Рыночная цена счастья - Овчинников Виталий

Олегом с заво-да с громаднейшим трудом.. Зато радости было сколько, когда все удачно получилось и он заменил черную некрасивую. трубу в шкафу на это полированное, сверкающее чудо. Ведь нержа-веющие трубы являлись в СССР стратегическим сырьем и использовались только лишь в оборонных отраслях.

Олег потрогал рукой ее одежду. Что с ней теперь делать?

Выбрасывать? Сдать ку-да-нибудь? Зачем? Для чего? Кому она нужна?

Никому. Впрочем, может, и нужна, только где про это узнвть?.Поэтому, пусть себе висит, пока висится. Никому ведь не мешает? И Олег ничего не стал трогать из ее вещей. Он махнул рукой и закрыл дверцы шкафа.

Затем нагнулся и открыл дверцу ее туалетной тумбочки. Выдвинул один ящик, дру-гой, третий. Коробочки, коробочки, пузыречки, тюбики, баночки и еще бог знает что, ма-лопонятное, и совсем непонятное для мужского глаза. Тайные средства женского оболь-щения. Не видел Олег их никогда и не стоит ему их видеть. Зачем копаться в интимных вещах женщины, пусть даже и бывшей своей жены?. Зачем узнавать о том, о чем ему не положено знать?. Совесть-то хоть какую, пусть даже элементарную, но надо же все-та-ки иметь!. Должны же быть хоть какие-то нормы и правила порядочности в отношениях между мужчиной и женщиной? Обязательно должны. Иначе – какой же ты тогда мужчи-на!.Какой человек?.

Олег вздохнул и задвинул ящик. Оставался один, последний, самый нижний. Олег выдвинул его. Здесь лежало несколько пачек презервативов. Все импортные, в красоч-ных, броских упаковках..Большая красочная коробка со знакомой картинкой обнажен-ных мужчины и женщины на крышке. Олег открыл коробку. Здесь лежали в своих гнез-дах, как в постелях, три фалловибратора, подаренные им семьей Марины на Новый Год. Черный, желтый и белый.

Красивые, притягивающие взгляд и даже – возбуждающие. Не слишком было понятно – пользовалась ли ими когда Юлия или нет? Вместе они с

Юлией этими новомодными штуками так ни разу и не воспользовались.

Олег закрыл коробку и нагнулся еще раз. Надо вроде досмотреть, раз уж начал…

Дальше лежала какая-то видеокассета и большой толстый конверт из плотной серой бумаги. Олег открыл его. Там лежали несколько пачек фотографий, стянутых резинкой. Олег достал пачку, стянул резинку, начал перебирать. И…остолбенел. Это были фото-графии Юлии в обнаженном виде. В самых разнообразнейших видах, позах, ракурсах. От классических видов обнаженной женской натуры, до самых непристойных, порногра-фиических фотографий с широко раздвинутыми ногами, ягодицами, с раскрытым, чуть ли не вывернутым вперед влагалищем и бог знает еще каких! Олег много раз занимался с Юлией куинлигусом, он любил таким образом ласкать ее, доставлять ей удовольствие Да и самому ему нравился запах возбужденных Юлиных гениталий, вкус ее влагалищ-ных выделений. Но он никогда не рассматривал ее половые органы. Не мог. Не до того всегда было. Не до рассматривания в подобные моменты. А здесь вот – пожалуйста! Смо-три – любуйся!

Наслаждайся! И – спереди, и – сзади, и – снизу, и – сверху, и – с боков, и – лежа, и – стоя, и на четвереньках. Как угодно! Как совесть, как любопытство, как вкус, как профессионализм фотографа ему подсказывает. А фотографии – цветные, клас-сные, очень высокого качества. Настоящие профессиональные. И на обратной стороне фотографий – штамп фирмы. В виде фигурного, узорчатого экслибриса с непритязатель-ным названием "Агентство Сириус".

Олег смотрел на эти фотографии и не верил своим глазам Этого не может быть!.Не может потому, что просто быть не может. Это – не Юли!

Не – она! Он знает свою жену! Да – взбаломошная! Да -капризная! Да – сумазбродная! Да – эротоманка! Да -нимфоман-ка! Но – не развратная!

Какая угодно, но только – не развратная!.Не шлюха! Так что же надо было сотворить с его Юлией, чтобы она согласилась на подобные фотографии?! Что?! Потому что добровольно она на это пойти не смогла бы никогда! Не та натура. Не тот характер.

И кто виноват во всем том, что случилось с ним, с его женой, с ними обеими? Кто?! Кто?! Но, простите, а так ли, в общем,. это важно

– найти виноватого? И так ли это нужно – находить виноватого? Зачем?

Для – чего? Ведь прошлого-то не вернешь. Изменить-то ничего не изменишь. Разбитого уже не склеишь. Обидно, страшно, до жути обидно, что так все получилось. Но получилось-то именно так, а не подругому.

