Выбор - Виктор Суворов

Но не додумался никто двери камер отпереть и в центре фонтан учредить. Потому чародея волокли не мимо журчащего фонтана, а мимо будок надзирателей. Его тащили, как пойманного барса, на растяжках: кожаный ошейник и стальные тросики к одному надзирателю и к другому – если бросится на одного, другой удержит.

А по коридорам, по караульным помещениям и подсобкам, по кабинетам и камерам, сквозь полутораметровые стены скользнула весть: Мессера поймали!

И через десятиметровую внешнюю стену, через колючую проволоку, через ролики, провода и трансформаторы высокого напряжения, мимо караульных вышек и наблюдательных постов, мимо прожекторов, недремлющих псов и бдительных часовых скользнула весть в огромный спящий город, укрытый снежной периной: гестапо не дремлет, Мессера поймали!

Есть еще один командирский секрет. Умный командир гнет линию по одному параметру – указывает подчиненным, ЧТО надо делать. Но не указывает, КАК.

Если командир начинает указывать, как надо делать, то указаниями своими сковывает инициативу подчиненных и берет на себя ненужную ответственность за последствия. Про то, КАК надо делать, пусть думают сами подчиненные. Путь у них головы болят. Если командир не указал способов выполнения задачи, то в случае неудачи он окажется прав: да, я приказывал это делать, только надо было действовать иначе, с умом.

– В общем, так, Ширманов, расстрелять тебя немедленно мне врожденная доброта мешает. Понял? Даю тебе последнюю возможность. Бери любые средства, любую агентуру, все дам, но Мессера мне достань. Из-под земли достань. Понял? Если его какая-то разведка утащила, так ты из звериной пасти его вырви и мне сюда поставь, на этот вот коверчик. Понял?

Ширманов прохрипел невнятно.

И тогда Холованов вопрос повторил:

– Спрашиваю, понял?

– Понял.

– Неделя на поиск. Неделя на похищение. Неделя на доставку. Через три недели Рудольф Мессер должен быть тут. Если через три недели он не появится в Москве, ты кончен. Может быть, он сам чудом тут объявится, тогда ты спасен. А сейчас поднимай свою группу. Работай. Каждый день – на мой стол отчет о проделанной работе. Понял?

– Понял.

– Удивляюсь своей доброте: даю тебе три недели на спасение твоей же шкуры. (На черта она мне нужна, твоя шкура?) Иди и спасай ее. Надейся только на себя и на чудо. И помни слова товарища Сталина: чудес не бывает.

Глава 3

Профессия у него интересная и редкая: палач-кинематографист. Палачей на планете видимо-невидимо – как собак нерезаных. И кинематографистов – столько же. А вот палачей-кинематографистов очень даже немного. И профессии вроде бы смежные, и встречаются часто палачи с кинематографическими наклонностями, как и кинематографисты с палаческими, но все же найти специалиста, который бы в равной мере сочетал в себе качества талантливого палача-новатора и одаренного кинематографиста, вовсе не так просто. Потому палачей-кинематографистов уважают и ценят. Их труд щедро оплачивают, им оказывают почет и уважение.

В узких, понятно, кругах.

Ясное дело – его никто никогда не называл палачом-кинематографистом. Должность именуется – исполнитель. Более официально – исполнитель приговоров. А уж совсем официально – исполнитель приговоров, кинематографист. Через запятую.

А для своих – Вася.

Вторым делом в берлинских тюрьмах – санобработка. Чтобы вшей в тюрьму не занес.

А первым делом – бьют.

Чародея толкнули в большую высокую камеру без окон. Стены – белый кафель, как в операционной. А пол – цемент. Удобно – после процедуры включил напор и водой из шланга кровь смывай.

По углам четверо.

С дубинами.

Они не учли двух моментов…

А для своих – Вася.

Для тех, кто помоложе, – дядя Вася.

Последние годы Вася все больше на вязании работал, потому чаще его называют Васей-вязателем. И работу кинематографиста не забывал, потому его еще Васей-киношником зовут.

Много дяде Васе-киношнику работы – по Москве аресты валом идут. Арест – не палаческое дело, не палачу-виртуозу таким недостойным делом заниматься. Но нет выхода – Москву чистить надо. Потому палачей, которых пока расстреливать не надо, товарищ Сталин бросил на аресты палачей, которых надо именно в данный момент срочно расстрелять. Потому дядя Вася, палач-кинематографист, брошен на низменную, грязную, недостойную его высокого ранга работу, на аресты.

А тут еще съезд партии.

Они не учли двух моментов.

