Три дня головной боли - Фредди Ромм

– Ну как, полегчало, милая? Возьми бутылочку, минералка, полезная. Держи всё время при себе. Чуть почувствуешь себя нехорошо – сразу пей, а то и лицо ополосни.

– Спасибо, тётя Клава, – смущённо улыбнулась Таня и взяла пластиковую бутылку, которую ей протягивала соседка. – Я уже хорошо себя чувствую.

– Всё одно, не спеши вставать. Торопиться некуда… – Однако тотчас же, словно опровергая слова тёти Клавы, со стороны входной двери послышались тяжёлые шаги. Лейтенант милиции радостно встрепенулся:

– Товарищ майор! Разрешите доложить…

– Не докладывай, – держа фуражку в левой руке, потирая лысину правой и отдуваясь после подъёма на пятый этаж хрущёвского дома без лифта, остановил его вошедший милиционер. – Всё знаю. Товарищи понятые, – повернулся он к Тане и тёте Клаве, – спасибо за гражданскую сознательность. Сейчас следователи всё осмотрят, расспросят вас и отпустят. А это что такое? – подозрительно взглянул он на бутылку в руках Тани. Тётя Клава быстро подошла к нему и что-то шепнула на ухо. Майор одобрительно кивнул:

– А что, всё правильно сделали. Чувствуйте себя хорошо, товарищ понятая! – обратился он снова к Тане. Молодая женщина молча кивнула. Судя по звукам, доносившимся из коридора, следственная бригада уже взялась за работу. В комнату заглянул мужчина средних лет, одетый в чёрный костюм:

– Кто-нибудь дотрагивался до кранов в ванной?

– Я закрыла. Там холодная вода только была открыта, – дрожащим голосом отозвалась Таня.

– Гражданка понятая! Как это так? Я же велел ничего не трогать! – возмутился лейтенант.

– Закрыла – и правильно сделала, не по колено же в воде нам тут ходить, – отрезал следователь. – Так, говорите, только холодная? Это интересно. Товарищи понятые, пройдите, пожалуйста, в коридор… Нет, вы можете пока оставаться здесь, – поспешно добавил он, увидев, как Таня покачнулась, поднявшись с кровати. – Может быть, вызвать врача?

– Мне? Не надо. Я хорошо себя чувствую.

– Не стоило вас приглашать для этого дела, – негромко, словно в задумчивости произнёс следователь.

– Ничего, я в порядке. Спасибо.

– Всё равно, оставайтесь пока здесь. Когда надо будет, мы вас позовём.

Все, кроме Тани, вышли из комнаты. Женщина облегчённо вздохнула, налила себе ещё воды из бутылки и отпила. Дурнота отпустила. Можно было бы даже сказать, что Таня чувствовала себя хорошо, если бы не слабость. «Вкусная минералка. Пожалуй, полежу немного. Арестовывать меня не будут, казённый дом не состоялся. Так что зря цыганка наболтала тогда в Сочи. Ну и хорошо». На мягком покрывале было удобно. Если бы не знать, что в нескольких шагах отсюда находится убитый человек, Таня, пожалуй, смогла бы сказать, что ей приятно.

– Простите! – заглянул из коридора следователь. – Можно задать вам несколько вопросов?

– Конечно, можно. Я хорошо себя чувствую, – немного неуверенно ответила женщина и села на кровати, подобрав под себя ноги.

– Тогда давайте поговорим, – с некоторой суровостью произнёс следователь, придвинул к себе один из стульев и положил на кровать какой-то бланк и авторучку, явно намереваясь записывать. – Ваше имя, отчество, фамилия?

– Серова Татьяна Алексеевна. Мне двадцать четыре года, – добавила она, догадываясь, что собеседнику будет не очень удобно интересоваться её возрастом.

– Где проживаете?

– В тридцать шестой квартире. Она находится этажом ниже. – Сердце Тани неприятно заныло: что, если сейчас последует вопрос о том, как она здесь оказалась? А ещё этот кран в ванной, который она самовольно закрыла…

– Вы были хорошо знакомы с убитым… Николаем Валерьевичем Воробьёвым?

«А, точно, его фамилия Воробьёв!» – мысленно отметила про себя Таня, а вслух сказала:

– Н-не знаю. Пожалуй, нет. Виделись иногда на лестнице, вот и всё.

– Что вам о нём известно?

Таня пожала плечами:

– Известно? Да ничего. Поселился в нашем доме года три назад. Человек тихий, вот только… – она решилась: всё равно ведь понятно, что случилось с её квартирой. – Вот только сегодня вдруг вода от него ко мне протекла. Я вышла… – В голову пришла спасительная идея. – Поднялась на этаж, и ваш сотрудник, ну, лейтенант который, попросил меня быть понятой. А когда я увидела, что случилось с… – её голос дрогнул. – Николаем Валерьевичем, то поняла, почему от него вода потекла.

– М-да, вы поняли, а я нет. Как по-вашему, зачем он воду открыл?

– Как это – зачем? Ванну собирался принять, наверное. Жарко сегодня.

