Тайна Несвижского замка - Сергей Иванович Бортников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Здорово! – аккуратно уклонился от его рук Ярослав Иванович.
– Ты что же, не рад мне?
– Да как тебе сказать…
– Честно!
– Давай лучше пропустим церемониальную часть нашей беседы и сразу приступим к делу.
– Что ж… Тогда познакомь меня со своими товарищами.
– С удовольствием… Яков Семёнович Пекун (Яра сознательно упустил другую – настоящую – фамилию своего спутника, кто знает, как могут повернуться события?) – знатный несвижский краевед, лучший специалист по здешним подземельям.
– Очень приятно, – вежливо кивнул «Сусанин». Чему-чему, а хорошим манерам учить его не приходилось.
– Мне тоже, – равнодушно процедил «спаситель».
– А к вам как обращаться? – оперативно принялся налаживать мосты Айзенштадт.
– Штурмбаннфюрер СС Дибинский, – шутовски поклонился Пчоловский. – Или Вячеслав Васильевич – на русский манер. Как вам больше нравится?
– О! Целый майор! Это большой чин, что в советской, что в польской армии, – сделал выбор в пользу первой версии Яша.
– Отец Дариуш, настоятель костёла Сердца Иисуса, – тем временем и дальше спокойно представлял членов своей немногочисленной, разношерстной, но очень квалифицированной команды, профессор Плечов.
– Честь![56] – вытянулся в струнку священник.
– Взаемне, пан свентый ойтец[57].
– Вы поляк?
– Можно и так сказать…
– Мило позначь![58]
– И товарищ Автандил, мой коллега с Кавказа, – закончил предводитель «детей подземелья».
– Тоже философ? – Пчоловский недоверчиво покосился на Лежаву, мысленно оценивая устрашающую фигуру «адъютанта дьявола».
– Да. Дипломированный. Кандидат наук.
– Проверим…
– Шучу.
– Может, он не по науке, а по службе? – настойчиво продолжал допытываться Пчоловский-Дибинский.
– Скорее по спорту, – криво улыбнулся Ярослав. – Только я, как тебе известно, самбист, а он, как большинство горцев, – вольник.
– Уважаю! – почтительно наклонил подбородок штурмбаннфюрер. – Кавказцы – отличные борцы. Может быть, даже лучшие мире.
В благодарность за добрые слова, Лежава протянул освободителю свои «грабли» и с такой силой сжал нежную арийскую длань, что из глаз её обладателя невольно брызнули слёзы.
Но на ход дальнейших событий это никакого действия не возымело.
3
Бывший сослуживец Плечова был не первым, кого увидели невольные «постояльцы» каменного мешка. Когда дверь распахнулась, то в образовавшемся проёме сначала возникли два грозных силуэта в немецкой военной форме с автоматами наперевес.
Между ними трепыхался изрядно избитый светловолосый парень, в котором Яра не без труда узнал человека, пытавшегося, но отчего-то передумавшего остановить их автомобиль при въезде в Сейловичи.
Коля Белкин, – по утверждению водителя «чекистского корыта». Или… сержант Чепцов, как называл его Алексей Копытцев.
Фашисты церемониться со своим пленником не стали: бедняга, пролетев пару метров, врезался окровавленной головой в мощную грудь Лежавы и только тогда остановился.
Вот после этого в подземную комнату и вошёл Дибинский…
А дальше…
Всё пошло, как по маслу. С точки зрения немцев.
Отец Дариуш, правда, вернулся к себе домой, зато остальные под «чутким руководством» штурмбаннфюрера попали в соседнюю избу, «снятую» заботливыми оккупантами специально для исследователей катакомб.
При этом вопроса: «Куда девались её законные хозяева?» – никто из наших героев не задавал. Может, ушли в леса, может, получив пару вожделенных рейхсмарок, съехали на время к своим родственникам, а может…
Предполагать самое плохое они не стали и, слегка перекусив сухим пайком от «героев-освободителей», принялись ухаживать за избитым блондином. Благо, тот быстро отходил от былых потрясений и уже начинал потихоньку ворочать языком.
