Иллюзии успеха - Клод Жост

— Ясно. Покойный Шарль Вале был ладно скроен. Давайте дальше!

Советон швырнул окурок в корзину и задымил снова.

— Нормальная печень, здоровые легкие. Он-то не баловался табачком! А вот когда нас с вами будут вскрывать, придется ершиком для бутылок пройтись по нашим бронхам, прежде чем к ним подступиться.

— Говорите о себе, от трубки только здоровья больше.

— Вреда чуть поменьше!

— Ладно-ладно. Время?

— Я считаю, что между 21.30 и 22 часами. Оружие небольшого калибра: 22 «лонг» или 6,35.

— Судя по гильзам, 6,35.

Довольный Советон иронически поклонился комиссару.

— А какие у вас идеи насчет траектории пуль?

Медэксперт встал.

— В это области, дорогой мой, у меня не бывает «идей», как вы изволили выразиться. В этой области у меня — абсолютная уверенность. Стреляли с близкого расстояния, не больше сорока сантиметров. Стрелок находился на одной плоскости с мишенью, практически лицом к лицу. Он выстрелил два раза подряд. Еле-еле два сантиметра между входными отверстиями. Выходных нет, ввиду скромности калибра.

Тьебо разгонял напущенный им дым.

— На той же плоскости, а? — переспросил он врача.

— Да. Можно подумать, что вас это напрягает.

— Не сказать, чтоб напрягало, но… Примерно так: если бы стреляли стоя, это позволило бы мне поставить на место господина Мальбранша, у которого тоже — абсолютная уверенность.

Советон ухмыльнулся.

— Ну-ну, пожалуйтесь! Он у нас за долгое время лучший эксперт по баллистике, не так, что ли? С ним, по крайней мере, знаешь, где поставить точку, и, осмелюсь сказать, знаешь это по собственному карману!

Тьебо насмешливо взглянул на Советона.

— Как? И вы? Вы тоже спорили с ним?

— Был настолько наивен…

Комиссар помолчал, пытаясь обобщить все накопившиеся у него сведения. И начал, обращаясь к патологоанатому:

— Следовательно, мы можем утверждать, что вчера вечером, точнее — между 21.30 и 22 часами, Шарль Вале, по прозвищу Красавчик Шарль, остановил свою машину перед домом № 154 по улице Лаффит в Нейи. Несмотря на то, что Вале, вероятно, собирался выйти из машины, он был вынужден, наоборот, впустить кого-то к себе. Кого-то, кого он хорошо знал. Этот кто-то, он или она, уселся на правом переднем сиденье. Вале повернулся к своему пассажиру — или пассажирке. Был ли между ними спор, или казнь последовала сразу же, особого значения не имеет. Сейчас, по крайней мере. Факт тот, что он заполучил две пули в голову и умер на месте. Так?

— Так. Но с чего вы взяли, что он собирался выйти из машины? Вполне может быть, что у него было еще раньше назначено свидание с убийцей…

— Красавчика Шарля в это время ждали в доме 186 по той же улице: его шеф Шальван устраивал там вечеринку. — Засунув в карман кисет, Тьебо направился к двери. — Напишите заключение и пришлите его мне как можно скорее. Заранее спасибо!

Глава 4

Картинная галерея Сандры Левассёр находилась на Острове. С прописного «О». На маленькой улочке между Орлеанской набережной и улицей Сен-Луи-ан-Иль. Современная живопись нашла приют в древних стенах особняков с узкими фасадами.

— А я ждала, что меня вызовут на набережную Орфевр, комиссар!

Сандра Левассёр смотрела на Тьебо, любезно улыбаясь. Точно такой же улыбкой она только что одарила визитера, явившегося сюда, кажется, скорее, из любопытства, чем из любви к искусству.

Высокая, похожа на топ-модель, только не такая тощая. Наоборот, бежевая юбка и длинный белый свитер из ангорской шерсти позволяют догадываться об очень аппетитном «содержимом». Прическа совсем простая — на косой пробор. Очень мягкие, полудлинные светло-русые волосы и маленькие золотые колечки в ушах выгодно подчеркивают бронзу загорелой кожи и фарфоровую голубизну глаз. Большой рот с пухлыми губами, помада того же розовато-бежевого тона, что и лак на длинных ногтях…

— Вас действительно вызовут, и тогда я допрошу вас официально, — так же любезно сообщил Тьебо. — Если вы предпочитаете сохранить свои свидетельские показания до того времени, — пожалуйста!

— Было бы неучтиво с моей стороны отказаться отвечать на ваши вопросы, если уж вы взяли на себя труд ко мне приехать. Наверное, вам лучше присесть? Прошу в мой кабинет.

