Загадочная пленница Карибов - Серно Вольф

— Да, да, в люльке.

— Бывает, падают крохи от пищи Господней, господин кирургик, но чтобы окорок?..

— При таком штиле он не мог сам по себе выпасть, кто-то ему помог!

— Гнус тот, щёб такое учудить!

Витус нарочито безразлично пожал плечами. Но про себя отметил, что в лодке были двое, кто никак не высказался: Фрегглз и Бентри.

Похоже, Амброзиус это тоже заметил. Он молитвенно сложил свои огромные ручищи и изрек:

— Горе вам, пресыщенные ныне, ибо взалчете. От Луки, глава шестая, стих двадцать пятый.

— Ну что поделаешь, — разрядил ситуацию маленький ученый. — Раз уж завтрак пропал, примемся за работу.

Брайд поднял палец:

— Ваша правда, господин Магистр. Только вот за какую?

Оказалось, что каждый имел на этот счет собственное мнение. Спорили до посинения, пока маленький ученый не подвел итог:

— Так дело не пойдет, леди и джентльмены. Нам нужен капитан, а то каждый будет делать кто во что горазд!

И потребовалось немного времени, чтобы капитан судна, бывшей большой шлюпки «Галанта», появился. Единогласно им был избран кирургик. И его первый приказ ошарашил всех. Капитан дал судну имя:

— Оно будет называться «Альбатрос», — сказал он, — потому что с этой птицей нас многое связывает. Как и мы, он снимается в случае крайней необходимости, а если уж поднялся, проделывает сотни, нет, тысячи миль, легкий и невесомый. Именно этого я и желаю нашему кораблю. А мы его дружная команда.

Все согласно закивали.

— Думаю, успех нашего плавания зависит от двух вещей. Во-первых, нам нужен достаточный провиант, а во-вторых, наш «Альбатрос» должен стать настоящим парусником. И то и другое не менее важно. Под руководством мистера О’Могрейна Брайд, Фрегглз, Бентри и брат Амброзиус сделают все, чтобы оснастить судно рангоутом и такелажем, а девушки, Магистр, Коротышка и я тем временем посмотрим, каким провиантом и инструментом мы можем пополнить наши запасы. С Божьей помощью отправимся в путь завтра.

Отправиться завтра им не удалось. Три дня и три ночи команда «Альбатроса» трудилась не покладая рук, пока он не принял вид парусника, готового к дальнему плаванию. Первой трудностью, с которой столкнулся О’Могрейн, было найти что-нибудь подходящее для мачты. Конечно, самым простым решением казался обломок мачты, который был под рукой. Но он был чересчур длинен, а укорачивать его — дело трудоемкое. И если бы не потопленный плотницкий инструмент, который худо-бедно удалось поднять из мастерской, ничего бы не вышло.

Установить новоиспеченную мачту тоже было делом нелегким. Естественно, на «Альбатросе» не было ни пяртнерсов, ни бимсов, ни карлингсов, и пришлось растягивать штаги дважды, а то и трижды во все стороны. Подходящих тросов и канатов тоже было не сыскать днем с огнем, и О’Могрейну постоянно приходилось импровизировать. Но самой большой проблемой оказалась — после того как румпель был соединен с пером руля — оснастка судна парусами. Снова и снова в прочем сдержанный О’Могрейн поминал недобрым словом скупердяя Стаута, который экономил на всем, в том числе и на парусных дел мастере, и на оборудовании для парусных работ. Так что штурману не представлялась возможность выкроить из имеющихся порванных парусов новый. И только по счастливой случайности потерпевшим крушение удалось обзавестись парусом: он всплыл из обломков корабля на второй день их титанических трудов не только сработанный из хорошего льна, но и цельный, невредимый. Он был непривычной формы вытянутого прямоугольника и походил скорее на простыню. О’Могрейн почесал в затылке, а потом решил:

— Мы растянем его на шпрюйт, парни. А это значит, что нам потребуется еще кругляк, который надо пустить по диагонали снизу вверх. Ну что ж, по крайней мере, теперь обойдемся без гика и гафеля.

