Ледяные боги - Генри Хаггард

— Спящий охранил меня, — пробормотал Ви, оборачиваясь, чтобы посмотреть вслед несущейся скале. — Останься я там, где стоял, я был бы растерт в порошок так же, как волчья голова.

Затем он внезапно вспомнил, что скала — камень. И что камень упал в ответ на его молитву, что упавший камень — знак, которого он ожидал. Тогда он торопливо ушел прочь, дабы не свалился еще один камень и не принес бы своим падением не ответ богов, но угрозу раздавить собой Ви.

Пробежав несколько шагов по скату ледника, он добрался до ниши в горе и сел, зная, что здесь ему не грозят скатывающиеся камни. Его захватили какие-то смутные и неопределенные мысли.

— О чем это я спрашивал богов? Если камень упадет, я должен биться с Хенгой, или если камень упадет, я не должен биться с ним?

Вдруг он вспомнил. Понятно, он должен биться. И Аака всегда подговаривала его биться. Холод пробежал по всему его телу.

Понятно, легко говорить о битве с этим разъяренным великаном, но сразиться с ним — дело совсем не легкое. Но боги сказали свое слово, и он не смел не повиноваться приказу, о котором сам просил. И наверное, боги, спасшие его жизнь от скатившейся каменной глыбы, тем самым хотели показать ему, что Хенгу он одолеет. А впрочем, может быть, боги хотели сохранить его жизнь только затем, чтобы Хенга ради их удовольствия разорвал его в клочья. Ведь боги любят кровь. Ведь боги жестоки. И затем ведь боги — боги зла, и потому им должно быть приятно ниспослать победу злому человеку.

На все эти вопросы Ви ответить не мог. Поэтому он поднялся и медленно пошел к берегу, размышляя о том, что, наверное, в последний раз в жизни видел ледник и обитающих в нем Ледяных богов, в последний раз, потому что он сегодня вызовет Хенгу на бой и, значит, сегодня сразится с ним. А стало быть, ему уже не жить.

Возвращаясь, он прошел мимо места, где оставил убитого волка, взглянул на скалу и был поражен тем, что кто-то уже свежует зверя. Пальцы его сжались на рукоятке копья, ибо свежевать убитого другим зверя значило нарушать охотничий закон, значило красть убитое другим. В этот момент показалась голова свежующего. Ви улыбнулся, и пальцы его, сжимавшие рукоять копья, разжались. То был не вор. То был Паг, любивший его, его раб.

Странный вид был у Пага. Это был карлик с огромной головой, косоглазый, широкогрудый, длиннорукий силач, но на толстых коротких ногах, не длиннее, чем ноги восьмилетнего ребенка. Он был безобразен, просто чудовищен, плосконосый и широкоротый, но безобразное лицо в шрамах всегда было растянуто в насмешливую улыбку. О Паге рассказывали, что при рождении (то было немало времени тому назад, ибо юность Пага прошла) он был так безобразен, что мать бросила его в лесу, боясь, как бы отец, который в то время был на берегу и охотился за тюленями, не убил ее за то, что она принесла такого урода; мать выбросила его, намереваясь сказать, что сын родился мертвым.

Но случилось, что отец, вернувшись и узнав об участи ребенка, отправился искать его труп, но нашел дитя живым, хотя один глаз у него вытек от удара о камень при падении и лицо было изорвано колючками. Но так как ребенок был первый и так как отец был человек мягкосердечный, он снес его назад в хижину и заставил мать выкормить его. Мать выкормила ребенка, но видно было, что она испугана, хотя никому не говорила чем, да и отец не рассказывал о том, в каких условиях нашел сына.

И так вышло, что Паг не умер, но остался жить.

Помня зло, которое причинила ему мать, он с малолетства стал женоненавистником. Большую часть своей жизни он проводил в лесу с волками, за что (а впрочем, говорят, тут были и другие причины) и был назван Человеком-Волком. Паг не только не умер, но вырос умнейшим во всем племени, ибо природа, создавшая его безобразным и отвратительным на вид, наградила его умом большим, чем у всех остальных в племени, и острым, злым языком, которым он преследовал всех женщин, нещадно издеваясь над ними.

За насмешки они ему платили полноценной ненавистью и сговорились погубить его. И вот наступило время голода, и все женщины племени убедили тогдашнего вождя, отца Хенги, что причина всех бед и злоключений племени — Паг. И потому вождь изгнал Пага из племени, обрекши его на голодную смерть. Но, когда Паг уже умирал, Ви нашел его и привел к себе в хижину, где он и остался рабом, хотя Аака ненавидела его не меньше, чем все остальные женщины племени. Но закон гласил, что жизнь спасенного принадлежит спасителю.

В сущности же Паг был много больше, чем рабом. С того самого часа как Ви, невзирая на гнев женщин, привел к себе Пага, тот полюбил своего спасителя и хозяина больше, чем женщина любит своего первенца, больше, чем мужчина любит свою нареченную, и любовь укреплялась еще тем, что Ви защищал Пага и спасал его, сам рискуя навлечь на себя гнев вождя и гнев своих одноплеменников, ибо женщины уже ликовали, что избавились от Пага и его злого языка.

С тех пор Паг стал тенью Ви, был готов ради него переносить какие угодно муки, готов был умереть ради него, готов был даже удержаться от шуточек и насмешек в адрес Ааки или какой-нибудь иной женщины, на которую Ви взглянул бы одобрительно. Впрочем, последнее было для Пага труднее всего: для того чтобы воздержаться от насмешек, ему приходилось до боли прикусывать себе язык. И так случилось, что Паг любил Ви, а Ви любил Пага, и потому Аака, ревнивая и завистливая, стала ненавидеть Пага еще больше, чем ненавидела его до того.

То, что Ви спас жизнь Пагу, изгнанному в самый злой холод на голодную смерть, изгнанному за то, что приносит несчастье, что сварлив и неуживчив, вызвало немало толков и суматохи. Но когда дело дошло до вождя, отца Хенги, человека мягкосердечного, он объявил, что раз Паг был дважды выброшен из племени и осужден на голодную смерть и дважды спасался и возвращался назад, ясно, что боги предрекли ему какую-нибудь иную кончину. Раз уж Ви подобрал его, Ви должен кормить его и смотреть за тем, чтобы Паг никому не причинял беды. Если же Ви нравится держать в своем жилище одноглазого волка, то это дело Ви.

Вскоре после того Хенга убил своего отца и стал вождем вместо него, так что дело с Пагом было позабыто. Паг остался в хижине Ви и жил с ним вместе. Ви и дети любили Пага, а Аака ненавидела его.

Глава II. Племя

— Хороший мех, — сказал Паг, указывая на волка окровавленным ножом. — Весна пришла поздно, и зверь еще не начал линять. Когда я выдублю его как следует, выйдет хороший плащ для Фо. А Фо очень нужен теплый плащ, даже летом. Ведь все прошлое лето он кашлял.

— Да, — тревожно сказал Ви, — кашель напал на него с тех пор, как он спрятался в холодной воде от гнавшегося за ним черного длиннозубого медведя. Мальчик знал, что медведи в воду не входят. Но за это, — добавил он, внезапно рассвирепев, — я убью того медведя. И Фо горюет по сестре.