Мементо ! (Книга стихов) - Виктор Лысенков

ЗАПОМНИТЕ ЭТО, МОИ БЕЗРАЗЛИЧНЫЕ СООТЕЧЕСТВЕННИКИ!

ЛЕЖАЩИЕ ПОЛЕМИСТЫ

У кладбища в этой столице

У входа - номенклатурная часть,

Покойный народ не теснится

За каждой оградой - почти что гробница,

Не то что повыше,

Где яблоку негде упасть.

Вот там, где простые строители

И прочий рабочий люд

Орудовали осквернители,

Тревожа последний приют.

Славянские белые кости,

челюсти, черепа

Попавшие под лопату

Могильщиков рать погребла.

Был знатный могильщик Наимов

С дюжиной смуглых детей...

За вздрючку они научились

Могилы копать - до костей.

По-братски лежат друг на друге

Сын, отец и дед.

И крест их всеобщий срублен,

И в общем - могил их нет.

Ну что ж - к номенклатуре

Судьба благосклонней была

Не плотники. Не штукатуры

Их жизнь по-другому текла.

За долгие-долгие годы

Их тяжко уже считать

По старому доброму городу

Мне довелось всех знать.

Вы бились за равенство, братство

Велик был у вас запал...

Но кто бы ясно и страстно

О правде иной сказал?

Был я вам младшим товарищем

И долго, из года в год

На разных активах и прочих сборищах

Что-то строчил в блокнот.

Вы спорили, полемизировали

Ради высокой цели!

Для правды ли, для блезира ли

Вы так держаться умели!

В беседах, делах и спорах

Я с каждым сходился не раз

И вроде сухим был порох,

Да тощим, был видно, запас...

Все ясно. Все разлетелось.

Достойные ваши потомки

По городам и весям

Несут печалей котомки.

Зачем вы горели, шумели

Разрушена ваша страна!

Предугадать не сумели,

Что сдаст вас

меченая сатана!

И нам подсказать не сумели,

Какие нам беды грозят,

И те, что у трона засели

о главном тоже молчат:

в невиданном переделе

Надежда одна - автомат!

Мы рты разевали на "измы",

На братство, на счастье для всех...

Сказали б: начнутся убийства

И вам убивать не грех.

Куда - унесенные листья?

Игрушки чужие романы.

Нас закружило быстро

По ближним и дальним странам.

Вот Сариджон Юсупова - первая академик.*

Скажи, что с твоей семьею - вряд ли кто и поверит.

Вот вы, академик мудрый, А.М.Богоутдинов, *

Могли б вы себе представить сегодняшнюю картину?

Нет института партии. И напрочь забыт Вьетнам.

Если бы это мы вам поведали, вы бы поверили нам?

Вот вы, особист Хайдаров,*

Что вы сказали бы нам?

Что плохо держали базары, И были добры к басмачам?

А вы, фронтовик Румянцев,*

И все

редакторы первых лет,

Что толку - от критики или глянца

Ни жизни той, ни газет.

Вот теща моя. Учительница.

Заслуженная.

Сколько десятков лет подряд

Она отмывала, расчесывала, отутюживала

Сотни детей - узбечат, таджичат.

Узнала б она, что сегодня

Узбеку - таджик - враг!

Республика - преисподняя!

Таджик - таджику - не брат!

Вот хитрый наш замдекана,

Мой тезка, В.С.Петрушков.*

Приоткрывал нам тайны

Неведомых материков.

Смотрит на все с пьедестала

Быть может, спокойно один.

Дивиться ему не пристало

Учитель - великий Щедрин!

Лежащие полемисты!

Вы спорили не о том!

Кто мысль допустить мог близко,

Что главное - русский наш дом.

Забыли заветы предков

Мы все!

Про порох и русскую славу!

И слышишь теперь нередко

Обидно, мол, за державу.

Обида - обидой. Но поздно

Осколки нам собирать.

Пусть клич прозвучит наш грозно:

За русское - твердо стоять!

Под сильною русской рукою

Сумеем остатки сберечь.

Нам нужно знамя такое,

чтоб крови больше не течь!

15 апреля 1997 г.

*Сариджон Юсупова, первая женщина - академик в Таджикистане. Геолог. По национальности - бухарская еврейка. Бухарские евреи столетиями жили в Средней Азии. Теперь в основной массе покинули "благословенные края".

*А.М.Богоутдинов. Директор института истории партии в шестидесятых годах. Долгие годы по заданию ЦК КПСС провел во Вьетнаме, помогал решать вопросы партийного строительства Партии трудящихся Вьетнама, позже КПВ. По национальности - татарин.

*Хайдаров. Активный участник в борьбе за установление Советской власти в Таджикистане. По национальности - татарин.