* * *
Всего в доме было три комнаты. Одну из них занял Дибинский с приставленными к нему бойцами СС (звали их, кстати, Фридрих и Герман), в другой расположились Лежава и Пекун-Айзенштадт, ну а третья – самая дальняя и наименьшая по размеру – досталась Плечову и Чепцову-Белкину. Правда, попали «квартиранты» туда только после полуночи. И, несмотря на позднее время, ещё долго не укладывались спать. Что делали? Выясняли отношения, советовались, как не проколоться в предстоящих разговорах с коварным и умным врагом.
– Ты кто на самом деле? – начал разговор Яра, опуская марлевую повязку в ведро с ледяной родниковой водой из ближайшего колодца, чтобы спустя мгновение наложить её на лоб страждущему соратнику.
– Сержант госбезопасности…
– Фамилия?
– Я сам её забыл.
– А имя, хоть какое-то, у тебя есть?
– Да… Санька.
– Не Коля?
– Нет.
– Кто тебя послал?
– Какое это имеет значение?
– И зачем?
– Чтобы уберечь вас от неприятностей.
– Давай на «ты». Русские всё же люди…
– Давай… те…
– Значит, наша «контора» без присмотра никого не оставляет?
– Это касается только особо ценных кадров. Тех, кто знает слишком много…
– А предыдущий контролёр? Тот, что приглядывал за мной в Минске и Олыке?
– Мне о его судьбе ничего не известно.
– Ясно.
– И что вам ясно?
– Что дело тёмное!
– А…
– Где тебя взяли?
– У входа в тоннель, что напротив костёла Сердца Иисуса, через который вы… мы и попали в подземелье… Я шёл за тобой по пятам, а когда решётка опустилась вниз, понял, что ловить мне здесь больше нечего, и пополз обратно наверх, но там уже хозяйничали фрицы… Прикладом в голову – вместо «Добрый день» – и, как результат, полная отключка. Очнулся без оружия; хорошо хоть документов при себе никаких не имел.
– Значит, им пока не ведомо, кто ты есть на самом деле?
– Надеюсь, что нет.
– А как ты представился?
– Никак. Они вообще ещё ни о чём не спрашивали. Избили – и потащили за собой. К вам в «комнату».
– Прекрасно. Я скажу, что ты – моё доверенное лицо. Александр…
– Пусть будет Панюшкин. Это фамилия моей мамы. Петрович – по батюшке.
– Вот и славно. Но прямо сейчас мы должны проработать твою легенду. Причём тщательнейшим образом: от начала до конца, учитывая мельчайшие подробности, о которых должны знать только двое – я и ты. Да так, что ночью разбуди, – скажешь. Чтобы не только у врагов, но и друзей не закралось и малейших сомнений в нашей с тобою искренности.
– Понял.
– Со спортом дружишь?
– Так, боксирую немного. По первому разряду.
– Скажешь, что приехал вместе со мной из Минска, чтобы организовать в Несвиже секцию по самбо.
– Я в этом деле ни бум-бум… Лучше по боксу.
– Значит, спортшколу с целым рядом специализированных кружков – по различным видам единоборств.
– Пожалуй, так будет правильно. А где мы познакомились? При каких обстоятельствах?
– На тренировке. В «Динамо». Там я и пригласил тебя в поездку на освобождённые земли.
– Великолепно. Но… Откуда у меня оружие?
– Я дал. Что за модель у тебя конфисковали?
– Обычный тульский наган дореволюционной разработки, если мне не изменяет память, 1895 года.
– Тебе ещё ничто не должно изменять… Тем более, что дата изготовления оружия указана на корпусе револьвера, который ты ещё вчера держал в руках. Таким