Оставив на попечение нескладного парнишки с рыжей кудлатой шевелюрой, одетого в джинсы и невероятно просторный красный свитер, любопытного посетителя и картины, Сандра Левассёр повела комиссара в глубину галереи.

Маленькая комнатка. На стене, такой же светло-серой, как и повсюду здесь, — единственная картина: две руки, одна на другой, лежат на старинной книге в кожаном переплете и с золотым обрезом. Зато вдоль стен навалены целые их груды, самых разных жанров и стилей: примитивы, кубистские, конструктивистские, портреты, натюрморты, даже выполненные сангиной рисунки обнаженных моделей…

Тьебо расположился в одном из двух кожаных кресел, а хозяйка уселась на тяжелый стул в стиле Людовика XIII, с высокой спинкой, покрытой изумительной шпалерой со сценой средневековой охоты.

У двери на белой лакированной вешалке — бежево-коричневый плащ, толстая вязаная желтая шапка.

Вопрос Сандры положил конец задумчивому разглядыванию обстановки.

— Просто для интеллектуального удовлетворения, комиссар… Могу ли я узнать: вы всегда прибегаете к предварительным допросам свидетелей?

Тьебо посмотрел на хозяйку галереи чуть исподлобья.

— А вы? Всегда одинаково представляете картину коллекционерам? Это тоже — просто, чтобы удовлетворить мою любознательность…

Любезная улыбка стала менее напряженной, выражение лица молодой женщины смягчилось.

— Я хорошо знаю своих клиентов, комиссар, и это помогает мне найти к ним оптимальный подход. И художников, которые у меня выставляются, тоже хорошо знаю, а значит — умею представлять их произведения.

— Видите, какие у вас преимущества! А у меня их нет. Я ничего не знаю о жертве и еще меньше — о среде, в которой жил потерпевший. Придя сюда, я рассчитываю в большей степени на знакомство с Шарлем Вале, чем на допрос Сандры Левассёр. Исключим убийство с целью ограбления — здесь явно не тот случай… Требуется установить, почему человека, приглашенного на вечеринку с ужином, убивают в собственной машине поблизости от особняка, куда он был приглашен. Что надо делать? Прежде всего, выяснить, что собой представлял убитый как личность. Нужно собрать о нем как можно больше сведений, буквально обшарив — слово неприятное, я знаю, но уж очень соответствующее смыслу, — обшарив самым тщательным образом все закоулки его общественной и личной жизни. Только тогда, может быть, станет понятно, что толкнуло преступника на убийство. Вот я и добиваюсь от вас помощи в этой работе. Теперь вам понятна логика моих поступков?

— Давайте начистоту, господин Тьебо. Раз вы здесь, значит, вам откуда-то известно, что именно связывало нас с Шарлем?

— Разумеется.

— Очень нескромно будет поинтересоваться, откуда?

— В данном случае — нескромно.

Сандра насмешливо посмотрела на полицейского.

— Могу ли я, если понадобится, рассчитывать на такую же сдержанность?

— Приходится уметь принимать во внимание обстоятельства, особенно во время официальных допросов. — Он чувствовал, что Сандра на пределе, что еще чуть-чуть и она станет враждебной. Контакт не устанавливался, но ведь игра еще не окончена…

Хозяйка галереи, она же любовница Шарля Вале, достала из стоящей на столе серебряной коробочки сигарету, прикурила от маленькой золотой зажигалки и после первой затяжки перешла в атаку:

— Итак, что бы вам хотелось от меня узнать, комиссар?

Тьебо показал на трубку.

— Можно?

— Можно.

— Спасибо.

Он принялся педантично набивать чашечку табаком, вроде бы целиком отдаваясь этому увлекательному занятию. Но, тем не менее, первый вопрос не заставил долго себя ждать.

— Когда вы в последний раз видели Шарля Вале?

— Вчера, ближе к вечеру. Наверное, часов в семь. Он заскочил ко мне сюда, в галерею.

— Сколько времени он здесь оставался?

— Максимум десять минут.

— Цель визита?

— Принес проект открытия моей будущей экспозиции. Ему удалось добиться участия телевидения в вернисаже. Антенн-2, если хотите более точно. — Она вытащила из ящика стола папку с бумагами. — Вот здесь все. Мы должны были подробнее обсудить это сегодня вечером.

— Где?

— У меня.

— Вы не заметили в господине Вале ничего необычного?

— Что вы имеете в виду?

— Ну, скажем… Был ли он чем-то озабочен? Может быть, нервничал?

— Ничуть.

— Сколько времени вы его любовница?

— Полгода. — Она смотрела на него прямо, с каким-то даже вызовом.

— Вы его любили?

Сандра коротко и резко рассмеялась.