Романовы на фронтах Первой мировой - Илья Александрович Ковалев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Особенно памятен мне тот день, когда в госпитале неожиданно появился генерал Ренненкампф в сопровождении Дмитрия и штабных офицеров. Это случилось во время ужина. Бакенбарды у командующего были расчесаны, талия туго перетянута поясом. Весь персонал в спешке поднялся из-за стола по причине внезапного визита.
Генерал явно нервничал. Взяв маленькую коробочку из рук одного из офицеров, он повернулся к Дмитрию и с кратким поздравлением наградил моего брата Георгиевским крестом, приколов его ему на грудь больничной булавкой. Этот орден брат получил за Каушенское сражение. Генерал счел, что мне будет приятно присутствовать при награждении, и он был прав. Я была счастлива и несказанно горда.
Только тогда я узнала, что мой брат помимо участия в кавалерийской атаке, когда была захвачена целая батарея, спас жизнь раненому младшему офицеру. Он соскочил с коня, вынес раненого с поля боя, а потом снова присоединился к своему эскадрону»[16].
Однако сведения о том, что Дмитрий Павлович во время боя спас другого конногвардейца, вызывают некоторые сомнение. Ни в одном источнике, кроме вышеупомянутого, не сообщается ни о чём подобном. В воспоминаниях участников боя имя великого князя упоминается, но только как офицера связи, доставлявшего сведения с передовой командиру. И, наконец, Высочайший приказ о награждении от 13 октября 1914 гласил:
«Состоя в бою 6-го августа под Краупишкеном ординарцем у начальника конного отряда, в самый разгар боя, с явной опасностью для жизни, доставил верные сведения о неприятеле, вследствие чего были приняты меры, увенчавшиеся полным успехом»[17].
Возможно великая княгиня была неверно информирована кем-то, кто приукрасил подвиг её брата, чтобы сделать ей приятное. С другой стороны, вполне возможно, что этот эпизод действительно имел место.
То, что великий князь был специально награждён в присутствии сестры, а также его перевод в штаб П.К. фон Ренненкампфа, некоторые исследователи объясняют желанием генерала создать себе своеобразное «великокняжеское лобби» при дворе. Оно вскоре могло пригодиться – после катастрофы армии генерала Самсонова началось расследование деятельности и Ренненкампфа. Великий князь Андрей Владимирович в своём дневнике резюмировал выдвигавшиеся против генерала обвинения и роль Дмитрия Павловича в этом деле, исходя из слов князя Енгалычева:
«Назначили Пантелеева расследовать Самсоновское дело и в связи с этим – и Ренненкампфа. Ну что он понимает в военном деле? Ровно ничего. Откомандовал Семеновским полком, а потом командовал корпусом жандармов. Ну, и в результате, несмотря на массу улик против Ренненкампфа, он в докладе все улики смазал. А между тем многие командиры батарей показали, что они получали приказание в Восточной Пруссии во время боев по таким-то участкам не стрелять, и при расследовании оказывалось, что эти участки принадлежали родственникам Ренненкампфа. У управляющих некоторыми имениями были найдены за подписью Ренненкампфа охранные листы, чтоб наши войска не трогали бы ничего. И эти поместья также принадлежали Ренненкампфу. Кроме того, из Германии были получены сведения, что немцы очень интересовались его денежными делами. Все это невольно уже характеризует Ренненкампфа, и у военного министра Сухомлинова уже собран целый том с обвинительными документами.
Теперь разобрать это дело поручено генерал-адъютанту Баранову. Это человек глубоко порядочный и, конечно, доведет дело до конца. Но долгое время Государь верить не хотел. Я ему неоднократно говорил, но он все как-то уклонялся и сомневался в правде. В этом много виноват кн. Орлов, который был в переписке с кн. Белосельским, а последний состоял при Ренненкампфе и не командовал своей бригадой, которая входила в состав той же армии. Белосельский сильно поддерживал Ренненкампфа… и Андрюша Шувалов. Я ему однажды говорил: «Что Вы делаете, Россию губите, защищая такого генерала». На это Шувалов мне ответил, что Ренненкампф ему однажды в жизни помог, и он считает своим долгом и его теперь выручать. Я ему сказал, что это не причина и интересы государства должны быть выше личных чувств.
Орлов тоже не прав. Он пользовался, кроме того, частными агентами, с которыми сносился жандармским шифром, и, конечно, сведения, добытые таким путем, не могут быть всегда очень чисты.
А надо быть очень осторожным с Государем. Так легко в его глазах очернить кого бы то ни было, и даже ежели он и не поверит, то все же остается немного. И ежели нет точных данных, о ком бы то ни было лучше не говорить как плохое, так и хорошее. Но ежели есть точные сведения, то надо говорить всю правду. Это долг каждого перед своим Государем.
Ну вот, как я говорил, Государь долго не верил мне, а я его довольно часто видел, когда был начальником штаба в 6-й армии в Петрограде. Государь очень интересовался делами войны, и никто его не держал в курсе дела. Я ездил к нему рано утром, никто не знал об этом.
Однажды я нашел большую перемену в Государе. Он мне сам стал говорить про Ренненкампфа, обвиняя его. Оказывается, у него был до этого в. кн. Дмитрий Павлович и имел четырехчасовой доклад у него. Дмитрий Павлович хорошо знал детали всего этого дела, и его доклад сильно повлиял на Государя.
Я лично думаю, что Ренненкампф один виноват во всем этом деле. Жилинский гораздо меньше, хотя верховный главнокомандующий мне сказал, что, не зная я Жилинского на прежней службе, – я бы даже заподозрил его в высшей измене. Этот вопрос, конечно, трудно решить»[18].
После отрешения генерала Ренненкампфа от должности, Дмитрий Павлович был переведён в Ставку Верховного Главнокомандующего, чьи обязанности тогда исполнял великий князь Николай Николаевич. По служебным обязанностям князь часто ездил в Петроград с поручениями от Ставки. Дневник Николая II содержит записи о посещении его Дмитрием Павловичем в ходе этих поездок, например:
«1914-го сентября. Воскресенье.
До 10 час. ко мне приехал Алек и задержал, так что опоздали значительно к обедне. Завтракал Дмитрий Павлович, приехавший из армии с поручениями от Николаши. Так приятно было увидеть его и с Георгиевским крестом на груди. Полтора часа посидел с ним и поговорил о многом. Погулял с Аликс и детьми. После чая принял – капитана Лазарева Л.-Гв. Кексгольмского полка, кот. ездил в армию узнать о подробностях почти полной гибели полка. Вечером долго ждали приезда Григория. Долго потом посидели с ним»[19].
Служба в Ставке для Дмитрия
