Разоренное гнездо - Алла Холод
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А вот тут мою спокойную и уравновешенную Риту понесло.
– Что значит, твои вопросы? Твои вопросы – это вопросы выживаемости нашей семьи, значит, мы все имеем к ним отношение. Забудь, что такое «я решил» или «я решу» – нет таких понятий! Есть семья, в которой все может полететь в пропасть из-за твоей близорукости и коммерческой недальновидности!
– Рита, ты откуда всего этого набралась-то? – не выдержал я. – Тебе тягостно жить с таким тупицей, как я? Ну так живи самостоятельно, развивай свой бизнес и не отягощай себя этой иллюзией семьи. Дурацкой и бессмысленной, кстати сказать.
– Ничего себе! Так все это иллюзия? И почему же ты сразу все переводишь в такую плоскость?
– Ритуля, не считай всех людей глупее себя, тем более что и ты далеко не самая умная. Ты хочешь навязать мне срочную продажу бизнеса, а я спрашиваю тебя – зачем? И почему именно сейчас? Кто тебя сподвиг на такие разговоры? Чтобы принять такое решение, надо очень тщательно все взвесить и оценить. Я еще не сделал этого. А ты где-то тайком выучилась на финансового эксперта? Или это твоя женская интуиция тебе делает такие подсказки?
– Я тебе дело предлагала, и скоро ты сам поймешь, насколько я была права. Но ты это осознаешь, когда останешься нищим. Несостоятельным. Ты дурак, Женя!
– А ты считаешь, что именно сейчас, когда бизнес в загоне, выстроится очередь из желающих купить мои рестораны? Ты не противоречишь себе, бизнесвумен?
– Надо продавать помещения, пока они еще чего-то стоят, – настаивала Рита, – не бизнес, а помещения.
– Ты очень прозорлива, я никогда в этом не сомневался, – усмехнулся я, – но сначала попробуй прикинуть, сколько стоит продать бизнес с помещениями и сколько – просто помещения. И еще оглянись вокруг себя: я могу перечислить несколько успешных, стабильных коммерческих проектов, которые закрылись благодаря ковиду. Но назови мне хотя бы один, который открылся и процветает. Кроме доставки и аптек. Хотя и их, между нами говоря, больше не становится. И пока ты будешь думать, ко мне со своими гениальными идеями не лезь. И вообще не приставай. Это не твое дело, не ты его начинала, не ты вкладывала в него деньги, время и душу. Это делал я. А ты пила вино и красила ногти. Поэтому я попросил бы тебя продолжать заниматься своими делами.
– Второго такого фанфарона, как ты, больше нет в природе! – взвизгнула она. – Ты такой бизнесмен, как я балерина, не лучше. Ты тонешь и в последний момент не можешь даже ухватиться за спасательный круг, который тебе пока доступен. Ты просто бестолочь, Евген, тупая и никчемная бестолочь!
– Когда будет круг, – ответил я, – конкретный такой круг, тогда и поговорим.
Пожалуй, такой я свою Риту еще не видел. Глаза ее, вечно подернутые дымкой абсолютного равнодушия к окружающему миру, пылали и сверкали огнем, тело напряглось. Жена была в бешенстве, но я тогда не понимал его причины. Не получилось меня уговорить? Или тут что-то еще? Если честно, мне было не до Риткиных душевных метаний. Мне действительно следовало спасать свой бизнес. В ее словах имелось здравое зерно, но так и в таком тоне деловые вопросы не решаются.
Я совершенно не мог заниматься делами и решил дать себе небольшой отпуск, чтобы не ездить на работу. Шел уже третий день отсутствия Алекса, когда Наташа заглянула ко мне и жестом пригласила зайти в ее квартиру. На ней лица не было.
– С ним что-то случилось, – сказала она, даже не поздоровавшись, – мне только что звонили из полиции и спрашивали, знаком ли мне человек, с таким именем и фамилией.
– И что они сказали? – похолодел я.
– Что мне перезвонят в ближайшее время, – выдохнула Наташа, и я видел, что она уже еле держится. – Жень, что с ним могли произойти? Я же вижу, что ты что-то знаешь, ты раньше никогда не интересовался Алексом, а тут вдруг у тебя дело к нему появилось. Почему ты его ждешь? Он в чем-то замешан? Не молчи!
Я не знал, что отвечать. Признаться, что в ее отсутствие обыскивал квартиру и обнаружил кое-что любопытное? Нет, это было немыслимо. Тем более что рисунок с прикроватной тумбочки опять исчез. Так я мог хотя бы сослаться на него…
– Я тебе все объясню, но не сейчас, со временем. У меня есть к Алексу вопросы, связанные с его семьей. Он точно ни в чем не замешан. Просто мне кажется, что я когда-то очень давно знал его мать. Возможно, но я этого не утверждаю. Пусть он ответит на мои вопросы, все прояснит, и тогда ты все поймешь. Или я ошибаюсь, и понимать вообще нечего.
– Боюсь, уже никто никому ничего не прояснит, – горестно сказала она, – иначе мне не звонили бы из полиции.
Наташа опустилась на кухонный стульчик, как старушка, которая только что убрала со стола после поминок, и мне вдруг стало совсем не по себе.
Ей перезвонили довольно скоро, она нажала на звонок моей квартиры, но не стала дожидаться, пока я открою. Увидев пустую лестничную клетку и открытую входную дверь в ее студию, я понял все.
– В парке нашли тело молодого человека с огнестрельным ранением в сердце, – механическим голосом бормотала Наташа, – паспорт при нем имелся, а телефона не было. Полиция запросила операторов связи, и им сообщили, какой номер у Алекса. Сделали распечатку звонков, выяснили, что в его российской симке мало контактов, а самый активный – это мой номер. Вот они и позвонили, спросили про него, просили опознать.
А дальше начался кошмар. Наташа рыдала, я попытался ее утешить, но меня самого трясло, и на ватных ногах я вернулся в свою квартиру, где меня уже поджидала Алиса с вопросом:
– Что за вой из-за Наташиной двери?
Пришлось сообщить ей плохую новость, и вскоре кошмар – как тайфун – поглотил весь наш тихий, респектабельный особняк. Даже трудно сказать, сколько прошло времени, прежде чем к нашему дому подъехали две машины: одна полицейская, другая с надписью «Следственный комитет». Вошли люди: два оперативника и следователь, молодой, холеный, очень строгого вида парень. Они спросили, где проживал гражданин Испании Алекс Кински, я проводил их к Наташиной двери и вошел вместе с ними. Одному из оперов это показалось странным, и он спросил, кто я, собственно, такой и почему другие жильцы высыпали из своих квартир. Вроде как свадьба не
