Черный мотылек - Барбара Вайн

Как-то раз, вскоре после переезда в Ланди-Вью-Хаус, Джеральду выпала поездка по Девону, и Урсула отправилась с ним. В те времена рекламная кампания не считалась столь необходимым делом, тем более для художественной литературы, и все мероприятия проходили намного спокойнее. После выступления книготорговцы угощали их шампанским и платили за ужин, хотя Джеральду удалось продать в Плимуте всего двадцать экземпляров расхваленного критиками «Вестника богов» и в Эксетере — семнадцать. Потом уже Урсула пришла к выводу, что поездка была формой компенсации за то, что муж перестал спать с ней. В ту пору он еще старался по-честному расплатиться с ней — в основном деньгами.

Она могла позволить себе практически любые траты на обустройство Ланди-Вью-Хауса, нанять помощников для работы в саду и в доме. Она приглашала погостить родителей, сестру и Пэм, которая была ее подружкой на свадьбе, а теперь и сама обзавелась мужем и детьми. На школьные каникулы приезжала Полин. Вслед за Фредериком Киприаном явился Роджер Паллинтер, потом Артуры, Битти Парис, Мэгги. По словам Джеральда, все это делалось для Урсулы, чтобы она не скучала. Потребовалось проницательность ее сестры Хелен, чтобы обнаружить скрытую патологию:

— Обычно, когда люди женятся, общими друзьями становятся друзья жены, а не мужа. У вас с Джеральдом все наоборот.

В ту пору ей еще не стало безразлично чужое мнение, не хотелось, чтобы Хелен, или Паллинтеры, или Артуры обнаружили раздельные спальни супругов. Вот почему она так дорожила гостевой комнатой на первом этаже. Летом — их первым летом в этом доме — приехали Колин и Сэлли Райтсоны.

Когда Урсула вышла замуж за Джеральда, она была благодарна Райтсонам, столь чудесно повлиявшим на ее жизнь. Хотя Колин ей не очень нравился, Урсула считала его кем-то вроде ангела-хранителя: не поскользнись он тогда и не сломай себе ногу, она бы не познакомилась с Джеральдом. Теперь, спустя восемь лет, ей представлялось, что Колин причинил ей зло. Всякий раз при виде Райтсонов она поневоле вспоминала тот день, когда Сара позвонила Бетти Вик и сообщила о приключившемся несчастье, вспоминала, как тревожилась при мысли, что Колина заменит незнакомый ей Джеральд Кэндлесс.

Колин Райтсон прославился любовными похождениями — больше, чем своими историческими романами, говорили злопыхатели.

— Почему же Сэлли его не бросит? — вслух удивлялась Урсула.

— Хлеб с маслом, — ответил Джеральд.

— Ты хочешь сказать, она живет с ним из-за денег?

— Большинство браков держатся на экономических связях. Иными словами, женщины не могут сами содержать себя. Скоро все изменится, но это будущее пока не настало.

Он говорил с ней — если снисходил, конечно — не как с партнером по браку, а как со случайным знакомым из паба. Урсула не призналась мужу, что Колин Райтсон приударял и за ней. Ей это не показалось ни приятным, ни забавным, ни угрожающим, ни оскорбительным. Колин ей не нравился. Он был старше Джеральда, почти возраста ее отца, лицо багровое, толстый, подслеповатый, неуклюжий, одежда провоняла табаком.

Райтсоны приехали в субботу после обеда. Сэлли, Колин и Джеральд отправились на прогулку с детьми, бросив Урсулу дома. Почему она осталась? Мигрень, наверное. В ту пору начались ее мигрени, однако боль либо прошла почти мгновенно, либо ее вовсе не было, ведь, когда Колин внезапно вернулся, она чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы исполнить его желания.

Срочно понадобилось позвонить в Лондон, сказал Колин. Вернее, так он сказал Сэлли и Джеральду, Урсуле же вещал совсем другое — нагородил чепухи, которую неловко было слушать: она, мол, не выходит у него из головы, он же не каменный, и приехал в Ланди-Вью-Хаус только по этой причине. Он сидел на диване рядом с Урсулой, затем они отправились в гостевую комнату.

Это было ужасно, это было дивно, это было то, чего она так долго ждала, — как выяснилось, все равно с кем. Если не смотреть в лоснящееся от пота багровое лицо с трясущимися, словно желе, щеками.

— Тише, тише, — уговаривал он.

Но она не могла сдерживаться, столько времени прошло.

— Тише, девочка! — пыхтел он. — Полегче, а? Я же так не продержусь… Бога ради…

Ему, наверное, больше нравились пассивные, улыбчивые тетки. Во всяком случае, больше он не приходил. А если бы пришел, исступленно твердила себе Урсула, она бы его прикончила — прихватила бы с собой разделочный нож и всадила бы в толстое брюхо.