*А.Р.Румянцев. С пятидесятых по семьдесят третий - редактор республиканской газеты "Коммунист Таджикистана". Фронтовик.

*Ткачева В.П. С тридцатых до начала шестидесятых - на станции юных техников и натуралистов. Более двадцати лет - директор. Особое внимание уделяла воспитание технической грамотности у узбекских и таджикских детей. Тогда и узбеки проходили по графе "коренная национальность".

*В.П. Петрушков вел в пятидесятые-шестидесятые годы курс по М.Е.Салтыкову-Щедрину: лекции и спецсеминары в Таджикском госуниверситете. В пятьдесят восьмом, когда хрущевские идеологи повели контрнаступление на оттепель, ваш покорный слуга на лекции по философии долго и упорно проводил линии между творчеством Некрасова и писателями советского периода. Выходило, что Некрасов отвечал всем требованиям "социалистического реализма". В период дебатов и наставлений студентов "на путь истинный", В.С. Петрушков в очень узком кругу редакции многотиражки "К вершинам знаний" очень тонко дал понять, что такого метода просто не может быть. Научил великий сатирик трезво смотреть на вещи! Но и за это низкий поклон В.С., когда для всех иных он был - и точка. Лично для меня это было огромной поддержкой среди студентов - единомышленников.

x x x

Воздух осенний, пыльный

В далекой южной столице.

МЫ - с ветераном видным.

Троллейбус по улице мчится.

Какие в окошко виды!

Коробочная разномасть:

Школы ли, магазины

Серость, убожество, грязь.

"Текстиль" корпусами низко

Припал к земле горячей,

И два штыка обелиска

Звездами смотрят незряче.

А слева - пустырь стадиона

С неровным бетонным забором,

И рад, ветеран, как влюбленный

Открывшимся вдруг обзором.

"Вот здесь стояли казармы

Во время войны минувшей,

Сгонялись сюда новобранцы

И в зной, и в зимнюю стужу.

А там, в глубине, сортиры"...

И дальше рассказ нелепый

Как "шлепнул" он сам дезертира

В то трудное, первое лето.

"Сбежал, понимаешь, он в горы

Почти за сто километров,

А в ту военную пору

Какие там сантименты!

У военкома машину

Мне дали на пару дней,

И я за те таджиком

В горы смотался на ней.

Привез я его расстреливать

Мне были даны права,

Чтобы другие не смели

Шагу шагнуть со двора.

Он был как баран, покорный

Куда его вел - он не знал,

Завел я его за уборную,

К стенке поставил,

Достал пистолет,

и

расстрелял".

Вот так... Рассказ без восторга,

Но с чувством своей правоты...

Сошел. Я ехал долго

Не видя вокруг суеты.

Я понимал: конечно - гремела война,

И как боевой лагерь жила родная страна.

И были законы едины - для всей огромной страны,

Но я в том мальчишке - таджике не видел большой вины:

Какая в горах наука - ни радио, ни газет,

И только спустя полвека здесь появился свет.

Он, может, и слышал, что где-то

С немцем идет война

Но - на другом конце света,

И дело его - сторона.

Какой там прав из "измов"

Кто знал из его кишлака?

Здесь жили при "коммунизме"

Такая была нищета.

И мальчик, не знающий мира

Попал в жернова войны.

Стал жертвой кровавого пира,

Виновным он стал. Без вины.

И был ли он добрый сердцем,

И землю свою как любил,

И что он слыхал о немце

Расстрельщик его не спросил.

Мне жалко невинную душу

Несчастный мальчишка - таджик!

Тяжелые мысли кружат,

Немеет мой бедный язык.

И в нашей истории длинной

Никто не пролил слезы,

И над душою безвинной

Нет ни креста, ни звезды.

Сообщила в кишлак похоронка,

Мол, без вести сын ваш пропал

И плач по ущелиям громко

Весть горестную передавал.

Вот все. И страница закрыта.

И сыт, и в почете палач.

В той жизни почти позабытой

Не слышал рыданий и плач.

Все так. Были странные люди

Побед, поражений и бед,

Что были чужими мы судьями

Никто не держит ответ.

Вот только. Хоть явно не связаны

Погромы и нунчаки.

И вам мы этим обязаны,

Далеких тылов смельчаки.

Нелепого выстрела эхо

В наших страданьях звучит...

Как точно слово поэта:

Ничто не забыто. Никто не забыт.

РУСКОЙ ЖЕНЩИНЕ

(вынужденная дидактика)

Будущее нации - в руках матерей

О.Бальзак.

...А что это так равнодушны

Мы, русские, к нашей трагедии?

Пытаюсь в годах минувших

Понять немоту беспредельную.

Когда началось? Как наша красавица

Замуж пошла за всех подряд

Были для нее "иностранцами"