Посадочная полоса 08 - Артур Хейли

Он направился дальше по проходу, приглушенным голосом обмениваясь двумя-тремя словами с каждым пассажиром, одним объясняя, как можно откинуть кресло, другим рассказывая, как проходит полет, какая ожидается погода.

— Ну, я готов соснуть, — сказал Спенсер. — А для вас еще одно хорошо: не будет ни одного вызова.

— Сколько нам еще лететь? — пробормотал Байард сонно, глаза его были уже закрыты. — Наверное, добрых семь часов. Лучше всего их полностью отдать сну. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, доктор, — с тяжким вздохом отозвался Спенсер, стараясь поудобнее устроить голову на валике спинки. — Но не мешало бы выпить чего-нибудь успокаивающего.

Окутанный густой облачностью, отрешенно и независимо, будто особый изолированный мир, самолет летел по строго заданному курсу. Под ним на расстоянии 16 тысяч футов простирались тихие и спящие просторы Саскагевана.

Дан подошел к четверке на задних сиденьях и мягко запретил им на эту ночь дальнейшее прикладывание к спиртному.

— Бы же знаете, — сказал он им с укоряющей улыбкой, — этими вещами запрещено здесь заниматься. Так что лучше, если я больше не увижу ни одной бутылки, иначе вам придется выйти и добираться пешком.

— А в карты разрешается? — спросил один из компании и, проверив на свет содержимое своей бутылки, унылой гримасой отметил свое разочарование.

— Отчего же нет, пожалуйста, — ответил Дан, — но только с тем условием, что вы не будете беспокоить других пассажиров.

— А наш бедный командир! — проговорил вдруг болельщик из Ланкашира. — Неужели он всю ночь так и будет опекать своих пассажиров?

— Ничего не поделаешь, — ответил Дан. — Такова наша работа.

— И каждый полет одно и то же?

— В общем-то да.

— До тех пор, пока что-нибудь не случится?..

Раздалось дружное хихиканье, к которому присоединился и сам Даннинг. Только ланкаширец вдруг ненадолго погрузился в неясно проступающие сквозь алкогольный дурман мысли, вызванные его собственными словами.

ГЛАВА II

Командир обошел уже почти всех пассажиров и теперь мог позволить себе задержаться, чтобы поболтать с одним из них, забавным человечком, которого он запомнил по предыдущему полету.

— Наверное, с ними я выгляжу, как заправский вояка из ВВС, — сказал Дан, поддев свои густые усы. И как бы в оправдание пояснил: — Но я к ним так уже привык, что расстаться теперь то же, что и потерять друга.

— Спорю, что все девушки от них без ума, — отозвался его маленький собеседник. — Как же они вас прозвали, не Моржом ли?

— Не совсем, — ответил Дан, пряча в усах улыбку. — У нас на авиалинии народ образованный. Чаще они зовут меня Дансинейн.

— Как? — переспросил его собеседник.

— Дансинейн, — проговорил капитан раздельно. — Вы-то должны знать! Неужели забыли нашего «Макбета»!

— Забыл Макбета? — повторил он обескураженно. — Эй, да о чем это вы?

Командир пояснил. Пока он говорил, его глаза неотрывно следили за стюардессой, которая стояла несколько поодаль, склонившись над креслом какого-то пассажира. Когда он подошел, то увидел, что там скорее лежала, чем сидела женщина, все ее тело тяжело вдавилось в подушки кресла, лицо время от времени искажалось судорожной гримасой. Глаза суживались, как бывает от сильной боли. Командир тронул за плечо стюардессу.

— Что-нибудь случилось, мисс Бенсон? — спросил он.

Джанет выпрямилась.

— Мадам немного не по себе, командир, — сказала она совершенно спокойно. — Я дам ей аспирин. Сейчас вернусь.

Дан занял ее место и, наклонившись, обратился к женщине и ее спутнику.

— А что вас беспокоит? — спросил он сочувственно.

Женщина с трудом подняла на него глаза.

— Я… я не знаю, — сказала она слабым голосом. — Вдруг стало так плохо. Всего несколько минут назад я почувствовала тошноту и головокружение, и еще такая страшная боль вот здесь. — И она показала на живот. — Извините, что доставляю вам хлопоты, но… я…

— Ну, ну, дорогая, — пробормотал человек рядом с ней. — Лежи спокойно. Скоро тебе станет легче. — Он взглянул на капитана. — Наверное, просто приступ воздушной болезни.

— Я тоже так думаю, сэр, — ответил Дан и озабоченно взглянул на женщину: капельки пота начали проступать на ее мертвенно-бледном лбу, волосы были спутаны, костяшки пальцев побелели, так напряженно она держалась одной рукой за подлокотник кресла, а другой за мужа. — Мне очень жаль, что вам стало нехорошо, — сказал он мягко, — но я уверен, что наша стюардесса сможет вам помочь. Постарайтесь как можно больше расслабиться. Может быть, вам станет немного легче, если я вам сообщу, что дальнейший полет, по всей видимости, будет спокойный. — Командир отступил на шаг, чтобы дать дорогу Джанет.