– Тогда почему он пустил только холодную воду, и очень сильно? А сток не закрыл пробкой. Да и сток, видимо, работает плохо, иначе бы ванна не переполнилась.

Таня растерянно пожала плечами. Следователь вздохнул:

– Простите, я не представился. Капитан Половец Дмитрий Андреевич, следователь. – И он показал красное удостоверение. Таня неуверенно кивнула. – А теперь, Татьяна Алексеевна, пожалуйста, расскажите немного о себе. Вы замужем?

– Только что развелась… второй раз.

– А, понятно. – Взгляд следователя быстро скользнул по Тане и тут же ушёл в сторону. – У вас дети есть?

– Да. У меня дочка Зоя, от первого мужа. Ей четыре года.

– Она сейчас дома, в вашей квартире?

– Нет, на даче, с моими родителями. – И после короткой паузы добавила не без гордости:

– Мой папа – Алексей Петрович Гаврилов – подполковник десантных войск! В отставке. Он воевал в Афганистане.

– Очень приятно, – слегка улыбнулся Дмитрий Андреевич. – А кем вы работаете?

– Я фотомодель, работаю в фирме «Московская реклама».

– Что это за фирма? – заинтересовался милиционер. – Я ничего не слышал о ней. Если можно, расскажите, пожалуйста!

Таня опустила глаза:

– Эту фирму создали мы – я и моя подруга Люба – более трёх лет назад.

Следователь почему-то оживился:

– Вот как? Очень интересно. Расскажите об этом подробнее, прошу вас.

7

Это произошло через полгода после рождения Зои. Ещё месяцем раньше у Любы родился сын Саша. В то время обе они – и Люба, и Таня – работали в фирме «Русская мода». Однажды утром менеджер вызвал их обеих и заявил следующее:

– Так, девушки! Это никуда не годится. Вы зачем устроились к нам – манекенщицами работать или детей рожать?

Обе молодые женщины опешили. Первой пришла в себя Люба:

– Антон Сергеевич, я не понимаю, о чём вы говорите? Разве мы плохо работаем? Сорвали что-нибудь? Нарушили в чём-то договор?

– Нет, работаете вы неплохо. – Менеджер вынул пачку сигарет. – Однако из-за того, что вы рожали, а потом сидели в декретном отпуске, наша фирма потеряла полмиллиона долларов. А теперь вы привозите детей сюда, и они всем мешают в рабочее время.

– Никому наши дети не мешают, – с угрозой в голосе ответила Люба.

– Мне лучше знать. И что с убытками в полмиллиона? Кто нам их возместит?

– Понятия не имею, – холодно возразила Люба. – Контракт не запрещает нам иметь семью, а декретный отпуск положен по закону.

– Не совсем так. В контракте написано, что вы должны воздерживаться от действий, которые могут нанести ущерб фирме.

– Мы никому не нанесли ущерба, – вступила в разговор немного оправившаяся Таня. – Мы предлагали демонстрировать модели для беременных женщин, вы же сами отказали.

– Конечно, отказал, – недовольно ответил менеджер. – Такие модели демонстрируют вовсе не беременные. – И, вынув из пачки сигарету, он закурил. – Как мы могли вас на подиум выпустить? А вдруг бы с вами что-нибудь случилось? Ходи потом по судам, доказывай. Неприятностей не оберёшься. Мы вам дали возможность спокойно родить, но фирма понесла убытки, которые вы должны как-то возместить.

– Ничего мы вам не должны, – со злостью в голосе возразила Люба. – Если полагаете иначе, подавайте в суд. Только вы проиграете, да ещё плохую рекламу получите: «Русская мода» воюет против матерей и их детей. И будьте любезны не курить в нашем присутствии, это вредит нашему здоровью. Нам не надо подавать в суд, чтобы вы это поняли?

– Ты, тёлка, оборзела, – начал злиться менеджер. – Звёздная болезнь у тебя, да? Ты что думаешь – если у тебя ноги из сисек растут и поклонники у подъезда ждут с цветами, так ты что-то собой представляешь? Ты никто. Так, две палки с сиськами. Я могу раздавить тебя одним пальцем.

– Ах, так! – вскипела Таня. – Ну нет. Ничего у вас не получится. И учтите: вы нас оскорбили, и пока не извинитесь, мы на подиум не выйдем. Считайте это забастовкой. Вот тут мы вам точно нанесём ущерб, если хотите – подавайте в суд. Пойдём отсюда, – обратилась она к подруге, которая уже начала багроветь от ярости и, судя по её виду, могла вот-вот сделать нечто опрометчивое.

– Да катитесь вы обе! Вы ещё сюда приползёте умолять меня о прощении! Обе! – раздражённо выкрикнул менеджер и добавил нечто нецензурное. Таня, стиснув запястье свирепеющей Любы, вытащила её за дверь.

Уже через час их обеих ознакомили с приказом об увольнении – за нарушение условий контракта и оскорбление администрации. Люба, прочитав эту бумагу, испугалась и побледнела, весь её воинственный запал исчез, как не бывало. Казалось, ещё немного – и она сдастся. Но теперь уже Таня пришла в боевое настроение: