Загадочная пленница Карибов - Серно Вольф

— Из стоячего такелажа? — прозвучало в ответ. — Ну, парни, у вас, моряков, что ни выражение, то… — Феба хихикнула. Теперь, когда столько порядочных мужиков вышли живыми из передряги, она чувствовала себя намного увереннее.

— Ну, э… да… Я имею в виду тросы. Конец должен быть не меньше четверти кабельтова… — О’Могрейн вздохнул. — Простите… Я понимаю, вы не знаете… Уф! Просто найдите самую большую веревку. Если в ней будет не меньше сотни футов — подойдет… Уф!

Прошло довольно много времени, пока Феба среди путаницы такелажа выискала то, что нужно, и перекинула конец через перекрытие галереи, откуда Магистр и О’Могрейн ссучили его вниз. Феба работала усердно и с воодушевлением, а ее острый язычок, комментирующий происходящее, не раз заставил мужчин, несмотря на серьезность ситуации, расплыться в улыбке.

Чуть погодя Брайд уже был на пути к шлюпке. Слава Богу, море все еще было милостиво к потерпевшим кораблекрушение, хотя от долгого пребывания в воде людям, облепившим обломок мачты, становилось прохладно. Но наконец-то хоть что-то происходило! Доплыв до шлюпки, Брайд обвязал торчащий под водой конец форштевня и закрепил линь беседочным узлом. Держась за трос, он взметнул руку, давая сигнал, что все готово, и по команде О’Могрейна вся мужская компания принялась дружно тянуть конец, сокращая расстояние между «Галантом» и шлюпкой с Брайдом и все еще восседающим на ее киле Джеком.

Первая трудность была преодолена, но перед ними встала вторая, куда более сложная. Как перевернуть шлюпку?

Для начала О’Могрейн приказал всем «сосновым шишкам» перебраться на киль объемистой лодки, потому что все они уже покрылись мурашками от холода. Когда они помаленьку перелезли, Витус крикнул со своего плавсредства:

— Надо поспешать, господин штурман! Снова слышен стук. Кто знает, сколько человек сможет еще продержаться там!

— Сейчас, кирургик, сейчас! Все сделаем с помощью нескольких талей!

Однако в словах О’Могрейна было больше уверенности, чем он испытывал на самом деле. Конечно, талями лодку можно было перевернуть, но вопрос в том, где на обломке корабля закрепить блоки. Не пойдет ли «Галант» сразу ко дну из-за дополнительной нагрузки? Но последний вопрос показался ему праздным. Затонет «Галант» от этого или нет, в любом случае, если ничего не предпринимать, все они обречены. О’Могрейн отогнал бесполезные мысли, лезущие в голову, и приказал отыскивать железки и тросы, из которых можно было наладить систему подъемных блоков. Когда он полагал, что собралось уже достаточно материала, Феба, которая, как и все, принимала активное участие в поисках, беспрестанно меля язычком, в очередной раз спросила:

— Ух, а это что за штука?

— Юферс, круглый деревянный блок без шкива с тремя сквозными дырами. Моряки, видно в шутку, окрестили его непорочной девой.

— Ну, парни, умеете же вы вогнать даму в краску, как голубиную лапку! «Непорочность с дырками», «стоячий такелаж», «конец кобеля»… Ну и фантазия у вас, огольцов!

Итак, когда О’Могрейн полагал, что собралось уже достаточно материала, по здравому размышлению он приказал закрепить первый блок на нижнем шарнире пера руля. Когда все прошло удачно, с помощью импровизированной лебедки был поднят нос шлюпки.

Следующей проблемой стало перевернуть борт — процесс, который требовал немалого тягового усилия. Для этого штурман придумал механизм, который назвал «таль на таль». С его использованием усилие человека, тянущего канат, шестнадцатикратно возрастало.

Обе блочные конструкции должны были приводиться в действие вручную, с тонким осязательным чутьем — только тогда все удастся.

Но немного позже, когда форштевень шлюпки действительно поднялся из воды, суля удачу, а обломки «Галанта» так жутко скрежетали, что на любого нагнали бы страху, произошло фантастическое событие.

В воздушном зазоре между бортом и ватерлинией вскинулась маленькая, почти детская ручка и начала махать во все стороны. За ней показался небесно-голубой рукав и раздался тоненький пронзительный голосок:

— Уй-уи, там, на поверхности, ще, штормит? Чёй-то у вас так дует? Здесь, под скорлупкой, куда тише!

