вы должны руководить нами в постройке на этом месте различных искусных укреплений, которые помогут нам победить Джану и черных кенда.

— Ты думаешь, Харут, что этот слон будет сопровождать Симбу и его воинов?

— Без сомнения, господин. Так бывало всегда. Джана повинуется Симбе и некоторым жрецам черных кенда, предки которых вскормили его. Кроме того, он сам умеет думать за себя. Это неуязвимый злой дух.

— Его левый глаз и конец хобота оказались уязвимыми, — заметил я, — хотя я не сомневаюсь в его способности соображать.

Мы произвели несколько измерений. Регнолл, хорошо знакомый с подобными вещами, вчерне сделал в своей записной книжке набросок местности для составления плана новых укреплений.

Мы возвратились в город, где нам теперь предстояло много дел. Утомленные долгой ездой, без сна проведенной ночью и всеми предыдущими треволнениями, мы, немного поев, улеглись спать.

Около пяти часов нас разбудил гонец Харута, просившего нас прийти по важному делу в Дом Собраний, который находился недалеко от нашего дома, на площади, где производилась меновая торговля.

Там мы нашли Харута и около двадцати других предводителей, за которыми на почтительном расстоянии стояло человек сто белых кенда, преимущественно женщин и детей, так как мужское население было занято уже начавшейся жатвой.

Нас проводили на почетные места.

Когда мы уселись (Ханс стал за нами), поднялся Харут и сообщил, что от черных кенда прибыло посольство, которое сейчас предстанет перед собранием.