— Ну вот и я, — сказала стюардесса, отдавая таблетки. — Примите вот это. — Поддерживая голову женщины, она помогла ей отпить несколько глотков воды. — Вот и хорошо. А теперь позвольте мне поудобнее вас устроить.

Джанет подоткнула плед со всех сторон вокруг больной.

— Ну как? — Женщина благодарно кивнула. — Через несколько минут я вернусь вас проведать. Не стесняйтесь и берите бумажные пакеты, сколько вам нужно. Если я срочно понадоблюсь, нажмите кнопку у окна.

— Спасибо, мисс, — поблагодарил мужчина. — Я уверен, скоро все пройдет. — Он взглянул на жену с такой растерянной улыбкой, будто ему самому не очень в это верилось. — Попытайся заснуть, — сказал он ей. — Тогда все быстро пройдет.

— Да, вот это верно, — сказал Дан. — Я понимаю ваше состояние сейчас, мадам. Но надеюсь, что скоро вам будет гораздо легче, и вы оба еще успеете отдохнуть за эту ночь.

Он вышел из салона и подождал за дверью Джанет.

— Дай мне сразу же знать, если ей станет хуже, — приказал он подошедшей стюардессе. — Тогда я свяжусь с землей. Как ее зовут?

— Миссис Чилдер. Не понимаю: пятнадцать минут назад все было в порядке. Что это?

— Не знаю. Но мне не нравится ее вид. Возможно, конечно, что воздушная болезнь или приступ печени. Но ее прихватило довольно здорово. — Командир выглядел несколько озабоченным, его пальцы отбивали нервную дробь на металлическом поручне. — Есть ли у нас в списке пассажиров доктор?

— Нет, во всяком случае, никто не назвался доктором, — ответила Джанет. — Но я спрошу.

Дан покачал головой:

— Не надо их сейчас беспокоить. Большинство из них уже спит. Примерно через полчаса дай мне знать, как она. Самое главное то, — тихо добавил он, уже поворачиваясь, чтобы уйти, — что до берега нам лететь еще целых четыре часа.

Направляясь в кабину экипажа, он приостановился около больной женщины и ободряюще ей улыбнулся. Она попыталась улыбнуться в ответ, но внезапный приступ боли заставил ее закрыть глаза, и она конвульсивно выгнулась на спинке сиденья. Дан задержал на ней пристальный взгляд, а затем двинулся дальше. Войдя в свою кабину, он плотно закрыл за собой дверь и, не отодвигая кресла, проскользнул в него и сел. Сняв форменную фуражку, он надел наушники и микрофон. Пит пилотировал самолет вручную. То и дело отдельные клубы облаков на мгновение заволакивали лобовое стекло и затем растворялись где-то в темноте.

— Дождевые облака собираются, — отметил помощник.

— Идем на непогоду? — откликнулся Дан.

— Похоже.

— Ничего, выберемся. Лучше всего попробовать подняться выше. Запроси насчет высоты 20 тысяч.

— Хорошо. — Пит включил связь на передачу. — 714-й запрашивает Регину, — позвал он в микрофон.

— Вас поняли. Перехожу на прием, — затрещал голос из наушников.

— Впереди непогода. Мы бы хотели подняться на 20 тысяч.

— 714-й, вас понял. Я справлюсь в Управлении воздушным движением.

Командир напряженно вглядывался в клубящиеся впереди облака.

— Не мешало бы включить табло «Пристегнуть ремни», Пит, — сказал он, корректируя положение самолета, готового вот-вот попасть в воздушную яму.

— Сейчас включу, — отозвался Пит, протягивая руку к кнопке.

Самолет немного тряхнуло, когда он вышел из одного облака, но тут же он попал в другое.

— 714-й, — раздался голос по радио. — Управление дает разрешение на 20 тысяч. Конец.

— Говорит 714-й, — дал подтверждение Пит. — Спасибо. Конец.

Шум двигателей перешел в более напряженный и низкий гул, и пол в кабине начал уходить вверх. Ожившая на мерцающей панели стрелка высотомера начала отмечать ежеминутный подъем на 400 метров.

— Ох, много бы я отдал, только поскорее пройти эту дрянь, — высказался второй пилот.

Дан ничего не ответил, его глаза напряженно следили за показаниями приборов. Никто из пилотов не заметил, как вошла стюардесса.

— Командир, — настойчиво позвала она, стараясь в то же время не выдать голосом свое волнение. — Я по поводу той женщины. Ей все хуже. Кроме того, стало плохо еще одному из пассажиров — из той четверки…