Гончаров и новогоднее приключение - Михаил Петров

- Нет, деда я там не видела, а вот внучка ее, Лилька, забегала, на меня зыркнула, засмеялась и начала клеиться к шефу. Ну, тут бабка ее и вытурила, шлюху деревенскую. Ни стыда у них, ни совести.

- И не говори, кума, нравы у них куда как испорченные. А что там у нее за баня, почему Виктор Никифорович постоянно туда рвется? Неужели в городе хуже?

- Баня у нее, Константин Иванович, самая обыкновенная, безо всяких там бассейнов или ванн. Душ и тот примитивный. Просто шефу нравится, что она исконная, русская. Мне так там совсем не понравилось, только вы ему этого не говорите, он не любит, когда хотят то, что не нравится ему. И что за удовольствие он в ней находит - не понимаю.

- Русский человек, что ж удивляться...

- Нет, один раз я там побывала и больше ни в жисть. Жара, смолой какой-то воняет. Дерево раскалилось так, что не дотронуться. Ему-то что, а каково мне пришлось? Он меня под самым потолком на этих горячих досках раскорячил и кайфует, а я на спине под ним еложу. Думала, там и кончусь. Вылетела из этой парной как ошпаренная, сама себя не помню, а в передней Лилька, шлюха чертова, уже дожидается с квасом и полотенцами. Нагло так мне между ног смотрит. Спрашивает, хорошо ли меня оттоптал мой петушок? Я ее даже ударить хотела, да передумала - сил не было. Плюхнулась на диван в чем мать родила и почти литр кваса выпила. А потом, минут через двадцать, шеф вышел. Стол в передней уже накрыт. Бабка с Лилькой обслуживают. Грибочки-огурчики носят. Пироги, говорят, попозже будут. Выпил он этого вонючего самогона и мне велел. Что тут делать - выпила, потом еще и еще, ну а потом он меня прямо при них трахнул. Да мне-то уже все равно было, все как в тумане... Смотрю, бабка с пирогами мечется и разные глупые слова говорит: "Так ее, Витенька, так ее, голубушку! Не жалей, не смотри, что худенькая, она еще троих таких выдюжит, наддай, Витюша, наддай ей, козе длиннорогой! Мужик ты или не мужик?" Прямо не бабка, а секс-консультант. Часа три мы так кувыркались. А наутро-то я как проснулась, как вспомнила все, хоть волком вой то ли со стыда, то ли оттого, что меня так унизили. В общем, потом я на него неделю смотреть не могла. Константин Иванович, вы, наверное, человек умный, скажите, почему он так со мной обошелся?

- Сама, выходит, так себя поставила.

- Да что вы, никогда не думала, чтобы так-то вот...

- Значит, по-другому думала, а начальник твой удумал в барина поиграть, вроде графа Алексея Николаевича Толстого... Что-то долго мы едем, Оленька. Деревню-то насквозь промахнули.

- Так уже приехали, сейчас, за следующим поворотом, и будет ее дом. Только я заходить туда не хочу, противно, особенно теперь, когда опять все вспомнила.

Добротный, рубленый дом открылся неожиданно и сразу. Первое, что бросалось в глаза, так это его высоченный трехметровый забор, набранный из крепкого теса. Задней частью этот скит примыкал к чахлому лесочку, а остальные три его стороны выходили в чистое, белое теперь поле. Невольно вспомнилась песня Высоцкого "Что за дом такой...". От основной дороги он отстоял метров на сто, но, несмотря на вчерашний снегопад, сверток, ведущий к одинокому строению, был тщательно вычищен бульдозером. Уважаемое, видно, лицо эта самая баба Лиза. И, судя по свежим следам протектора, кто-то сегодня уже успел ее посетить.

- Оленька, вы прошлый раз где машину-то ставили?

- Виктор Никифорович сначала договорился с ней, а потом загнал вовнутрь.

- Ну вот и отлично, мы сделаем так же. Ты сиди и двери никому не открывай.

Подкатив вплотную к крепким березовым воротам, стянутым для прочности полосовым железом, я остановился, но выходить не спешил, с садистским удовольствием слушая, как исходит злобой и силой невидимый мне барбос. Только минут через пять в воротах приоткрылась маленькая дверца, и из нее показалось сварливое старушечье личико, завернутое в серый пуховый платок. Оценив обстановку и решив, что, кроме нас, ей никто более не угрожает, она осмелела и кинулась в атаку:

- Чего кобеля дразните, делать вам боле нечего, скаженные, чего приехали-то?

- Извините, баба Лиза, - выходя из машины, повинился я. - Просто не знали, как к вам лучше достучаться.

- Подошли бы к воротам, тогда мне из оконца видно. Чего надо-то?

- Дык в баньке хотим попариться, оттого и приехали.

- Это в какой такой баньке? Ступай-ка ты, мил человек, отсюдова подобру-поздорову, пока я на тебя Шайтана не спустила.

- Баба Лиза, неужто не пустишь? А я с такой голубкой к тебе приехал. Черт знает откуда перся, очень хотелось самогоночки твоей отведать да пирожка с капусткой откушать.

Напирая на бабку плечом, я старался заглянуть во двор, но пока мне это не удавалось. Отступая, она успела накинуть на дверцу цепочку и теперь, находясь в относительной безопасности, повела себя более уверенно и даже вызывающе.

- Иди отсюда, черт ненормальный, пусть тебя теща пирогами потчувает, нашел притон! К одинокой старухе ломится. Это куда ж годится? Да еще мокрохвостку какую-то с собой притащил, креста на тебе нет.

- Баба Лиза, да неужели же не узнаешь - месяца три тому назад ты нам сама баню топила. Я тогда лично тебе башлял, совсем, что ли, из ума выжила? Как Лилька-то поживает? Все в порядке?

- Что-то не припомню я тебя, касатик, небось лапшу мне на уши вешаешь. Ну-ка, скажи мне, сердешный, с кем ты тогда был и сколько мне заплатил.

- Да с Коляном, кентом моим, вспомнила теперь? - пошел я ва-банк, заранее чувствуя, что делаю глупость. - Ну, с нами еще две телки были.

- Не знаю я никаких Колянов, - подумав, ответила старуха. - А сколько ты мне заплатил? Ну, денег сколько дал.

- Три месяца назад я дал тебе сто рублей, - ткнул я пальцем в небо, но, почувствовав, что не попал, тут же исправился: - А потом ты у меня еще полтинник вытребовала. Ты не сомневайся, я тебе его отдал. Ну что, вспомнила, наконец?

- Не знаю даже... - нерешительно затопталась бабка, - вроде были такие, а может, ты врешь все, кто тебя знает.

- Да пошла бы ты, старая, в свою баню, найду другую, подешевле да почище. У тебя, я вижу, клиентов девать некуда. Привет, грей кости.

Повернувшись спиной, я подошел к машине, собираясь открыть дверцу, как манны небесной ожидая ее окрика, потому что все это банно-прачечное дело мне начинало не нравиться и попасть в гости к этой бабусе было просто необходимо.

- Погоди, - долгожданно окликнула она, - скорый больно, откудова мне знать, что ты не вор какой, не грабитель. А баньку-то можно, только не сегодня, сегодня у меня генеральная уборка, а на завтра уже есть клиент. Ежели послезавтра, тридцатого, пожелаешь, то приезжай, только попозже, а то появился! Еще обеда-то нет, а он тут как тут. Только ведь я теперь аванс беру, а то вдруг не приедешь - у меня простой и плакали мои денежки. Приедешь, что ли?

- Какой аванс? - деловито спросил я.

- Вас сколь душ-то будет?

- Ну, если на послезавтра, то я с кентом привалю, а значит, пару телок мы возьмем прицепом, смекаешь?

- Смекаю, вас будет четверо, значит, аванс сто пятьдесят рублей и столько же отдадите, когда будете уезжать.

- Нет вопросов. - Я протянул ей требуемую сумму и спросил: - А до утра-то у тебя зависнуть можно?

- До утра можно, но не больше.

- Лады, пироги и грибочки за твой счет.

- Это уж как положено. Но самогонка пойдет за отдельную плату.

- Как это "за отдельную"! Как это "за отдельную"! - негодующе возмутился я. - Прошлый раз самогонка входила в общую стоимость. Совсем оборзела.

- Так то было прошлый раз, а то нынче.

- А может быть, я и пить-то ее не буду, с собой привезу.

- Ты можешь ее и не пить, а за литр уплатить должен.

- Уговорила, старая, - вовремя прикусил я язык, понимая, что такое нововведение уже узаконено и не подлежит обсуждению.

- Ну, тогда милости просим.

Хлопнув дверцей, я развернулся так, чтобы она не заметила сидящую в машине знакомую ей девицу, потому как если старуха причастна к исчезновению Виктора, то лишние воспоминания ей ни к чему.

- Ну, что там? Где Виктор Никифорович? - набросилась на меня журналистка.

- Там его нет. По крайней мере, белой "девятки" я во дворе не заметил.

- А где же он? - удивилась девица. - Что она говорит? Когда он от нее уехал?

- Погоди, Оленька, дай я немного сосредоточусь.

Что мы имеем? Во-первых, исчезновение Виктора вместе с его любовницей. Во-вторых, бабку, которая мне не понравилась. Почему? Да я и сам толком пока не знал. Но часто бывает так, что разговариваешь с совершенно незнакомым человеком и уже через пять минут понимаешь, что он жулик и пройдоха, или наоборот: ведешь беседу с опустившимся человеком, бомжем, но знаешь, что последней черты он не переступил и в ближайшем будущем переступать ее не собирается.

Наверное, по этой причине я не задал ей прямого и естественного вопроса: а где сейчас находится ее клиент, который зарулил к ней еще в пятницу? Наверняка она бы мне правды не сказала и вообще начала бы отрицать сам факт его посещения.