Их мечтой была Канада - Сергей Юров

Очнулся я спустя много суток в жилище Хункпатилов вождя Человека Боящегося - Своих -Лошадей. В те годы он был верховным предводителем всех оглала. А убил медведя и выходил меня Четан Мани, Шагающий Сокол, младший вождь Хункпатилов. Даже в ту раннюю пору белому человеку трудно было рассчитывать на помощь индейца, но мне повезло. Четан Мани не испытывал к белым неприязни потому, что и сам когда-то получил помощь от траппера.

Той зимой, как всегда, кланы оглала - Кийюкса, Собственно Оглала, Важажа, Миниша, Плохие Лица, Короткие Волосы и Красные Палатки - стояли лагерями по всей округе от соединения рукавов Платта до Скалистых гор. Стоянка Хункпатилов, на мое счастье, располагалась невдалеке от тех мест, где я заблудился.

Выздоравливал я долго. Но благодаря усилиям Четана Мани и его ближних я в конце концов выкарабкался.

Другие индейцы относились ко мне терпимо, если не сказать безразлично. Они считали, что белый ловец бобров находится под покровительством Шагающего Сокола и не имеет к ним никакого отношения.

Именно тогда я впервые увидел влиятельных вождей оглала, которые впоследствии стали знаменитыми на весь Запад и у всех на слуху. Они приезжали в лагерь Хункпатилов с визитами дружбы. Плохая Рана, Убийца Пауни, Свисток и Маленькая Рана представляли тех оглала, которые после 1854 года ушли на новые кочевья в Северном Канзасе и приняли имя южных оглала. Их еще называли Народом Бычьего Медведя - по прозвищу великого вождя, приведшего первых оглала из страны Черных Холмов к Северному Платту. Преимущественно южные Оглала состояли из двух старинных кланов -Кийюкса и Собственно Оглала.

Красное Облако, Большая Дорога, Маленький Ястреб были вождями клана Итешича - Плохие Лица. Оюкхепе, Сброшенных, представлял влиятельный Красный Пес. Эти два клана вместе с Хункпатилами потом откочевали к северо-западу, к истокам Шайенн - Ривер, и стали называться Народом Дыма - по имени одного из великих вождей оглала.

Я пробыл у Хункпатилов до первых летних дней и уехал от них с признательностью в сердце.

Маркиз умолк. Взгляд его светло-голубых глаз был где-то далеко-далеко. Трубка еле тлела, а затем погасла.

- Спасибо за рассказ, сэр, - поблагодарил лейтенанта Трабла. -Только вот еще что: Татекахомни - это не сын ли Четана Мани?

Маркиз встрепенулся. Трубка выскочила из его пальцев и упала на стол.

- Что?.. Да, конечно, сын Шагающего Сокола.

Он встал, взял со стола трубку и направился к выходу.

- А что с Четаном Мани, - остановил его лейтенант, - он жив?

- Его давно уже нет, - со вздохом ответил маркиз. - Он скончался от ран, полученных в битве с генералом Харни при Блю Уотер Крик... Небольшая просьба, мистер Уайт.

- Да, сэр?

- Я не хотел бы, чтобы мой сын узнал, что я жил когда-то с индейцами.

- Как вам будет угодно, сэр, - выпалил Уайт и в недоумении пожал плечами, когда старший Трабл закрыл за собой дверь.

ГЛАВА 4

Спустя несколько дней случилось то, что и должно было произойти. Пятеро Мийача во главе с Татекахомни тайно выехали на охоту. Их видели далеко в прерии солдаты конного патруля.

Майор Трабл выслушал донесение, и злорадство разлилось по всему его обрюзгшему лицу. "Ну что ж, я их предупреждал, - думал он. - Я просил их не делать этого. Теперь они у меня попляшут! Я прикажу отхлестать их плетками, а потом засажу в тюрьму на хлеб и воду... Безмозглая, вырождающаяся раса! Только и способны, что кочевать да снимать скальпы... Необходимо срочно сочинить рапорт полковнику Майлзу в форт Кью. Так, лучше будет, если я заявлю, что несколько Мийача во главе с Вихрем пытались сбежать. Это как раз то, что нужно. Если до Медвежьего Плаща дойдет, что для Мийача сокращены пайки и им не разрешено охотиться, то меня ждут неприятности... Ох уж этот мне Майлз и ему подобные миротворцы! Приходится действовать с оглядкой. "

Майор испытывал нешуточный трепет перед полковником, который покрыл себя славой в войнах с различными индейскими племенами. Тот был строг, крут, но справедлив. Его гнева отчаянно боялись все, кому выпало служить под его началом. Он всегда предпочитал честную и открытую схватку всяким закулисным махинациям и обману.

Теперь и у меня под боком появились сочувствующие, - продолжал размышлять Трабл, сидя с сигарой в кресле. - Ну, отец всегда почему-то был мягок с краснокожими... Неисправимый романтик и вечный скиталец!.. Но этот книгочей Уайт?! Видно, нахватался сентиментальности из книг и давай жалеть дикарей. Надо бы с ним построже. Н-да!.. А вдруг он осмелится сообщить Майлзу о моих перегибах?.. Черт, меня окружают пансионные девицы!.. Кроме Уинтона. Этот достаточно тверд и непреклонен."

