Пока едет «Скорая». Рассказы, которые могут спасти вашу жизнь - Андрей Звонков

Нужно доставить больного в хирургическое отделение независимо от времени суток или дня недели. Налицо абсолютные показания для экстренной операции. До госпитализации и во время ожидания транспорта или бригады «03» нужно к животу приложить лед. Это притормозит развитие воспаления. НИКАКИХ ОБЕЗБОЛИВАЮЩИХ ДАВАТЬ НЕЛЬЗЯ, НЕЛЬЗЯ УПОТРЕБЛЯТЬ АЛКОГОЛЬ. ТОЛЬКО ХОЛОД, ГОЛОД И НЕМЕДЛЕННАЯ ГОСПИТАЛИЗАЦИЯ! Бригаду скорой помощи вызывать с поводом «БОЛЬ В ЖИВОТЕ». Диспетчеру можно сообщить о подозрении на аппендицит. Но в спор с ним вступать не надо.

Кроме ядовитых грибов, лес таит еще такую опасность, как клещи. Эти кровососы переносят вирусный энцефалит и боррелиоз (болезнь Лайма). Поэтому важно для лесных прогулок приобрести правильную одежду, а если район опасен по энцефалиту – привиться. От боррелиоза вакцины нет, но в случае укуса стоит профилактически пропить 1 0 дней антибиотик доксициклин: 1 капсула 2 раза в день. Этого хватит, чтобы не заболеть, если клещ окажется переносчиком болезни Лайма.

Подставляйте ладони

История семнадцатая, в которой Таня опять узнает, что не всегда спина болит, когда «болит спина»… а третьи роды – это очень быстро!

Летняя практика подходила к концу. И хотя дел у Тани было немало, дежурства с Ерофеевым носили особую радость. Радость ощущения себя профессионалом. Еще не мастером, но уже человеком, многое понимающим в работе скорой помощи, в больных, болезнях, различных экстренных ситуациях. Вернувшись из деревни, где ей пришлось самостоятельно помогать соседу бороться с приступом почечной колики и где она применила все, чему успел научить ее Ерофеев, Таня впервые осознала, что принимать решения и находить выход из, казалось бы, безвыходных ситуаций чертовски приятно. В ней пробуждалось понимание, что она не тупой исполнитель того, что скажет врач, а сама может и диагностировать, и лечить. Это повысило самооценку. Но, к счастью, не прибавило самоуверенности. Приключения не прекращались. В каждое дежурство происходило что-то необычное. Периодически они сражались с гипертонией, боролись с тяжелыми и не очень приступами бронхиальной астмы, даже однажды пришлось им обслуживать ребенка. Таня мотала на ус. Не стеснялась спрашивать, если что было неясно, а Ерофеев не ленился объяснять и никогда не упрекал ее. Иногда она ловила себя на мысли, что он при всей своей сухости, нарочитой дистанции и закрытости видит в ней не только глупую стажерку, но и девушку. Но Ерофеев никак этого не проявлял. Она спрашивала себя: а он ей нравится? Он старше ее лет на семь – это много. Фельдшер, но о чем ни спроси, все знает. Ей приходилось работать с врачами, когда ее смена не совпадала с ерофеевской, но те так, как он, не объясняли. А он работает спокойно и, главное, как-то очень быстро. Он ни разу не замирал в недоумении. Что бы ни случилось, на все очень быстро находил решение. Ерофеев невысок, но повыше Тани почти на полголовы, крепок, светлые волосы с начинающейся ото лба лысинкой, светлые усы, прикрывающие почти отсутствующую верхнюю губу (Таня разглядела там еле заметный шрам). Глаза у Ерофеева светло-серые. И говорит он очень емко, коротко, не мямлит. Однажды она поймала себя на мысли, что стоять позади Ерофеева надежно. Спокойно. И вдруг захотелось, чтобы так всегда было. Он впереди, а она за его спиной. Ведь у него должен быть кто-то, на кого он может рассчитывать, кто поможет, подаст и поддержит. Эта мысль и напугала, и рассмешила одновременно.

Ерофеев зашел на кухню, глазами поискал среди других стажерок Танину темную гриву и махнул картой:

– Поехали!

Таня подхватилась. Выбралась из-за столика и пошла к нему. Каблук предательски скользнул по кафелю, и она со всего маху упала Ерофееву на грудь, невольно хватаясь за его шею и плечи. Девчонки дружно захохотали. Девушка смутилась, отпустила фельдшера и побежала в сумрачный коридор.

– Ты куда? – Ерофеев пошел следом. Таня хлопнула дверцей туалета. – Понятно. Чаю перепили…

Таня намочила руки ледяной водой и приложила ладони к щекам, которые были, как говорил папа, «хоть прикуривай». Однако вызов!

В машине она высунула голову в окошечко между кабиной и салоном.

– А что нам дали?

– Болит спина и живот, – сказал Ерофеев, – женщина, тридцать семь лет. Есть версии?

Таня пожала плечами.

– Почечная колика?

– Допустимо. А еще?

