Пылающий туман - Ви КавИ
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что самое ужасное, командир даже не слушал жалобы. Просто брал и загонял, как животное, обратно в стойло.
Иногда Сокол использовал девиз «тонешь сам, топи другого» и всячески мешал спать Ворону. Но чаще, если не всегда, он просто покорно принимал свою участь.
Зайдя в тускло освещаемую палатку, Сокол сразу же, не раздеваясь, завалился на заранее заготовленное место. Он вздыхал и сетовал на невезучесть, преследующую его по пятам.
— Принцесса сегодня притомилась?
Ворон шустро снял верхнюю одежду, затушил свет, поёрзал в спальном мешке, чтобы выбрать удобную позу, и утихомирился. Сокол, следом за ним, несколько секунд устраивался, а потом лёг на спину и закинул руки за голову.
— Ага, эта принцесса тебе все глаза выклюет, если только посмеешь испортить мне ночь.
— М-м-м… — Ворон задумчиво промычал. — Как думаешь, всё пройдёт нормально? Этот человек с нами не внушает мне доверия.
— Ага. Тот ещё тип.
— Мне кажется, он что-то скрывает. Зачем вдруг ему понадобился ниврийский храм? Именно этот? Я не спец, но их вроде мало. Да и нивры наверняка забрали с собой самое ценное.
— Понятия не имею. Можешь завалиться к нему и задать все интересующие тебя вопросы. Увидев твою страшную рожу, он, поверь, сразу поделится самыми сокровенными планами.
— Опять ты грубишь.
— Вовсе нет, — без желания ответил Сокол и добавил: — Давай ложиться. Потом будем думать над этой ерундой.
Ворон намёк понял, замолчал и уже через несколько минут заснул.
Сокола клонило в сон плохо. Он прислушивался в темноте к жужжащему звуку и пытался найти надоедливого незваного гостя, но без особого успеха. Ещё как назло чесались руки и ноги, а в голову лезли неподходящие мысли. Душная атмосфера тоже мешала, и Сокол обливался потом.
Но раздеваться было по-прежнему лень. Он с закрытыми глазами попробовал вяло отстегнуть пояс, однако его затянуло в долгожданное Ночное Царство раньше, чем он дошёл до третьей пуговицы.
Глава 1. Балобан. Часть вторая
Соколу что-то отчётливо мешало спать. Этот шум словно пробирался в самый мозг, нарастал и неприятно ударял по барабанным перепонкам. Он перевернулся на бок, но звук, никуда не исчезая, продолжил доставлять дискомфорт.
Сокол, издав недовольный рык, с трудом разлепил глаза и утонул во тьме, в которой он ничего не видел.
Значит, сейчас до сих пор была глубокая ночь. Теперь шум, царивший в палатке, приобрёл более явственные очертания — храп. Это был ненавистный храп, от которого Сокол снова проснулся!
Придушить и скинуть со скалы, чтобы больше такое не происходило? А для Орла придумать какую-нибудь трагичную историю, дабы он прямо-таки прослезился.
Сокол действительно готов был прибить беззащитного соратника. Он думал, что при первой возможности заставит того закупиться в городе настойками, чтобы Ворон наконец вылечил себе нос. Или попытается перед Орлом заново выставить себя жертвой, чтобы командир переселил Ворона к менее чуткому человеку, но к такому же храпящему. Они будут друг друга терроризировать, и тогда, возможно, Ворон поймёт, каково это каждую ночь просыпаться и мучиться.
Таких людей, пришёл к мнению Сокол, вообще необходимо было изолировать, ибо храп — это отдельный вид страданий для окружающих.
— Урод. Завтра тебя просклоняю так, что сам себя зарежешь, — после долгих дум прошептал в пустоту он и выполз наружу.
На улице было ожидаемо прохладно, и эта свежесть по сравнению с духотой в палатке помогла развеяться. Сокол жадно схватился за чистый горный воздух и постепенно расслабился. Он даже решил, что зря желал Ворону смерти.
Луна продолжала ярко красоваться на небе и радовать неискушённый человеческий глаз. Она была такой свободной, её не отягощали мирские заботы. Ей никто не мешал веселиться или спать, и Сокол хотел быть похожим на неё, но знал, что никогда не сумеет покинуть Орла, перед которым чувствовал себя обязанным. Командир не сделал для него ничего героического — всего-то подобрал оборванца, который долгое время, после мерзкого приюта, скитался по улице в поисках пропитания. Он дал ему имя, обучил всему необходимому. Орёл ничего не требовал от него взамен, потому что был этаким добряком, спасающим страдающие души лишь по собственной, бескорыстной, прихоти.
Но не только мнимая обязанность принуждала оставаться подле Орла. Было и что-то другое, чего Сокол, привыкший полагаться исключительно на себя, не хотел признавать.
Совсем близко послышалось тихое пение. Сокол повертелся в разные стороны и с удивлением наткнулся на Орла. Он сидел рядом с потухшим костром и перебирал пальцем остывшие угольки.
Орёл и раньше нередко бодрствовал ночью, но он никогда, сколько себя помнил Сокол, не пел. Да и о таком умении командира думаешь в последнюю очередь, когда смотришь на этого серьёзного и мужественного человека, привыкшего работать руками, а не голосом.
Сокол, собравшись с духом, направился прямиком к командиру, чтобы сесть с ним и просто насладиться спящей природой. Орёл завидел его не сразу, но когда заметил, то прекратил петь и с непонятной эмоцией воззрился на гостя.
Сокол предположил, что он подбирал более правильные слова, чтобы отругать и отправить обратно в эту противную палатку. Но вместо этого Орёл движением руки позвал его к себе, и Сокол не стал тормозить. Он, пользуясь возможностью, быстро оказался рядом с ним.
— Снова не спится, птенец? — мягко поинтересовался спустя несколько минут Орёл. — Ворон мешает?
— Если он когда-нибудь в прекрасный момент исчезнет — я не виноват.
— Всё так плохо?
— Ужасно! Попробуй сам с ним поспать в одном душном пространстве. Сразу поймёшь, что это настоящий кошмар наяву, — Сокол для пущей эффектности прибегнул к своему самому страдальческому выражению лица. — Спаси, а?
— Подними эту тему после того, как мы выполним задание, хорошо? Решим, как поступим с тобой.
И это значит, что сейчас, Сокол, тебе придётся вернуться и погрузиться опять в эти страдания, от которых уже начала болеть голова.
Нет. Орёл не сможет его прогнать. Сокол решил для себя, что будет сидеть здесь до победного, до утра, если ситуация будет