Майор бросил взгляд на заветный шкафчик, в котором хранилось спиртное, но тут же отвел глаза. Давным-давно он дал себе зарок не прикасаться к виски в присутствии отца и свято исполнял его. Не собирался он менять привычек и на сей раз, хотя -чего уж там! - очень хотелось. Отец был поблизости, в соседней комнате.

- Позвать сюда Уинтона! - крикнул он дежурному сержанту.

Через минуту капитан был у него. Коренастый, большерукий, с близко посаженными черными глазами, он здорово походил на большую обезьяну. Схожесть только усиливалась, когда в улыбке обнажались его длинные желтые зубы.

- Как твой эскадрон "Б", капитан? - спросил Трабл.

- Лошади в порядке, солдаты сыты и довольны, сэр, - ответил Уинтон.

- Слышал об индейских охотниках?

- Так точно, сэр. Это уж слишком. Словно ваши приказы для них - пустой звук.

- Я намерен их как следует наказать.

- И правильно сделаете, сэр, - поддержал капитан, брызнув слюной. Давно пора проучить язычников. Они заслуживают наказания уж только за то, что принимали участие в разгроме Кастера.

Майор вспомнил, что Уинтон служил у генерала Терри и видел усеянное трупами поле битвы при Литтл Биг Хорн.

- Вот какое дело, капитан, - сказал он - Тут надо действовать решительно. Возьми ребят из своего эскадрона, свяжи пятерых ослушников и доставь их ко мне. Я их должен увидеть в путах.

- Есть, сэр, - козырнул Уинтон и осклабился.

"Ну, настоящий примат, - подумал майор - хоть и исполнительный. "

- Не вяжите индейцев, Уинтон, - вдруг раздался голос маркиза. Он стоял в дверях, нахмурив свое красивое орлиное лицо. - Не делайте этого.

Черные глаза капитана смотрели то на майора, то на его отца.

- Исполняйте, капитан! - крикнул майор.

Уинтона сдуло ветром. Слышались только его бегущие шаги.

- Сынок, я бы попросил тебя... - начал маркиз.

- А я, - перебил его майор, - еще раз попросил бы не вмешиваться, отец.

- Сынок, Мийача - люди гордые. Тебе нужно кровопролитие?

Младший Трабл хотел было снова осадить отца, но передумал. В его голове замаячил образ разгневанного Майлза.

- Вы полагаете, что те пятеро не дадут себя связать? - настороженно спросил он.

Несомненно.

- Верните капитана! - заорал майор.

Когда Уинтон вернулся, майор сказал ему:

- Не нужно веревок, Тэдди. Просто приведи непослушную пятерку в канцелярию.

И без того длинное лицо капитана вытянулось еще больше. Он с нескрываемым огорчением развернулся и медленно пошел исполнять приказание.

- Этот детина, сынок, может наворочать дел и не связывая индейцев, проговорил маркиз, когда капитан вышел на плац. - Татекахомни и его воины знали, что идут против твоих приказов. Они будут настороже и вряд ли пойдут в форт.

- Я их заставлю! У меня здесь два боеспособных эскадрона.

- Не забывай, Мийача - это плоть от плоти воинственные оглала.

- Хорошо, - вздохнул майор. - Что вы предлагаете?

- Я должен поехать с солдатами и убедить военного вождя, что ты его на первый раз прощаешь.

- У меня и в мыслях не было прощать кучку грязных дикарей!

- Сынок, вспомни, что ты урезал им пайки и передвинул стоянку на солнцепек.

Майор долго раздумывал, затем произнес:

- Ладно, отец, поезжайте в индейский лагерь и скажите Татекахомни, что я хочу его видеть... Одного!

Четверть часа спустя маркиз ввел в канцелярию военного вождя Мийача. Лицо у индейца было, как обычно, непроницаемым, его серые большие глаза смотрели на командира форта совершенно спокойно.

Майор Трабл заметно нервничал. Видно, он еще не решил, как поступить с провинившимся язычником.

- Скажите ему, отец, - начал он, - что он нарушил мою волю.

Старик перевел. Индеец стал медленно говорить, в его голосе слышна была некоторая печаль. Когда он смолк, маркиз взял слово:

- Вождь сказал, что его люди недоедают. Ему больно на них смотреть. Того питания, какое выделяет Мийача Длинный Нож, хватает только на то, чтобы им не умереть с голоду. Он привел людей к форту с надеждой на лучшую для них долю, но эта надежда тает на глазах, как весенний снег на южных склонах Волчьих Гор. Их дух слабеет под безжалостным солнцем на открытой прерии. Они уже выглядят мертвецами.

- Отец, - произнес майор своим скрипучим недовольным голосом, - скажите ему, что я имею право заморить их голодом, если они осмеливаются красть скот у переселенцев и уезжать без разрешения на охоту. Тут им не лагерь для отдыха. Они военнопленные, искупающие вину за убийство белых на границе.