Киндер, кюхе, кирхе (СИ) - Unknown

А тут – молчание.

- Случилось что-то? – спросил Мишка настороженно.

- Нет.

Мишка щелкнул выключателем и лег. Придвинулся к Олегу, привычно положив ему на бедро руку. Тот никак не среагировал. Мишка полежал. Повозился. Потом – сел. Олег делал вид, будто спит. Подождав какое-то время, Мишка не выдержал:

- Лель, хватит! Выкладывай: в чем дело?

Олег молчал еще минуту. Потом резким рывком встал и потянул друга за руку:

- Иди сюда! - Мишка поднялся. Олег вынул из халата пояс: - Руки давай! – затянул узлами доверчиво протянутые ему запястья, бросил на пол покрывало, кивнул: - Сядь!

Мишка подчинился, не переставая настороженно улыбаться. Олег задрал вверх его руки, притянул к теплому стояку отопления.

- Не жмет? Удобно? – достал из шкафа ремень и, опустившись рядом с Мишкой на колени, опоясал его грудь и притянул ремнем к батарее: - Ну-ка, подергайся!

Мишка добросовестно повозился. Олег затянул ремень еще на одну дырочку Уже.

- Можешь шевелиться?

- Нет.

Олег встал и включил верхний свет.

- А теперь – поговорим.

Мишка тревожно вскинул голову:

- О чем?

- Ты Светку знаешь?

Мишка закусил губу и с силой рванулся:

- Какую еще Светку? Что ты сделал? Отвяжи меня! Я – не хочу….

- Не рыпайся, сиди. Поговорим, и отвяжу. Мне нужно, чтоб ты до конца дослушал.

- Блядь, пусти! Что я тебе – кукла? – Мишка пытался выдрать руки из узлов.

- Прекрати истерику! Я ни с кем не трахался. Так – спокойней?

Мишка обмяк, расслабил плечи и спросил тихо и горько:

- Нашел себе зазнобу? Бросишь? – и низко опустил голову: - Выключи свет! Или хочешь видеть, как я плачу?!

- Не будешь ты плакать, - буркнул Олег раздраженно. – Не брошу. Заткнись, дай сказать!

Мишка промолчал, не поднимая лица.

- Ты Светку знаешь? – снова начал Олег. – Головчук. С моей работы….

- Эту, без лица? – удивленно спросил Мишка. – Она-то причем?

Взрослая женщина Светлана в международном отделе вела документооборот на четырех языках. Наверно, она могла бы быть ценным сотрудником с хорошей зарплатой, успешным и счастливым человеком, но ей не хватало одной, но очень важной вещи – нормального лица. То ли жуткая авария, то ли ранение обезобразило ее: у нее не было нижней челюсти. Вместо подбородка лицо несимметрично замыкал небольшой осколок кости, обтянутый изуродованной кожей, похожий на куриную гузку или детский кулачок. Говорила она с трудом, шепелявя и глотая звуки. Чтобы понимать, нужно было привыкнуть к ее речи. Стесняясь, она закрывала рот рукой при разговоре и еде.

- Она подошла ко мне сегодня. Спросила, сколько мне лет, получается ли у меня с женщинами. Я подумал, что она напилась и клеится, хотел уйти, но она попросила дослушать. Короче, ей тридцать семь, принца уже не ждет, хочет для себя родить ребенка. Сказала, раз я гей, то для меня это – выход: она родит, запишет меня отцом, сказала, даже алиментов не нужно, а общаться с ребенком позволит. Типа, для моих родителей – внук, для меня в старости – поддержка. Я подумал: может, правда? Ты перестанешь ревновать, ждать, что я семью ради ребенка заведу. Маме внука привезу. Можно будет даже в Сатарки его свозить, там сказать, что это - твой. А?

Мишка нахмурился:

- И кого она родит? Урода?

- Говорит, у нее – родовая травма. Мать рожала в молдавском селе, врачи не справились и тянули щипцами. Обещала принести анализы, что у нее ДНК – без отклонений. Но если ты сейчас скажешь «нет», значит – нет.

- Нет! – выпалил Мишка.

- Вот и поговорили, - Олег с облегчением выдохнул и начал развязывать узел на Мишкиных руках.

Когда он полностью освободил друга, тот, разминая запястья, поднялся и спросил неуверенно:

- Но ты же хотел, чтобы было?... Раз начал?

- Я решил, что посоветоваться по-любому надо. Всё, закрыли тему навсегда.

- Знаешь, если бы это не Светка была, я бы спросил: «может, она тебе нравится?» А с этой…

- Я и подумал: к ней – не будешь ревновать. …Инвалид, несчастный человек….

- Ну, и нечего ребенка заводить от инвалида, - буркнул Мишка. А потом, вопреки всей логике, спросил: - А у тебя на нее встанет?

- Ну, надо было бы – поставил бы. Что я – в порно не снимался?! Тебя бы попросил, в конце концов!