– Ну, не знаю. А что еще может быть, чтобы и спина, и живот?

– Может быть, или спина, или живот, – сказал Ерофеев. – Совершенно не обязательно, что все сразу. Одна боль первична, вторая – отражение.

Таня задумалась. А Ерофеев добавил:

– Гадать бессмысленно. Мы предполагаем одно, а приедем – и будет такое, что никто предположить и не мог.

Их встретил мужчина навеселе, радостно улыбнулся и широко распахнул дверь.

– Забирайте!

Ерофеев прошел мимо, не отреагировав на радостное разрешение. Таня следовала за ним. А нетрезвый мужчина протек мимо на кухню и вышел оттуда с початой бутылкой водки и тремя стопками. В комнате в кресле сидела огромная женщина, к ее ногам прижались две девочки лет трех, которые обхватили отечные ноги дамы ручками и молча смотрели на вошедших.

Взгляд Ерофеева был прикован к гороподобному животу женщины.

– Ребята! Давайте за третьего! Выпьем?!

Тане показалось, что время остановилось. Но на самом деле прошло пару секунд. Ерофеев поставил ящик, и она услышала, словно из пулемета, приказ Саши:

– Бегом за родпакетом! – Она подхватилась, а Ерофеев продолжал: – Бутылку унеси! Поставь чайник! Давай простыни. – Уже пересекая входную дверь, она услышала: – Схватки частые?

Таня поняла, что эти вопросы и команды касались не ее, а мужчины и женщины…

Когда Таня ворвалась в квартиру с упаковкой родпакета, то услышала, как Ерофеев звонит диспетчеру:

– Третьи роды! В ходу. Воды отошли. Ждем бригаду. Да, будем принимать! Срочные! Обменная карта есть! Нет уж, пусть приедет!

Мужчина бутылку унес и сам находился на кухне. Кажется, он чуток отрезвел и понимал, что рожать жена будет дома. Он вышел из кухни.

– Это… ребята! А что делать-то?

Ерофеев, не выдавая бурлившей ярости, очень спокойно сказал:

– Заберите детей, займите их чем-нибудь, возьмите влажную тряпку и протрите везде пыль в комнате. Кровать разверните к окну. Цветы вынесите из комнаты. Простыни и пеленки положите на стол. А стол пододвиньте к окну. Приготовьте тазик в ванной. Если есть еще один, тоже приготовьте. Ковер сверните и уберите.

Мужчина бросился исполнять. Таня стояла с пакетом в руках.

– А мне что делать?

Ерофеев будто вспомнил о ней.

– Положи родпакет, померяй ей давление, все запиши. Проверь обменную карту – что там нашли на УЗИ?

Дав всем задания, Саша положил руку на живот женщины, глядя на часы.

– Схватки идут каждые десять секунд. Не успеем по-любому.

– Куда не успеем? – спросила Таня.

– Отвезти. Третьи роды – это быстро. Переведи ее на кровать. Постели клеенку, чистую простыню. И жди меня.

– А ты куда?

– Кислород принесу. – Таня поняла. Дыхательный аппарат весит больше десяти килограммов. Ерофеев сам решил сходить.

– Сколько времени прошло? – спросила Таня.

– Двенадцать минут, как мы вошли, – ответил Саша. Он повернулся к мужу: – Вас как зовут?

– Петя, – сказал трезвеющий муж. – Вы чего, ребята? Я думал, вы ее заберете. Это… воды только отошли, когда я звонил.

– А пил зачем? Для храбрости или от радости?

– Ну, стресс снять! Третий у меня! Первые две – девки… а этот – поскребыш, вроде как на УЗИ пипетку нашли – пацан!

Таня увидела, как заиграли желваки на скулах Ерофеева.

– Если ты сейчас еще раз выпьешь, я вызову полицию, и твоих девочек заберет служба опеки. Понял? – От его голоса у Тани мурашки по спине побежали. Она поняла – не шутит.

И тут женщина протяжно закричала.

– Что делать? – только успела спросить Таня.

– Стой слева от нее. Давай ей дышать кислородом. – Ерофеев настроил аппарат, зашипевший газовой смесью, протянул стажерке маску на гофровых трубках.

– Все?

– Все, жди!

Она кивнула.

– Жалко, мы клизму сделать не успели и мочу спустить… Теперь уж как получится.

Мужчину сдуло в комнату, откуда слышался дружный рев детей. Ерофеев ушел, тщательно помыл руки с мылом и высушил их. Надел перчатки и протер их спиртом. Тане казалось, что он двигается слишком медленно. Женщина дышала, тужилась, стонала. Ерофеев наклонился над ней и вдруг сказал:

– Давай! Давай! Идет.

Таня прижимала маску к лицу роженицы, и та утробно гудела в нее, отчего звук был приглушенным. Таня увидела, как вышла головка младенца. Руки Ерофеева приняли ее, еще секунда – плечики, и вот уже все тельце легло на пеленку. Ерофеев подсунул под попу женщины приготовленное плоское блюдо. Женщина замолчала. Таня продолжала держать маску.