Значит – судьба такая. А против судьбы – не попрешь. И что было – то было. И в этом "было" – много хорошего и чистого, если не самое хорошее и чистое в его жизни. Поэтому, нет, нет и еще раз – нет этим мерзким фотографиям про его жену! Пусть даже и бывшую. Не нужна ему эта грязь! Не нужна! А раз так – значит выход только один. К черту эти фотографии! Не нужны они ему! Не ну-ж-ны! И образ той, прежней его Юлии, той самой, которую он полюбил в свое время, которую он любит до сих пор, они ему не замарают. Не запачкают!.

Олег взял фотографию из общей пачки и разорвал ее сначала на две части, потом на четыре, а потом каждую из них еще на несколько мелких частей. И так он сделал с каждой неприличной фотографией своей бывшей жены Юлии, собранных в этом большом тем-ном конверте и спрятанных в нижнем ящике ее туалетной тумбочке. В самом надежном месте их маденькой квартиры, потому что никто, кроме Юлии,. в эту ее тумбочку никогда не заглядывал. И вот только сейчас, когда ее для

Олега не стало, он рискнул сюда загля-нуть. И лучше бы – не делал этого.

Потом Олег собрал кусочки разорванных фотографий и выбросил в мусорное вед-ро. Все – с грязью покончено!. Хватит – грязи! Однако на душе все равно было погано, препогано. И с этим надо было что-то делать.

В последнее время, когда Олегу стьановилось слищком уж плохо или черезчур дис-комфортно, когда неразрешимые жизненные проблемы плотно обкладывали его со всех сторон и он не видел выхода из создающихся вокруг него положений, он не выдерживал и пытался найти утешение в бутылке. И утешение, и помощь. Хотя бы моральную и психо-логическую.

Срабатывала старая, испытанная временем мудрость, говорящая о том, что настоящая истина всегда находится на дне заполненного вином стакана. И чтобы увидеть или познать эту истину, надо осушить стакан до дна. "Веритас – виникус". Истина в вине. Может, она и действительно находилась где-то на дне опустевшей за вечер бутылки, труд-но сказать. Потому что пил Олег в подобных ситуациях только водку и всегда полными стаканами, быстро, жадно, большими, непрерывными глотками.Пил всегда один. Пил и не закусывал. Только курил. Ведь пил он не для радости. Пил он от отчаяния, от слабости.

Ог ощущения своего собственного бессилия. Мужчины – они всегда слабые. Они – всегда тонкожильные. Их жилы не выдерживают сильных нагрузок и рвуться. И тогда мужчины ломаются и идут к бутылке. Это женщины – многожильные. Женщины выдерживают все. Потому что у них запас прочности на порядок выше, чем у мужчин. Ведь природа возло-жила на женщину всю свою ответственность за будущие поколения человечества. Не на мужчину, а на – женщину. Задача мужчины простая до умопомрачения. Он должен зачать ребенка. Всего навсего – зачать.

Сделать несколько стандартных телодвижений с женщи-ной и кончить в женщину. И все. И больше он уже ни на что не нужен. Да и не способен он больше ни на что. Это то самое. инстинктивное, природное, что от него требуется в общении с женщинеой, и то получается у него кое как, с большущим трудом, да с горем пополам.. Если, конечно. женщина на помощь придет…

И Олег пил обычно до тех пор, пока бутылка не опустеет. И чаще всего засыпал здесь же за столом, положив голову на скрещенные руки.

И, естественно, что ему было уже не до истины на дне бутылки. Какой бы она, эта истина, в данный момент ни была. Горькой или сладкой.

Главное здесь было в другом. Главное – это поскорее оглоушить и заставить замолчать кричащую в отчаянии собственную душу и отключить поскорее протестующую часть собственного, возмущенного его неподобающим поведением, чело-веческого сознания.

И сейчас, после такого мощного нервного потрясения от просмотра шокирующих фотографий обнаженной Юлии, Олега, естественно, потянуло к спасительной бутылке. Он открыл холодильник, достал бутылку

"Подольской особой". Душа требовала. А душе от-казывать нельзя. Не положено. Слишком уж бесчеловечно это бы выглядело.

Было муторно, обидно и горько чуть ли не до слез. Можно было бы даже и вспоак-нуть по этому поводу. Говорят – помогает, боль отводит. Женщины – они вон всегде пла-чут. Стрессы свои снимают подобным образом, жизнь свою облегчают и проблемы соб-ственные решают. Ведь тем, которые плачут, жить прощею. У них плач вроде клапана предохранительного на котлах, через который оин свое внутреннее психологическон дав-ление сбрасывают, и, тем самым, сохраняют себя.

Но Олег плакать не умел. Своего душевного давления плачем сбрасывать не нау-чился. И все свои слезы, как и беды, он привык носить в себе. И ни с кем никогда своими личными проблемами не делился. И помощи никогда ни у кого не просил.. Только – сам; да еще