Такой любви не бывает - Наталья Гладышева

— Ты? — удивилась я.

— Ты пришла в себя? — слабо улыбнулся он.

— Зачем ты здесь? — неужели ему мало того, что уже произошло.

— Узнать как ты, — обаятельная у него улыбка, ничего не скажешь.

— Плохо, — скривилась я, и посмотрела ему прямо в глаза. — Жалеешь, что оставил меня в живых?

— Нет. Я понял одну страшную вещь, — на него стало больно смотреть, так исказилось его лицо, — Я совершил ошибку.

— Значит, ты веришь, что я непричастна к истории с твоей дочерью? — усмехнулась я и отняла у него свою руку.

Это небольшое усилие вымотало меня так, что пришлось прикрыть глаза, чтобы придти в себя.

— Верю, — по губам мужчины пробежала болезненная судорога. — И я виноват перед тобой. Но ничего. Способ найдется. Я напортачил, мне и исправлять. Даже ценой жизни.

Эти пафосные слова прозвучали так обыденно и просто, что мне стало страшно. И в то же время промелькнула мысль: «Неужели?».

Слишком похожие намерения у этого сгорбившегося у моей постели мужчины и того из нереальных снов. Или это я просто списала портрет с Михаила? Это в том случае, если мой любовник просто выдумка. Но с тем, мужчиной мы знакомы дольше, чем с реальным Михаилом. Отбросила эти мысли как несущественные. Как никто другой в этом мире, я понимала, что мне не выжить. Я чувствовала дыхание болезни и ощущала, как энергия истекает из меня. Все быстрее и быстрее ускоряя свое течение. Так стоит ли задаваться этим вопросом? Что даст ответ на него? А если это не он? Как это прозвучит? Михаил. Не с тобой ли мы занимались сегодня любовью в моих мечтах? И что я хочу услышать? Он, как и я, конченый человек. И вряд ли у нас могло быть совместное будущее.

Какое бы решение Миша не принял сегодня, он обречен. Если решит мстить дальше, то выжить ему вряд ли удастся. На стороне подонков замучивших его дочь огромная сила. А даже если откажется от мести, никогда не сможет спать спокойно, зная, что подонки еще живут и дышат. И я могу только пожалеть его сейчас. Ему будет тяжело, после того как я уйду. Ведь останется еще груз вины передо мной. Жаль, что так вышло. Если бы удалось все повернуть по-другому, то кто знает, может все-таки получилось бы что-то. Но что жалеть о несбыточном? Да и смогла бы я его полюбить? Вот вопрос, на который я не узнаю ответа никогда. Он удивительный человек, рядом с которым я поняла, что способна на безумие. Но все это так мелко по сравнению с вечностью ждущей меня. Зачем? Для чего я прожила тридцать бездумных лет? На что я их потратила? Последние десять на жаление себя любимой и копание в прошлом. Я так и не научилась просто радоваться жизни. Глупая.

— Знаешь, Миша, — вздрогнул он, когда я так его назвала, — я прощаю тебя. Ты можешь продолжить жить, избавившись хоть от этого груза на душе. Я не держу на тебя зла. Жизнь, которая осталась у меня за плечами, пуста и никчемна. Так стоит ли она сожаления или борьбы?

— День назад в тебе еще чувствовалась жажда жизни, — с болью произнес Михаил и замолчал, смотря на меня с затаенной тоской.

— Все пустое. Жизнь, суета, глупость и злость людская, — я смотрела на мужчину, словно сквозь какое-то стекло.

Так будто оно отделило меня от всего остального мира, давая возможность смотреть и видеть, но отнимая желание хотеть. Но не полностью. Желание окунуться в мир грез и провести остаток жизни в объятиях любимого осталось неизменным. А присутствие Михаила мешало. Очень. И в последних моих словах прозвучало затаенное раздражение. И я обрадовалась, что разговор прервали. В палату ввалилился народ в большом количестве, задушив мою радость на корню. Ладно бы кто-то один. А то целой кучей. Михаила они не заметили, словно тот и не находился в помещении.

— Привет, Галочка, — произнося это, Машуля выглядела виноватой. — Вот узнали, что ты заболела. Решили навестить.

Пока она говорила, Михаил бочком пробрался к двери, дождался пока все зайдут, и выскользнул из палаты, напоследок послав мне извиняющуюся улыбку. Но я и не сердилась. Мне бы тоже не хотелось отвечать на вопросы о том, кто он такой и что здесь делает.

— Привет, Маша, — боюсь, улыбка получилась безжизненной. — Привет, Тань. Здравствуй, Игорь.

Надо же все втроем. Неужели все-таки решили создать гарем?

— Мы тут яблок принесли. И цветы. Игорь! — сердито нахмурилась Татьяна, — Почему не отдашь букет?

Недовольно поджав губы, Игорек направился ко мне. В руках он держал белые розы. Мои любимые. На секунду мне стало завидно. Что вот. Они все живые и здоровые, а мне не суждено жить. Они могут ссориться, улыбаться переживать и любить. А у меня по воле рока это все отняли. Но ценила ли я жизнь? Вряд ли. Раз постоянно ныла и считала себя несчастной.

— Положи на тумбочку, — тихо сказала я, — Мне тяжело будет его удержать.

Неуклюже пристроив букет, удалось это ему не сразу, букет никак не хотел оставаться на месте, Игорь отошел и встал за спинами девочек. С ума сойти. Совсем человека не узнать. Что с ним такое? Где былая самоуверенность и наглость? Влюбился что ли? Интересно в кого из девчонок? Или сразу в обеих?

Я даже ожила немножко, так озадачило меня поведение Игоря. Михаил со своим раскаянием не смог меня растормошить. Зато Игорю удалось. Все-таки имеет он на нас женщин магнетическое воздействие.

— Знаешь, за эти дни столько всего произошло. Мы растерялись немножко, — жалко улыбнулась Машка. — И повели себя неправильно. Ты уж прости нас. Ладно? Ты же знаешь, Марина Александровна может, — запнулась она, — могла кого угодно, в чем угодно убедить.

— Не парься, — шевельнула я рукой. — Какая теперь разница? Что было, то прошло. Лучше расскажите как вы. Как там наша фирма поживает?

— Ты же знаешь, — поморщилась Татьяна, при упоминании о нашей фирме, — Мы уволились. Как-то страшно стало работать. Приходили всякие странные личности. Интересовались нашей деятельностью. И тут стали такие подробности всплывать. Ужас. Вот мы долго и не думали. Правда, Маш?

— Правда, — кивнула Машуня.

— Вы помирились? — как тяжело держать глаза открытыми.

— Ага, — радостно оскалилась Маша, — Мы решили последовать твоему совету и разобраться, наконец, со странной личной жизнью.

— Поздравляю, — и улыбаться тяжело, — И каким образом решили проблему?

— Просто, пошли искать других мужиков, — пожала плечами Танька, но в голосе проскользнуло легкое сожаление.

— Кто вам разрешил посещение больной? — раздался возмущенный голос от дверей.

Молодая медсестричка окинула всех грозным взглядом.

— Так мы ненадолго, — поднялась Маша со стула и словно ненароком наступила Игорю на ногу.