— Клянусь костями моей матери, это же горбушка! Ах, как я рада, что ты вышел сухим из воды, малыш! По правде говоря, такого балабона, прости Господи, я в жизни не встречала, но рада! Честное слово!

— Не больно-то и сухим, — пропищало в ответ.

Поздним вечером, когда звезды затеяли игру в догонялки, а Феба и все остальные сидели в успешно перевернутой шлюпке, она усмехнулась Энано:

— Как подумаю, что ты торчал здесь, где я сейчас сижу, вверх тормашками, понимаю, каково было…

Коротышка ухмыльнулся. Его огненная грива отливала серебром в свете луны.

— Уи-уи, госпожа полюбовница. Твоя задница сейчас там, где была моя голова.

— Ах ты, ядовитый подарочек! Я тебе уж тыщу раз говорила, что я дама, а не… Мы с Филлис — дамы! Заруби себе на носу! Да, Филлис?

— Да, да, дамы… — подтвердила Филлис.

— Не ссорьтесь, дражайшие, — вклинился Магистр. — Коротышка совсем не то имел в виду. Не желаете ли еще окорочка? С радостью отмашу вам еще, вот только пальцы поберегу. Но должен предупредить: он страшно соленый, а питьевой воды у нас — кот наплакал, по крайней мере сегодня…

Окорок был единственным пропитанием, которое оказалось в их распоряжении. И все благодаря любознательности маленького ученого, который не преминул заглянуть в запертый шкапчик Арчибальда Стаута. Там он нашел такие деликатесы, что дух захватывало. Наряду с этим куском отменного мяса была еще бутылка джина, которая, пройдя по кругу, согрела всех присутствующих, что казалось высшим благом, потому что ночи были холодными, а у них из одежды ничего не осталось, кроме как на себе.

— Кто-нибудь хочет еще? — Магистр, который сидел рядом с Витусом на задней банке, близоруко улыбнулся.

В сгущающейся темноте он мог определить только абрисы присутствующих: девять человек и петух, который устало сложил крылья. Но, так или иначе, его зрения хватало на то, чтобы различить сидящего на носу О’Могрейна, человека, которому все они были обязаны жизнью. Штурман, что так успешно руководил операцией, сейчас сидел на баке шлюпки в скромном одиночестве и неотрывно смотрел на море.

— Никто? Тогда убираю. — Маленький ученый сложил остатки пиршества в шкапчик, любовно проведя по нему пальцем, и сомкнул дверцы.

— Попробуем поспать, — устало сказал Витус. — Завтра нам всем будут нужны силы, чтобы… — он снял камзол, затем жилет. — Кто из мужчин может обойтись без камзола или жилета, пусть отдадут их мисс Фебе или мисс Филлис.

— Спасибо, кирургик! — Феба потупила глаза с не присущей ей скромностью. — Это так трогательно! Вы настоящий джентльмен, знаете, что надо даме… Настоящий джентльмен!..

— Не может быть! Хоть вижу я и неважно, но не настолько же!

— В чем дело, Магистр? — широко зевнул Витус. Он плохо и мало спал, как и остальные в шлюпке. По крайней мере, хоть день обещал быть погожим: солнце уже висело над горизонтом блестящим стальным диском, а устойчивый восточный ветер поднимал легкую зыбь.

— Окорока нет. Кто-то его слямзил ночью! — лицо маленького ученого выражало крайнее возмущение. — И, наверное, сразу слопал. Если я поймаю вора, помоги ему Бог!

Витус мгновенно проснулся:

— Тсс, не так громко, Магистр! Раньше, чем тебя понесет, давай-ка подумаем, стоит ли кричать во все горло.

— Что-о-о? Хочешь замять дело?

— Да, для начала. Думаешь, виноватый бросится тебе на шею: да, господин Магистр, это я, больше такого не повторится?

— Ну…

— Видишь? Так что давай пока сделаем вид, что ничего не произошло. Не надо начинать со склок.

Позже, когда солнце стояло уже высоко в небе, Витус между прочим заметил, обращаясь к остальным:

— Окорок пропал. Наверное, ночью выпал за борт.

Ответом ему был недоуменный ропот.

— Как это выпал? Он чё, младенец в люльке, а, Филлис?