Тайна Несвижского замка - Сергей Иванович Бортников

– В таком случае тебе лучше помолчать. Будешь знать реальную обстановку на фронтах, тогда и поболтаем на эту тему.

– Лады, – наконец угомонился кавказский исполин, после чего повернулся к товарищам по несчастью. – Ну что, братцы, пошли?

– Я готов, – мгновенно дал согласие на очевидную авантюру сержант Чепцов, хоть ещё немного хромал на левую ногу и носил марлевую повязку на лбу.

А вот Яша неожиданно заупрямился:

– Вы как хотите, а я останусь здесь! Некуда мне идти…

8

Плечов под присмотром своего бывшего сослуживца, умышленно отставшего на несколько метров, чтобы «не мешать друзьям изливать свои чувства» (сам Дибинский следил за расставанием расчувствовавшихся представителей «низшей расы» с кривой усмешкой), провёл Саньку с Автандилом до ближайшего леса.

Передал им торбу, набитую продуктами от сердобольного пастора, и, поочерёдно обняв, пожелал доброго пути.

– Дибинский не врёт: немец прёт в глубь нашей родины со страшной силой, – печально сообщил Ярослав перед самым расставанием. – Так что будьте предельно осторожны. Благо, леса здесь глухие, часто – непроходимые…

– Нам бы Минска добраться, – оборвал его на полуслове Лежава. – А там… Может, как-то свяжемся с батоно и будем бить врага с ним вместе. Если не на фронте, так тут. В тылу…

– А ты? – Яра перевёл взгляд на человека, который должен был то ли спасать его в случае опасности, то ли… добить, чтобы не попал к врагу.

– У меня индивидуальная программа, отступать от которой я не намерен ни при каких обстоятельствах! – кисло улыбнулся тот.

– Намерен не намерен, а сейчас надо уходить, пока фашисты ничего не пронюхали о вашей прошлой жизни. Если они узнают, кто был в их руках, виселицы никому из нас не избежать – точно. Причём не бутафорской, постановочной, а самой настоящей.

– Ежу понятно, – тяжело обронил сержант госбезопасности, уставший ворочать языком: слова всё ещё давались ему с большим трудом.

– Но есть и хорошие новости, – напоследок попытался добавить товарищам немножко оптимизма никогда не унывающий философ. – Говорят, в лесах полно нашего брата. Партийный актив, военнослужащие, отбившиеся от своих частей, местные комсомольцы, простые советские патриоты. Думаю, при случае они вам помогут…

– Если не прихлопнут, как врагов народа, – с явной грустинкой в голосе заключил Чепцов. – Аусвайсы-то у нас настоящие…

– Ничего… Подозреваю, у каждого из вас в нижнем белье зашито ещё не одно удостоверение, – улыбнулся профессор. – Как бы там ни было, если кто-то окажется в Москве, пусть наберёт этот номер и скажет, что я живой. Всё.

Он передал в руки каждому по клочку бумаги и, резко развернувшись, пошёл к своему «коллеге» из «Аненербе».

Война войной.

А наука наукой.

Правда, что он предпримет, если им удастся обнаружить пропавшую христианскую святыню, Плечов ещё не знал. Однако на все сто был уверен: врагу она не достанется никоим образом…

9

– Ну что, пришло время открывать карты? – Дибинский опустился на густую, давно не кошенную траву, обильно разросшуюся сразу за костёлом Сердца Иисуса, и прижался спиной к одинокой, очень тонкой берёзке, чахнувшей под тенью Божьего храма, жестом приглашая «тёзку» расположиться рядом.

Что ж, с удовольствием!

Яра нырнул в дикорастующую зелень и, распластавшись на спине, уставился прямёхенько на солнце, в тот год особенно охотно расплёскивавшее свои щедрые лучи не только над Советской Белоруссией, но и всей, как говорится, европейской частью могучего Союза братских республик.

– Начинай! Разрешаю!

Плечов без тени сомнения, наглым образом прибрал к своим рукам бразды правления предстоящей научной беседой. Даром, что ли, он – «выдающийся советский философ»?

– Полагаю, рассказывать о своих похождениях времён босоногого детства – особой надобности нет, – бывший однофлотец сорвал какой-то странный жёлто-фиолетовый полевой цветок и, вдохнув его смрадный аромат, закатил глаза – то ли с отвращением, то ли с наслаждением (есть среди людей и такого рода извращенцы!) – после чего тихо молвил: – Тем более, что мою официальную биографию в твоём ведомстве давно перелопатили вдоль и поперек…

– Это правда, – наконец, оторвав взгляд от небесного светила, констатировал Ярослав Иванович. – Авокадо от авокадо недалеко падает.

– Ты о чём?

– Наши специалисты по генеалогии тщательно изучили твоё родовое дерево и выяснили, что твои предки сплошь и рядом – ярые враги не только нынешней рабоче-крестьянской власти, но и вообще всего русского. Однако лично к вам, господин штурмбаннфюрер, у меня никаких претензий нет… Разве можно было вырасти кем-то другим в столь неблагоприятной, фактически – желчной – атмосфере?

– Ах, вот оно что? – протянул эсэсовец. – Признаюсь: поначалу я честно пытался строить в Советском Союзе военную карьеру, даже отслужил срочную. Надеялся, что пригодится…

– Помню-помню… – сухо вставил Плечов.

– Но власть вдруг решила прихлопнуть НЭП, если не забыл – новую экономическую политику, и мои родители стали собираться в дорогу. На Запад. А что им оставалось здесь делать?

– Строить социализм, общество процветания для всех трудящихся, а не только буржуев, – высокомерным тоном дал запоздалый совет профессор.

– Ишь, как ты запел?

– Наследственность, – объяснил своё поведение секретный сотрудник. – Я ведь в отличие от тебя отпрыск тех, кто жизнь свою положил за правду…

– Не монополизируй это слово, ладно? Правда – это всегда палка о двух концах.

– Согласен, – примиренчески кивнул Ярослав. – Посему, дабы не рассориться вдрызг, давай лучше прекратим прения на политические темы и сосредоточимся на профессиональной деятельности. Продолжай свой захватывающий рассказ… С момента своего прихода в «Аненербе».

– Что ж, слушай, секрета в этом нет… Сначала меня, по настоянию дяди, очень близкого к рейхсфюреру Гиммлеру человека, определили рядовым научным сотрудником в учебно-исследовательский отдел, подчинённый напрямую директору организации – Герману Вирту. Там, в отдельном секторе, руководимом Карлом Теодором Вайгелем[62] я изучал письмена и символы и случайно пронюхал о несметных богатствах знаменитого рода польских магнатов Радзивиллов, из которого вышли мои далёкие-далёкие предки, кстати, не раз рассказывавшие в кругу семьи байки о золотых апостолах – причём в различных интерпретациях… Тщательно изучив эту тему, я набрался нахальства и доложил о своих выводах наверх, а вскоре после этого был удостоен аудиенции с рейхсканцлером…

– С самим фюрером? Ты случайно не привираешь, тёзка? – зная о любви своего антипода к показухе и «спецэффектам», поспешил уточнить обстоятельства встречи, давшей толчок для их «исторического противостояния», наш главный герой.

– Ничуть! К слову, он произвёл на меня яркое впечатление, – проглотил «оплеуху» его оппонент. – С одной стороны, вежливый, манерный, умеет говорить и, что очень важно, слушать, жёстко отстаивает свою позицию, при этом соглашается с чужой, если она достаточно хорошо аргументирована… Однако, с другой стороны, как мне показалось, наш фюрер чрезмерно