Единственным светлым пятном во вновь и вновь возникающих трудностях был компас, который О’Могрейн случайно обнаружил среди корабельных обломков. Похоже, когда-то он был личной собственностью капитана Стаута, потому что работал не в пример лучше того, которым пользовался рулевой матрос. От радости О’Могрейн бросился к Витусу:

— Кирургик! Какая удача! С этим компасом будет куда легче вести наше судно! Только посмотрите, как точно выполнена роза ветров!

— Замечательно! Прибор нам, конечно, очень пригодится.

Кроме компаса удалось обзавестись и кое-чем из весьма полезных инструментов, частично найденных на бедном «Галанте», частично выловленных из воды. Среди них ножовка и плотничий топор, пара острых стамесок, скобель — вещи, которым особенно радовался Брайд. А также всяческие канаты и тросы разного диаметра и длины, правда, большей частью подпорченные, да что поделаешь! А из каюты Стаута подняли два бочонка с водой и сундучок, почти доверху наполненный концентратом «супа путника».

Они надеялись отыскать еще какую-нибудь провизию или хотя бы запасы воды и потому тщательно обследовали все предметы, но, кроме двух бочонков с галетами и бобами, больше ничего не попалось.

Витус конфисковал найденный кем-то мушкет хорошей работы, но такой запачканный и промокший, что, если бы кто собрался им воспользоваться, ему пришлось бы вначале основательно почистить оружие. К мушкету после тщательных поисков добавился и непромокаемый мешок с принадлежностями для его использования и ухода за ним. Однако Витус очень надеялся, что у него никогда не возникнет необходимости пускать оружие в ход.

На одном из принесенных волной трупов, который был раньше пиратом, за голенищем сапога обнаружился острый нож. И в этом случае Витус позаботился о том, чтобы оружие было сдано ему. Здесь ему помог востроглазый Коротышка:

— Уй, уи, Фрегглз, ты щё, думаешь, у нас бельма на зенках? Щё можешь отгалить эту жеку, а никто и не расчухает? Брось, елоп!

Была подобрана еще широкополая шляпа, тщательно осмотрена, очищена и передана во владение Филлис, чтобы защитить от солнца ее чувствительную белую кожу. Однажды на волнах ослепительно блеснул какой-то предмет, который Фебе удалось споро подхватить. Это оказались песочные часы. Даже Магистр, несмотря на свою близорукость, выискал несколько рыболовных крючков, пару гарпунов, исправный фонарь и немалое число бадей и ковшей, чем был неимоверно горд, а также распятие, которое, когда мачта была поставлена, прибили к ней на высоту человеческого роста.

Немногим позже мимо проплывала деревянная клетка Джека, и Коротышка ловко выловил ее из воды, чтобы несчастная птица снова могла найти в ней приют.

На рассвете третьего дня Витус решил в последний раз подняться на дрейфующий корабль, и, как всегда, первым делом окинул внимательным взором возвышающуюся над ним, как черная ребристая скала, корму «Галанта». Несмотря ни на что, бравый кораблик все еще плавал, уверенно и непоколебимо, как будто знал, что должен продержаться до тех пор, пока на нем осталось хоть что-то ценное. Витус вскарабкался на корабль по свисающему с него канату, ловко перебирая руками и время от времени отталкиваясь ногами от киля, чтобы не пораниться об острые ракушки. И его усердие в это утро было вознаграждено: в каюте Стаута он наткнулся на жаровню с углями, которая, очевидно, обогревала скупого капитана холодными ночами. Приятная находка. С имеющимся в наличии изобилием деревянных чурок жаровню долго можно будет топить. И еще кое-что попалось ему в руки: личный судовой журнал Стаута. Он хоть и был размокшим, но почти незаполненным, а к нему обнаружились и хорошо закупоренная чернильница, и несколько подходящих перьев. И это имущество перекочевало на борт «Альбатроса».

После полудня, когда О’Могрейн со своими помощниками почти полностью оснастил судно, к Витусу подошла Феба.

— Одной только шляпы для Филлис недостаточно, кирургик. Малышка уже вся покраснела, как рак в чугунке. Нужен какой-никакой навес, обязательно нужен!

— Да, правда. Я думал об этом, но голова уже кругом от всякой всячины, и я совершенно забыл… Может, выкроим что-то из порванного латинского паруса с бизань-мачты. Посмотрим, что на это скажет О’Могрейн.