Хамелеон – 2 - Константин Николаевич Буланов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Желал бы вам новых мощных орудий! Ибо танк есть хорошо защищенная броней артиллерия! — а вот с этой фразой оратор опередил себя же аж на добрых 5 лет, видимо, почерпнув её суть из трудов почившего Калиновского. Заодно намекнул кое-кому из присутствующих, что пора бы, наконец, разобраться с тем жутким бардаком, что творился в сфере танкового вооружения. Пусть после недавнего принятия на вооружение 45-мм танковой пушки 20К подошли к логическому завершению мучения с малокалиберным танковым орудием, данный, несомненно, радостный момент оказался омрачен тем, что будущих носителей этой самой пушки оставалось в производстве всего ничего — только ранее упомянутый ПТ-1, да тяжелый броневик БА-3. Ведь изготовление тех же легких Т-27 собирались полностью свернуть уже в этом году, как не вписывающихся в новую типизацию танков.
Нет, так-то данных пушек требовалось поставить не менее пары тысяч только чтобы обеспечить перевооружение уже находящихся в войсках Т-18, Т-20, Т-27 и БА-27. Но куда больше Сталину желалось видеть тысячи Т-26 и Т-24 с положенными им орудиями, а не деревянными макетами оных. С чем возникли немалые проблемы, поскольку даже, вроде как, доведенную Сячентовым до ума А-19 единственный производитель среднего танка всё никак не желал заказывать на стороне, продолжая экспериментировать с собственными возможностями. А выданную тем же Сячентовым на гора ПС-3 под унитар 76-мм дивизионки, никак не желал принимать самый массовый танк РККА. Башня слишком легкого для такого выстрела Т-26 постоянно выходила из строя, не выдерживая чересчур великих для нее нагрузок. А ведь именно желанием установить в эти танки новейшей ПС-3 отбалтывались от него все последние месяцы те, кто не смог обеспечить вооружение уже переданных в войска и вновь собираемых танков этой модели пушками КТ-28. Валовое же производство последних до сих пор хромало на обе ноги. Потому тут действительно было от чего желать скорейшего появления новых мощных орудий.
После же речь генсека пошла об артиллерии, пехоте и, конечно, авиации, коей оказалось уделено максимальное время. Не были забыты и отношения вождей с массами. Прогиб в сторону присутствующих в зале представителей этих самых масс оказался весьма глубоким. Сталин во всеуслышание признал, что решают именно массы, поскольку вожди без них — никто и звать их никак. Сказано это всё было, конечно, несколько иными словами, но сидевший за одним из накрытых столов Геркан сократил данную часть речи для себя именно до такого значения. Видать лидер СССР всё еще не обладал достаточной поддержкой своих действий в среде высшего руководства страны, отчего и завуалировано предложил собравшимся командирам рот, батальонов и полков — то есть тем, кто непосредственно командовал своими красноармейцами, держаться именно его фигуры, дабы достичь большего. И чего уж там говорить, наиболее хитрые и умные из числа присутствующих прекрасно поняли данный посыл. И он им пришелся по душе. Уж это Александр смог прекрасно рассмотреть на лицах ближайших соседей. Заодно подуспокоился и на свой счет. А то всякие мысли посещали его голову в последнее время. Нехорошие такие мысли.
Вообще, после продолжительного восстановления от «тяжелого ранения» Геркан даже несколько испугался, что переиграл с демонстрацией провала в памяти. Медики продержали его на больничном аж до середины января 1934 года — свыше четырех месяцев. Имелось даже опасение, что военно-врачебная комиссия спишет его подчистую, и вылетит он из УММ, как пробка из бутылки шампанского. А после столь же стремительно вылетит и с занимаемой служебной жилплощади. Что, учитывая беременность супруги, было бы вообще не к месту. И лишь 17 января его обрадовали новостью, что даже такой, беспамятный, он все еще нужен РККА. И академия, куда уже в марте Александр таки будет обязан отправиться грызть гранит науки, от него никуда не денется.
Увы, но сильнее всех прочих интересовавший его инженерный факультет уже был упразднен по причине слишком малого количества абитуриентов и нехватки преподавательского состава, а потому свое очное обучение ему пришлось переориентировать на промышленный факультет, где готовили инженерные кадры для танковых заводов. Естественно, не забывая при этом о необходимости окончить также командный факультет, благо для последнего также существовало вечернее отделение. Потому, поднапрягшись, виделось возможным погрызть разом два гранитных камушка, чтобы после иметь более богатый выбор прохождения дальнейшей службы. Хотя пускать это дело на самотек, он уж точно не собирался, отчего поднял все имевшиеся связи, дабы принять участие в параде, а после оказаться на «ворошиловском завтраке». Потеря памяти потерей памятью, но должников от этого у него меньше не стало. Не всё же врагов он себе множил в последние годы! Вот и подергал за веревочки, поскольку своей вновь обновленной памятью знал — в этот раз тут будет Сталин. Но посидит глава СССР с ними недолго, поскольку его уже ожидают сотни летчиков на Московском Центральном аэродроме. Так что отловить генсека на выходе из Большого Кремлевского дворца было едва ли не единственной реальной возможностью для Александра, чтобы вновь дать о себе знать. Да ещё как дать!
— Здравствуйте, товарищ Сталин! — чуть больше трети часа минуло с тех пор, как комроты покинул своё место за столом, дабы якобы подышать свежим воздухом. На самом же деле — отыскать поблизости «стоящий под парами» Паккард 533 из автопарка Особого гаража Кремля, то есть любимую машину Сталина. А после стратегически разместиться с папироской у ближайшего к этой машине выхода из дворца. И вот на ловца прибежал столь желанный зверь. Правда, явился он отнюдь не в одиночку, а с солидной охраной и в компании Ворошилова. — Здравствуйте, товарищ Ворошилов! — тут же изобразил воинское приветствие Александр, стоило наркому обороны показаться из дверей вслед за генсеком — как раз в марте этого года должность наркома была переименована в более привычную для слуха. А то «наркомвоенмор», как и десятки тысяч иных принятых в Советском Союзе сокращений, откровенно резало этот самый слух.
— Ну надо же! Товарищ Геркан! Смотрю, вам стало лучше, — тут же
