Аквариум. Рассказы - Светлана Мятлик
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сашка обежала все комнаты, заглянула в ванную и туалет, даже на лестничной площадке посмотрела. Нет, его нигде не было. Он… он растаял… надо было его в холодильнике прятать, а не в плед кутать! Эх, растяпа!
Сашка плюхнулась на диван и заплакала. Снег на зеленом пледе превратился в холодную лужицу. Сашка потянулась к подносу и взяла сушку. Она грызла сушку и слезы струйками текли из ее глаз. Ведь она … погубила его… Жил бы себе в парке, бегал бы в снегу… Как она сразу не догадалась?
Кто-то пришел. Мама, наверное. В коридоре стряхивали снег с одежды. Опять, значит, метель.
– Ой, там такой снегопад – скоро из дома не выйдешь! – послышался мамин голос. – Как наш папа только домой возвращаться будет! Ведь увязнет!
Мама, пахнущая холодом и розовым маслом, вошла в комнату.
– Ты давно пришла? – она присела на диван и обняла Сашку. – Опять сладкое до ужина ешь. Скоро будем кушать, потерпи, – мама сама взяла кусочек рахат-лукума и откусила. – М-м-м, вкусно! Как твои дела, что сегодня рисовали?
– Нормально, – пробормотала Сашка. – Рисовали натюрморт. Вазу, фрукты, подсвечник. Ничего особенного.
– Грустная ты какая-то. Что случилось?… Ну ладно, раз не хочешь, можешь не говорить. Я вот твою картину повесила. А ты и не заметила!
Сашка только сейчас обратила внимание, что ее осенний лес висит над письменным столом. Она встала и подошла к картине. Мама стояла рядом и удивленно улыбалась.
– Ой, как странно… Я почему-то раньше этого не замечала… Белое на белом – вот и неприметно! А ты славно придумала! Такая прелесть!
Сашка, не понимая, о чем это говорит мама, всмотрелась в знакомую картину. И вдруг увидела… В корнях старой липы, почти сливаясь со снегом, лежал крохотный единорог с темно-сливовыми глазами и изящным витым рогом. Раньше его на картине не было!
" Вот ты куда забрался! – с радостью и облегчением подумала она. – Но ты правильно поступил – теперь уж точно не растаешь!"
Довольная Сашка улыбнулась, поцеловала маму в щеку, и они вдвоем отправились на кухню, готовить ужин. Сашка терла морковку и размышляла, не нарисовать ли ей в осеннем лесу еще и родителей для маленького единорога – вдруг ему там скучно станет.
Единорог на картине сладко зевнул, закрыл глаза, и, вытянув мордочку, уснул.
Чудеса на санках
Жжжжжжжжжжж… Ползет по зимнему небу самолет, мигая разноцветными огоньками. Темно и звездно. Я тоже ползу, только по снегу: серые полозья тихо шелестят и взметают вверх облачка снежной пыли. Эта пыль прилипает к рыжему одеялу с чебурашкой, в которое я укутана, и к валенкам, и к пуховым рукавицам, если свесить руку с санок и проделывать в сугробах длинную канавку.
Меня везет бабушка. Только никакая она сейчас ни бабушка, а самая настоящая царевна: величаво шагает в высокой меховой шапке, на шее вязаный шарф под цвет снега – белый, с серебряными искрами, светлые локоны выбиваются из-под пушистой каймы. На мне такой же шарф, только с золотыми искрами, значит я тоже царевна, но поменьше. Нам очень удобно так передвигаться – она головой неба касается, а я внизу, на санках, полеживаю – мне оттуда небо еще лучше видно. Только вот собак боюсь: уж больно они огромные кажутся с санок…
Мы едем, едем, едем… едем… Уух! Сугроб! Я заваливаюсь на бок, а бабушка с санками задумчиво идет дальше, не заметив такой важной потери. А что… Очень приятно лежать в снегу, перевернувшись на спину, и смотреть, как светлячки-самолеты моргают в темноте… Да и нашушкали так, что не встанешь – настоящая капуста! Я с трудом поднимаюсь, вытряхиваю льдинки из шарфа и бегу за ускользающими санками.
Вообще-то мы едем в магазин. Какое приятное слово – "магазин", а еще лучше – "У-ни-вер-маг"! Потому что в магазине все вкусное, а в универмаге – красивое! Вот сейчас, например, в его витрине поселилась Снегурочка с огромными удивленными глазами и жемчужной сеткой на голове. Щеки у Снегурочки очень румяные, разрисованные розовым карандашом – мне они, почему-то, больше всего нравятся. Я такие же себе нарисую, когда домой придем.
А внутри универмага – все золото и серебро, и зверушки стеклянные, и мерцающий "дождик", и разноцветные огни!
– Ба-а! Купи игрушку!
– Зачем? У нас их дома полно! И разобьешь, пока возвращаться будем!
– Не разобью, я аккуратно!
– Ну ладно, выбирай.
Я жадно смотрю на россыпи сокровищ: шишки, медведи, деды морозы, бельчата… Такое у меня уже есть.
И вдруг вижу: море. Неспокойное, северное, спряталось в маленьком синем шаре, и над его волнами кружит желтая чайка… Такой незаметный малюсенький шарик – если забыть, что у него внутри! Озираюсь по сторонам: никто, кроме меня, моря не видел? Нет, никто! Ну и хорошо, значит моё будет.
Бабушка покупает мне море, я осторожно прячу его в варежку и так и несу до дома, будто в маленьком мешочке. Не хватало еще, чтобы оно вытекло куда-нибудь в снег!
*******
Мы подходим к трехэтажному зданию с темными окнами. Вокруг дрожат от мороза тонкие клены.
– Это что? – спрашиваю я бабушку и сползаю с санок.
– Школа. Там детки учатся. Ты тоже там будешь учиться, только попозже.
– Не хочу. Темно очень. Пойдем пещеру искать!
Школа скрывается в тумане, и вместо нее вырастают из снега мрачные разбойничьи скалы. Дверь в пещеру с сокровищами почему-то железная, к ней ведут скользкие заснеженные ступеньки. Я спускаюсь вниз и стучу три раза по зеленой, с ржавчиной, створке.
– Сим-сим, откройся! – заговорщицки ухаю я в замочную скважину.. Эхо отзывается где-то в недрах школы-пещеры, возвращается и снова стучится о дверь. Потом что-то внутри скрежещет и клацает, и ужасная дверь отворяется. Я стрелой взлетаю по ступенькам и прячусь за колонной.
Из темноты подвала (или подземелья?) выходят строевым шагом люди в серых шинелях и шапках с завязочками на макушке. Один, два, три, четыре… Я счет пока плохо знаю… А их вон сколько, целая банда…
Они выстраиваются перед школой и начинают считаться. Первый, второй, первый, второй… Они тоже считать, что ли, не умеют? Они все тонкие, замерзшие, уши розовые торчат… А тот, который ими командует, с звездочками на плечах, тот
