Ш.У.М. - Кит Фаррет

и с головой в него погрузилась. И со своим заданием, в отличие от Марка, она справлялась. Пытавшиеся вырваться ноги, по-прежнему находились под курьером и только немного сгибались в коленях. У Марка с лица на подушку начал капал пот. В комнате не было жарко или душно, но ему по-прежнему не хватало воздуха. Сопротивление прекратилось. Подождав еще немного, что бы наверняка закрепить результат, Марк убрал подушку.

Ожидаемую гримасу предсмертного ужаса, Марк, к своему удивлению, не увидел. Казалось, что девушку, просто раньше всех остальных сморило вино и она спит. Курьер понимая, что держать ноги больше нет необходимости, одним движением спрыгнула с кровати. А Марк, который понимал, что вложил абсолютно все силы в подушку, вытер ей лицо и рухнул на кровать рядом с жертвой.

Он смотрел в потолок, и ему, почему-то, стало очень спокойно. Марк знал, что не сделал ничего постыдного, а наоборот, помог нуждающемуся осуществить мечту. Да еще ценой, которую не каждый готов был бы заплатить. Наконец, вздохнув полной грудью, он, зачем-то повернулся и обнял свою, еще теплую, жертву.

«Разденься и ляг рядом!» — приказал курьеру Марк, так как понимал, что лежать вдвоем с мертвым телом ненормально.

Втроем, конечно же, лежать так же ненормально, как и вдвоем, но таким образом он, как бы разделял, своё нездоровое желание с кем-то еще. От этого, хоть и только самому Марку, оно казалось вполне нормальным. Марк моментально уснул.

Глава 6.

Distractio

№ 1

«Ты считаешь, что невежественность апатридов в том, что они не умеют читать? А невежество последователей, следовательно, в не умении писать?» — спросил Эрго.

«Не совсем. Последователи умеют читать и писать, на своем кастрированном языке. И я считаю, что их знания, такие же кастрированные». — ответил Ардет.

«Это не меняет сути, мальчик мой. В наше время невежество проявляется не в неумении читать или писать, а в неумении думать». — ответил Эрго.

«Но мы то, в отличие от тех же последователей, осознаем истинный смысл происходящего!» — оспорил Ардет.

«И, что же сейчас по твоему происходит? Какой смысл ты сейчас осознаешь?» — полируя позолоченный подсвечник, спросил Эрго.

«Я понимаю, что наступают страшные времена. Я знаю, что аббаты готовят нас к чему-то тяжелому. Скоро всё изменится, как раньше уже не будет. Я понимаю это. А у этих фанатиков из внешнего города? У них тяжелые времена настают, лишь, на утро после пьянки. Но это быстро проходит, после вливания в себя новой партии этой вонючей жижи. И так по кругу. Изо дня в день. Бесконечно. Никого не интересует, что происходит на деле вокруг. Любая проблема, которая не касается лично тебя — значения не имеет. Она сама решится, без твоего участия. Кем-то, где-то далеко, каким-то чудным способом. Это стадо баранов, с их стадным мышлением. Каждый баран в отдельности не имеет значения. Только общее поголовье. Пока твоего соседа режут на плов, единственное, что тебя беспокоит, так это, чтобы при этом траву сильно не вытоптали». — Ардет, в свойственной ему манере, пытался философствовать.

«Сколько умных слов и метафор. Ты, Ардет, наверное, в каждую заложил огромный смысл. Для себя. Потому как, для окружающих, ты всего лишь сказал, что сам не знаешь, что готовят тебе аббаты. И хоть ты себя величественно вознес до пастуха, глупого стада последователей, на деле, ты сам от них не отличаешься. Так как сам не понимаешь аббатов настолько, насколько последователи не поняли бы тебя». — Эрго, спокойно поставил на место подсвечник и Ардета.

«Ты всё выворачиваешь. Аббаты сутками заняты тем, что продумывают сложные схемы — их мало кто может понять». — неуверенно ответил Ардет.

«Дело не в том, понимаешь ли ты посыл аббатов. И даже не в том, что последователи тебя понять не могут. Тут, главное, что бы аббаты понимали, то, что они сейчас делают». — пояснил Эрго.

«Они-то знают. Мы же нашли сегодня этот склад и заговорщиков». — оживился Ардет.

«В этом и проблема. Ты уверен, что это вы нашли склад, убили апатридов и чуть не поймали заговорщика. На деле же, это аббаты начали партию, которой им будет неудобно управлять со своей высоты, так как во всех критических ситуациях, требующих неотлагательных действий, им придется полагаться на ваши решения. А вашими решениями управляет ваше высокомерие, не уступающее аббатскому. При этом уже сейчас можно с уверенностью сказать, что последствия этой партии будут колоссальными. Они, вашими руками, делают с нашим обществом то, к чему оно совершенно не готово — выбивают из колеи. И я очень надеюсь, что эта партия, действительно, полностью продумана, и предусматривает, даже твои глупости, Ардет». — с привычным спокойствием и улыбкой сказал Эрго.

«Конечно, продумана. Как раз, сейчас Эт, докладывает одному из аббатов о сегодняшних происшествиях». — подхватил Ардет.

«И, что ты будешь делать?» — поинтересовался Эрго.

«В смысле?» — не понял вопроса Ардет.

«В прямом. Допустим, аббаты скажут, что их опасения подтвердились. Что ты будешь делать дальше, с этой информацией? Или этой информации тебе будет не достаточно для принятия самостоятельного решения, и ты будешь ждать, что тебе скажут аббаты? Тогда не понятно, чем ты отличаешься от последователей? Которые, по твоим же словам, не в состоянии сами решать. — Эрго внимательно осмотрел Ардета. — Вот сейчас, зайдет твой Эт и скажет, что восстание действительно существует. Что ты будешь делать, если ничего более он не прояснит? Если аббаты не дали ему конкретной инструкции? Да, и стоит помнить, что тебе аббаты вообще ничего не дают. Они дают указания Эту, а ты, уже слушаешь их от него. То есть, ты сам, как и твои последователи, слушаешь и бездоказательно веришь партийцу, который тебе рассказывает о, каких-то, великих делах».

«Тогда кому нам верить?» — спросил, уже запутавшийся, Ардет.

«А какой смысл это спрашивать у меня? — с лукавой улыбкой спросил Эрго. — Как ты там говорил? Я вполне могу оказаться актером, который тебе вбивает в голову всякие глупости. Так ты вроде бы говорил, про жрецов внешнего города?»

«Слушай, это разные вещи. Психологи, которые «развлекают» сознание последователей, и настоящие жрецы, вроде тебя — это разные люди. Не нужно путать веру во что-то святое, и веру в детские сказки», — Ардет, как бы защищаясь, скрестил на груди руки.

«Эти вещи разные, лишь для тебя, Ардет. — Эрго подошел и положил руку на плечо Ардета. — И те актеры, и я — все мы жрецы. И все мы, говорим об одних и тех же вещах. И психологами их называют лишь за то,