Иногда ее подмывало рассказать Джеральду. Посмотреть, как он отреагирует. Но вместо этого она спросила, что сделала не так. Много лет она потом с яростью вспоминала свой робкий вопрос: не «что с тобой», не «почему ты меня больше не хочешь», а «в чем я провинилась». Когда началась эмансипация, Урсула стала читать о правах женщин и в какой-то мере прониклась новыми идеями. Она поняла, что так ее воспитали. И мать, и сестра Хелен — все были уверены: когда в браке что-то не ладится, виновата жена.

— Ничего, — сказал он.

Вот и весь ответ: ничего.

— Мы не ведем нормальной супружеской жизни, — продолжала она, не в силах выговорить «не занимаемся любовью». — Живем в разных комнатах. Почему? Вот я и спрашиваю, что я сделала не так. Чем не угодила?

Тогда он ответил. И она пожалела, что задала этот вопрос.

— Просто ты не тот человек. Не надо обижаться: нужной мне женщины нет и быть не может.

— А была? — шепотом выговорила она.

— Нет.

— Джеральд, чего ты хочешь от меня?

— Ничего, — повторил он.

К тому времени Урсула повзрослела. Она уже меньше боялась мужа.

— Так не годится, — сказала она. — Этого недостаточно. Я заслуживаю более честного ответа.

Джеральд вздохнул. Как ни странно, ей припомнилась строка Шекспира. Когда-то в школе Урсула играла леди Макбет, и сейчас выплыло это стихотворение: «Сердце чем-то больно». Он вздохнул так, словно сердце его было чем-то больно:

— Когда мы поженились, я думал, что справлюсь. Думал, у нас получится. — О детях он не упомянул ни словом. Это происходило за четырнадцать лет до «Впроголодь». — Это не моя вина и не твоя.

— Объясни хотя бы, в чем дело.

— Попытаюсь. Отчасти. — От больного сердца его лицо посерело. — Задолго до встречи с тобой я сделал… одну вещь. Сделал случайно, по неведению. Не подлость, не преступление, но это разрушило мою жизнь. Я исправлял ее, как мог, но было поздно. Прости, нет сил об этом говорить. Когда-нибудь попытаюсь написать — в старости, может быть.

— Но при чем здесь я?

Джеральд словно не слышал вопроса:

— Мы не любим людей, которым причинили зло. Я знаю, что причинил тебе зло, вот в чем дело. Если тебе от этого легче — у меня никого нет. Полное и безусловное воздержание, можешь поверить.

Урсула поверила, но легче ей от этого не стало. Получается, зря она тратилась на сыщика. Брат Ян недавно развелся и женился на Джуди — как раз вовремя, чтобы их ребенок считался законным. Родные Урсулы убедились, что развод еще не конец света и возможен повторный брак. Кстати, и Роджера Паллинтера только что оставила жена.

— Ты просишь, чтобы я осталась с тобой? — собравшись с духом, спросила она.

— Нет, — ответил Джеральд. — Я ни о чем не прошу и ни на что не рассчитываю.

Урсула надеялась услышать, что он этого хотел бы, что она ему нужна. Но он сказал:

— Раз уж мы заговорили откровенно, могу признаться: мне все равно, останешься ты или уйдешь. Поступай как знаешь. Детьми ты никогда особенно не интересовалась, и они, разумеется, будут жить с отцом.

Ничего более жестокого Урсула в жизни своей не слышала. Это потрясло ее так, что дыхание перехватило, и она замолчала. В ту ночь она горько плакала. На следующий день, в воскресенье, в газетах появились первые отклики на «Мольбы» — книгу приняли гораздо лучше, чем все его прежние работы. Критики заговорили о человечности Джеральда, о его сострадательности, о способности воспроизвести на страницах книги ту магию, которая соединяет мужчину и женщину.

Он поехал в Гонтон и скупил все газеты. Ничто не радовало его больше, чем положительные отзывы, и никогда еще его так не хвалили. Он передавал газеты Урсуле через стол. Не успевала она просмотреть одну рецензию, как он зачитывал ей вслух другую, смеясь от счастья, один раз даже по-детски захлопал в ладоши. По-видимому, напрочь забыл вчерашний разговор или не придавал ему значения.

А теперь она должна стать его душеприказчицей, способствовать распродаже последней книги. Шагая по Рассел-сквер к метро, Урсула перебирала в уме все мероприятия, о которых с энтузиазмом поведала эта женщина, Элен Киркман: выступить на радио, в «Калейдоскопе», поговорить о творчестве Джеральда, потом еще телепрограмма «Книжный червь», интервью в «Гардиан» и «Таймс». Она призналась Элен и Роберту Постлю, что последний раз читала (или хотя бы держала в руках книгу Джеральда) двенадцать лет назад.