Женское счастье - Робин Шоун

Словно молния прошила тьму.

— Конечно, я могу ошибиться, — серьезно заметил полковник, — но, думаю, существует и другой способ удовлетворить свое любопытство.

— К сожалению, я так и не встретила человека, с которым захотела бы удовлетворить свое любопытство, полковник Коули, — сухо отпарировала она.

За окнами обезумевшая стихия продолжала набирать силу. Волны с рокотом накатывались на берег. Гром ревел в небесах.

До Абигейл только сейчас дошло, что им грозит опасность. Ветер действительно мог сорвать крышу. Огромные водяные валы могли поглотить крошечную постройку. Молния могла…

— Я хотел женщину.

Неожиданное признание вернуло ее к реальности.

— Прошу прощения?

— Вы хотели знать, что я делал в лесу в такую бурю. Выехал в надежде найти деревню. Или кабачок. И доступную женщину.

Такого она не ожидала.

Полковник Коули признался в чисто мужской потребности, выгнавшей его в ночь. А Абигейл презрела приличия, не позволявшие даме иметь такую же привилегию.

Ей следовало бы притвориться возмущенной, упасть в обморок от такой наглости, но вместо этого она ощутила, как последние остатки злобы куда-то улетучились, вытесненные неизвестно откуда взявшимся духом товарищества. Этот человек видел сундук, полный эротических книг, и не осудил ее. Верх лицемерия — порицать его сейчас, ибо у каждого есть право на подобные желания.

— Завидую вам, полковник. Будь я мужчиной, наверняка отправилась бы на поиски приятного общества.

— Не общества я искал, мисс Абигейл.

— Это я понимаю.

— Неужели, мисс? — Голос в темноте звучал на удивление бесстрастно. — Знаете ли вы, как пульсирует и ноет тело, горит до такой степени, что вы готовы отречься от всего, во что верили и чем жили ради минуты забытья?

Абигейл на секунду прикрыла глаза, как молнией пораженная мучительными воспоминаниями о желаниях, которые никогда не сбудутся…

— Да, полковник Коули, это мне хорошо известно.

Кровать скрипнула.

— К вам часто приходят фантазии, мисс Абигейл?

Перед ее глазами плясали причудливые образы. Запретные образы мужчин и женщин, сплетавшихся в объятиях. Картины сцен, участницей которых ей никогда не быть. И никогда не видеть. Вещей, о которых она даже не читала.

Желание терзало ее, желание, о котором через три недели придется забыть навсегда.

— Часто, — тихо прошептала она, уставившись в темноту.

— Расскажите! — резко приказал он.

— Я…

Как она может поведать совершенно незнакомому человеку, о чем мечтала так много лет? Но темнота Скрывала их лица, облегчая исповедь. Можно представить, что она совсем одна… и просто размышляет вслух.

— Представляю себе, каково это, когда тебя целует мужчина. Не просто чмокает в щечку по-родственному. Настоящий поцелуй… как в моих книгах. Когда его язык…

Она осеклась, но, прежде чем окончательно лишиться отваги, выпалила:

— Мужчины и женщины вправду так целуются, полковник Коули?

— Иногда. О чем вы еще грезите, мисс Абигейл?

Она переложила журнал в левую руку и прислонилась спиной к изголовью. Подошва коснулась толстого одеяла… и мужского бедра. Жар прострелил ее насквозь. Она поспешно подобрала ноги.

— О мужчине… как он выглядит без одежды. То есть… у меня маленькие племянники, и я часто меняла им пеленки. Они… они не слишком впечатляющи. А в книгах описываются мужчины… куда мощнее. Там. Это действительно так или в книгах все преувеличивают?

До нее донеслось нечто вроде хриплого стона. Или это она затаила дыхание? Ибо вдруг поняла, что именно схватила в темноте… шелковистый отросток с пульсирующими венами.

Он и в самом деле огромен.

— Некоторые мужчины — да, но бывают и всякие. Это как с женщинами. У одних — пышная грудь, у других — маленькая. Вам это важно?

— Да, — тихо пробормотала она, гадая, что он подумал о ее грудях, когда слегка дотронулся… гадая, в самом ли деле он велик или это ей лишь показалось.

Абигейл стыдливо рассмеялась, смущенная и одновременно странно возбужденная столь откровенным обсуждением мужской анатомии.

— Очевидно, это не так важно, при условии, если мужчина способен удовлетворить женщину. Это возможно, полковник Коули? Мужчина действительно может подарить женщине наслаждение?

— Сомневаетесь, мисс Абигейл?

— О да, полковник. Каждый раз, глядя на моих напомаженных, прилизанных зятьев, я не в силах поверить. Пытаюсь представить, как они целуются… языком… или касаются женской груди, или ласкают женщину между ног, и, откровенно говоря, не могу. Не могу вообразить, что они делают все те вещи, о которых я читала. Не в силах представить даже, что они сумели зачать собственных детей. У них такие жирные зады, полковник Коули. Не могу представить, как они вздымаются и опускаются. Как эти болваны трудятся над женщиной.

Жирные зады… вздымаются… над женщиной!

Роковые слова пронеслись в комнате, заглушая вой бури. Абигейл в ужасе закрыла рот рукой. Она с ума сошла!

Но тут с другого конца кровати послышался взрыв смеха. Матрац судорожно затрясся.

— Рада, что вас забавляют мои речи, полковник Коули, — сухо выдавила Абигейл. Смех мгновенно стих.

— Вся наша беседа крайне забавна. Посудите сами, вы поверяете свои сокровенные фантазии, обращаясь при этом ко мне» полковник Коули «. А я столь же официально величаю вас» мисс Абигейл «. Не пора ли заключить договор? Хотя бы на время бури станем друг для друга просто» Абигейл»и «Роберт».

Конечно, это было полнейшим абсурдом, но назвать гостя по имени казалось куда более интимным, чем поверить ему свои сокровенные фантазии. До сих пор он оставался не мужчиной, а абстрактным полковником, а она — старой девой, занятыми довольно интересной, хотя и не совсем пристойной беседой. Но стоит пересечь этот барьер, и…

— Так и быть.

Абигейл глубоко вздохнула, чтобы унять лихорадочный стук сердца.

— Я поделилась с вами своими мечтами, но взамен не удостоилась такой же откровенности. О чем грезите вы… Роберт?

— О женщине, Абигейл. О всех тех вещах, которые я бы мог проделать с ней в постели.

Абигейл задохнулась, представив загорелые руки, ласкающие белое женское тело. Что было бы, коснись они ее тела?

Расплавленное желание растеклось между бедрами.

— А как насчет… размера? Для вас имеет значение величина женских грудей?

— Нет, — коротко бросил Роберт, явно не поощряя дальнейших расспросов. Но это был первый мужчина… вернее говоря, первый человек, не рассуждавший на подобную тему обтекаемыми словами, и Абигейл хотела знать больше.

Через три недели она вернется в Лондон, унося с собой воспоминания, которые помогут ей пережить долгие одинокие ночи.