Во-первых, чародей Рудольф Мессер, пока его везли, спал. Он спал совсем немного, но даже небольшой отдых частично восстановил его силы…

Во-вторых, тут не было собаки…

Чародея толкнули в центр камеры. Толкнули с умением, с годами отработанной точностью: двое из коридора толкают в дверь, третий внутри камеры подставляет ногу, и лети через ногу мордобойца прямо туда, где пол снижается к прикрытой решеткой яме. И четыре дубины взлетели над ним.

Но чародей успел в падении прикрыть лицо ладонью и крикнуть: «Не бейте меня!»

В Москве XVIII съезд ВКП(б) – Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков). Партия – союз единомышленников. Съезд партии – форум лучших людей страны. Утро. Кремль. Гремят куранты. Лучшим людям страны – почет. Понятное дело – и безопасность им обеспечена. От нее никуда. Потому для общего блага, чтобы все вместе не взорвались от принесенного врагом заряда, каждого делегата индивидуально обыскивают, вежливо, но тщательно. Делегаты предупреждены: все оставить в гостинице, иметь в кармане только партбилет. Такие требования выполняются с энтузиазмом – правильно товарищ Сталин делает, не все ведь враги еще выкорчеваны, и среди делегатов съезда может один отыскаться… пронесет в зал авторучку, та ручка и грохнет – все лучшие люди страны разом взорвутся. Что тогда со страной будет? Так что – только партбилет. В партбилет, как ни крутись, заряд взрывчатки не вмонтируешь, а если и вмонтируешь, то не очень мощный.

В принципе, делегату съезда партии ничего в карманах иметь и не надо: кормят делегата сытно, поят обильно. Вечерами – концерты. Все бесплатно. Все без денег. Можно с пустыми карманами ходить. Как при коммунизме.

При входе в зал каждому делегату – чудесной работы блокнот для записей и авторучку. Где такую еще найдешь! Ручки дивные – красные и голубые, выбирай любую. И чернила всех цветов. Где такое увидеть можно, чтобы авторучка зеленым цветом писала! И перья любой толщины, любой мягкости. И названия авторучкам разные: «Москва», «Прогресс», «Пятилетка», «Индустриализация»; и фирмы-изготовители разные: «Завод имени Сталина», «Парижская коммуна», «Ф-ка им. Горького».

Радуется делегат: съезд завершится, а ручка в кармане останется. Всей Сибири на удивление. И блокнот тоже. И еще делегаты радуются: скоро весь советский народ такими ручками писать будет – производство уже налажено, только на всех пока не хватает.

Чудесным авторучкам – сразу применение: все о делегатах известно, но перед входом в зал заполни, делегат, анкету еще раз, чтобы мандатная комиссия подвела итоги и объявила в завершение съезда, сколько среди делегатов мужчин, сколько женщин, сколько рабочих, сколько крестьян, а сколько прослойки – трудовых интеллигентов. С гордостью объявит мандатная комиссия съезду, а потом всей стране, всему миру, сколько в числе делегатов участников Великой Октябрьской социалистической революции, а сколько – Гражданской войны, сколько орденоносцев, сколько членов партии с дооктябрьским стажем, сколько – с послеоктябрьским…

В вестибюле – интересные знакомства, оживленные беседы. Нашла власть советская чабана за облаками. Чабан в халате. В таком виде и доставили. Тоже делегат. Никогда в жизни человек со своей горы не спускался. Никогда облаков снизу не видел, всегда на облака только сверху взирал. Вот такой и нужен. Нашла его власть наша родная, с горы спустила. По-русски он не понимает. Это не беда. В нашей многонациональной родине говори на любом языке. Кому надо, поймут. Делегат с горы – лучший из лучших, потому ему государственные проблемы решать. Руку надо поднимать. Вместе со всеми. Обступили чабана командиры Красной Армии, рассказ на непонятном языке слушают о том, как баранов выращивать.

Крикнул чародей, чтобы не били. И его не били.

Сел чародей на пол, потер ушибленный локоть, осмотрел искусанную собакой руку и приказал:

– Врача.

В Большом Кремлевском дворце песни гремят, туркменский товарищ в бубен бьет, девки-хлопкоробки в азиатских штанах азиатские же танцы вытанцовывают, в зале журналисты суетятся, блещут вспышки магния, журчат кинокамеры, успокаивают, баюкают…

Демократия полнейшая. С перебором. Выборы нового состава Центрального Комитета совершенно тайные. Каждому делегату – список кандидатов. Из списка можешь вычеркнуть любого. Мало того – вместо вычеркнутого можешь вписать любого, кто нравится. Кого хошь. Не просто можешь, но обязан вписать в список своего избранника. Если вычеркнешь одну фамилию, а вместо вычеркнутого никого не впишешь, то бумага эта считается недействительной: а то ведь всех можно повычеркивать, кто тогда страной будет править? Так что, вычеркивая одного, вписывай другого.