Они снова легли. И Олег уже сам подкатился под бок к любовнику, устроился на Мишкином плече и притянул к губам его намятое крепкими узлами запястье:

- Прости. Не злись! Мне надо было выговориться. А если бы я не связал тебя – ты б не дослушал. Я и так думал, ты ремень порвешь….

- Не злюсь, - Мишка склонился щекой к макушке Олега, потом потянул его вверх: - Чуть повыше, Лёль!

Олег подвинулся удобнее. Голос его был уже спокойным и умиротворенным:

- Там что будет? Полочка?

- Ага. Под банки. Если мы банки пустые будем выбрасывать, мать скандал закатит! Должны привезти столько, сколько забирали.

Олег согласно кивнул и, касаясь губами Мишкиной груди, тихо сказал:

- Минь, если у меня когда-нибудь будет сын, ты его пилить научишь. Хорошо?

Наутро Мишка проснулся не первым. Вообще-то, Олег любил в выходные поспать. А тут – его подушка была пуста. Мишка вышел на кухню. Зацепившись ступнями под батарею, Олег качал пресс, руками в грипадах* прижимая к плечам гантели. Мишка присел рядом с ним:

- Давай, подержу!

Олег развернулся – так, чтоб Мишке было удобно зажать между коленями его ступни.

- Сорок семь, сорок восемь, сорок девять, пятьдесят! – досчитал и чуть отстранил Мишку рукой, - Всё, хватит! Я – в душ! Чайник поставишь?

Мишка, подавая другу руку и помогая подняться, сказал:

- Водить ее будешь сюда, понял? И только когда я - дома. Не у нее. Не в гостинице. Не в машине…. Ты – семейный человек. И по подворотням – не мотаться. Иначе – скандал.

Олег не удивился. Только спросил без наезда:

- А ты будешь свечку держать?

- Без свечки обойдетесь. Я - на кухне посижу.

- Только подумай еще раз спокойно. Если начнем – надо будет доделывать. Чтоб не получилось так, что я с ней трахнусь, потом ты запсихуешь. И не будет у меня – ни тебя, ни ребёнка….

- Ладно, - буркнул Мишка. – Справлюсь как-нибудь. Не полный дебил. Понимаю, на что соглашаюсь.

Олег замялся в дверях, оглянулся на друга и вздохнул:

- Я и сам-то не уверен: надо это мне или – на фиг?...

Примечания 

* Ледобур – устройство для выпиливания проруби для зимней рыбалки. 

* Грипады (Gripad) – перчатки без пальцев для занятий фитнессом и тяжелой атлетики, защищающие ладони от мозолей. 

«Срослось» всё не сразу.

Разговор со Светланой Олег долго откладывал. У Мишки сто раз уточнил: не передумал ли? Когда, наконец, к ней подошел, она вздрогнула и посмотрела на него испуганно и жалко. Но через десять дней привезла справку с печатями медцентра: «генетических отклонений не обнаружено». Потом - то у Мишки были в институте лекции до девяти вечера, то Светлана говорила «не сейчас»….

Прошел апрель с туманами и серым, медленно сдающим поле боя снегом. В мае выстрелили почки, трава попёрла, словно ненормальная. На майские Арни затеял шашлыки. В пятницу в курилке Самсонов с Андреичем расписывали на бумажке: кто что привозит из жратвы. Нечаев материл по телефону тестя, с осени зажавшего мангал. Арни нависал над Мишкиным плечом:

- Мясо сам замариную, все три бидона. Вычеркни Нечаева. Вычеркни, сказал!

И тут Мишке упала смска от Олега: «Она придет завтра, к десяти утра». Мишка напряженным взглядом обвел гомонящую курилку и оттолкнул от себя список покупок:

- Мужики, мы – пас. Олег завтра занят.

Арни позвонил им в субботу в девять утра: «К чёрту дела, я вам такси заказал!» Кое-как отшутились. Драили квартиру. Оба нервничали, было не до шашлыков. Уже в начале одиннадцатого Олег спохватился:

- Постель-то не перестелили!

- Зачем? – спросил Мишка. Потом оборвал себя: - А, ну да….

Олег полез в ящик с простынями. И тут затрещал дверной звонок. Миша пошел было в прихожую, потом вернулся и тронул Олега за локоть:

- Лёль…. Это - как на студии: работа. Правда!?

Олег прямо посмотрел ему в глаза:

- Да. Не ревнуй. Иди, открой!

Светлана в ярком платье, с тщательно подведенными глазами и с гримасой, которая, видимо, была улыбкой, стояла перед дверью, сжимая в руках круглую коробку. Из-под пластиковой крышки тёк сдобный запах свежей выпечки. Увидев Мишку, гостья отшатнулась:

- …Вы?...

- Я здесь живу, – он не смог скрыть неприязнь в голосе, но отступил, шире открывая дверь: - Проходите! Я – Михаил.

- Я знаю, помню, - смущенно пробормотала Света.

Он взял у нее из рук коробку:

- Вишневый? Мы с Олегом любим. Чай поставлю?

Она переминалась с ноги на ногу. И в ее глазах стояли слезы. Подошел Олег: