Мерле и Королева Флюидия - Кай Мейер

После того, как Унка сообщила им, когда надо приходить к обеду и ужину и когда можно выходить на улицу, и рассказала, как делать уборку в доме, Мерле задала вопрос:

- А кто покупает волшебные зеркала Арчимбольдо?

- Ты, я вижу, любопытная девочка, - сухо заметила Унка, дав понять, что расспросы ей не нравятся.

- Наверно, богатые люди, - предположила Юнипа и в задумчивости пригладила свои прямые волосы.

- Может быть, - отозвалась Унка. - Кто знает?

Разговор был окончен, и девочки не смогли ничего разузнать. У них еще будет немало времени, чтобы проникнуть в тайны этой мастерской и ее продукции. "Добрые и злые мачехи", - повторяла про себя Мерле. "красивые и страшные ведьмы". Звучит жутковато.

Комната, отведенная им Ункой, была небольшой, пропахшей сыростью, но, к счастью, светлой, так как находилась на третьем этаже. В Венеции дневной свет, не говоря уже о свете солнечном, можно увидеть только со второго этажа, да еще, если повезет. Перед окном расстилалось море желто-красных черепичных кровель. Значит, ночью можно смотреть на звездное небо, а днем на солнце, если от работы останется немного времени.

Комната находилась в задней части мастерской. Из окна Мерле разглядела внизу дворик с круглым каменным колодцем посредине. Все дома напротив были пусты. К началу войны с Империей Фараона многие венецианцы ушли из города и переселились на твердую землю, - к своему же несчастью, как выяснилось позже.

Унка оставила девочек одних, пообещав им через час принести поесть. Обеим следовало пораньше лечь спать, чтобы хорошо выспаться к своему первому дню обучения.

Юнипа ощупала кровать вдоль и поперек и осторожно села на матрац. Обеими руками нежно погладила одеяло.

- Ты видела одеяло? Какое мягкое!

Мерле села с ней рядом.

- Оно, наверно, очень дорогое, - сказала она рассеянно. В приюте одеяла были тоненькие и колючие, да еще блохи по ним прыгали.

- Должно быть, нам очень повезло, - сказала Юнипа.

- Мы еще Арчибальдо не видели.

Юнипа подняла одну бровь.

- Тот, кто берет слепую девчонку из приюта, чтобы ее чему-то научить, не может быть дурным человеком.

Мерле разозлилась: - А ты не видишь, что он одних сирот в ученики набирает? Какие родители сами отдадут своих детей в такое место, которое называется канал Изгнанников?

- Но я же совсем слепая, Мерле! Меня всегда все только шпыняли и ругали.

- С тобой в приюте так плохо обращались? - Мерле с состраданием поглядела на Юнипу. Сжала ее худенькие пальцы в своих руках. - Я, например, очень рада, что ты здесь.

Юнипа смущенно улыбнулась.

- Мои родители меня выгнали из дому, когда мне исполнился год. А в платье засунули письмо. Там говорится, что они не желают растить калеку.

- Ужас.

- Сама-то ты как в приют попала?

Мерле вздохнула.

- Один надзиратель в приюте рассказывал, что нашел меня в плетеной корзине, плывшей по каналу. - Она пожала плечами. - Как в сказке, правда?

- В грустной сказке.

- Мне было тогда два дня отроду.

- Кто же выбрасывает ребенка в канал?

- А кто выкидывает слепого ребенка на улицу?

Они обернулись друг к другу и негромко рассмеялись. Подернутые белой пленкой глаза Юнипы ничего не могли видеть, но у Мерле было такое чувство, будто они обе обменялись взглядами, говорящими о многом. Ступая по жизни вслепую и на ощупь, Юнипа была более чуткой, чем обычные люди.

- Твои родители не захотели, чтобы ты утонула, - твердо сказала она. Иначе они не стали бы с тобой возиться и укладывать в плетеную корзину.

Мерле опустила голову.

- Они еще кое-что в корзину положили. Ты не хочешь... - она смолкла.

- ... взглянуть? - договорила Юнипа, усмехнувшись.

- Извини.

- Ничего. Я и так пойму. Эта вещь у тебя с собой?

- Всегда, куда бы я ни шла. Одна девчонка в приюте хотела ее стащить, так я воровке все волосы выдрала. - Мерле смущенно хмыкнула. - Мне, правда, было тогда всего восемь.

Юнипа тоже засмеялась.

- Теперь мне придется ночью свои волосы в косу заплетать.

Мерле легко дотронулась ладошкой до волос Юнипы: какие густые и какие светлые, как у снежной королевы.

- Ну, что еще было в твоей корзине? - спросила Юнипа.

Мерле встала, развязала узелок и вынула свое сокровище, - кстати сказать, в узелке, кроме старенького платьица, больше ничего не было.

Сокровищем оказалось овальное с короткой ручкой зеркало величиной примерно с человеческое лицо в рамке из какого-то желтого сплава, - в приюте многие на него зарились, думая, что рамка золотая. В действительности же рамка была не золотой и даже не металлической, но твердой, как алмаз. Однако больше всего удивляло само зеркало. Оно было не стеклянным, а водяным. Если до него дотрагивались, по нему проходила зыбь, но как его ни крутили, из него не выливалось ни капли.

Мерле вложила ручку зеркала в пальцы Юнипы, и незрячая девочка крепко сжала ее в кулаке. Вместо того, чтобы ощупать зеркало, она вдруг приложила его к уху.

- Оно что-то шепчет, - сказала тихо Юнипа.

Мерле поразилась:

- Шепчет? Я никогда не слышала.

- Ты же не слепая, как я. - На лбу Юнипы обозначилась маленькая глубокая складка. Она с интересом вслушивалась. - Их тут много. Я не могу разобрать слов, слишком много голосов, и они очень далеко. Но они перешептываются друг с другом.

Юнипа опустила зеркало вниз и провела левой рукой по овальной рамке.

- Это картина? - спросила она.

- Нет, зеркало, - возразила Мерле. - Но ты не бойся, оно водяное.

Юнипа ничуть не удивилась, словно так и должно было быть. Только когда она дотронулась кончиком пальца до водяной поверхности зеркала, то невольно вздрогнула и сказала:

- Оно холодное...

Мерле покачала головой.

- Нет, вовсе нет. Вода в зеркале всегда теплая. Если туда что-нибудь сунуть, то когда вынешь, все остается сухим.

Юнипа еще раз потрогала воду.

- А мне она кажется холодной, как лед.

Мерле взяла у нее из рук зеркало и погрузила в него указательный и средний пальцы.

- Теплое, - снова сказала она и повторила с некоторым упрямством: Оно никогда не бывало холодным, никогда в жизни.

- Кто-нибудь еще его трогал? Хочу сказать, - кроме тебя?

- Нет, никто. Я хотела дать его потрогать одной монахине, которая навестила наш приют, но она страшно испугалась и сказала, что это дьявольская штуковина.

Юнипа подумала и сказала:

- Наверное, вода делается холодной для всех, кроме ее хозяина.

Мерле нахмурила брови: - Может быть и так. - Она посмотрела на зеркальную гладь, которая едва заметно колебалась. Из зеркала на нее смотрело, подрагивая и расплываясь, ее собственное изображение.

- Ты покажешь его Арчимбольдо? - спросила Юнипа. - Он ведь разбирается в волшебных зеркалах.