Миссия: обольстить - Стейси Хикфорд

И посмотрите, к чему это привело, подумал Ролан мрачно, но вслух этого не произнес. Жанна Деган и без того искала повода для ссоры.

– Вследствие чего на свет появился Арно, – только и сказал он, стараясь, чтобы голос звучал максимально мягко.

– Мой сын, – свирепо поправила Жанна. – Его усыновление было совершенно законным. Когда он родился…

Голос ее на миг сорвался, она прикусила яркую нижнюю губу, переводя дыхание. Всплеск эмоций был столь сильный, что Ролан словно бы сам почувствовал ее волнение и боль. Ощущение было для него внове, и, кажется, оно его восхитило.

Жанна совладала с собой и продолжила, хотя голос дрожал от переполняющих ее чувств:

– Я полагаю, Лестарды сказали вам, что Франсуаз умерла родами. Они были там, в больнице, возле ее постели, когда она сказала, что поручает ребенка мне. И Анри тоже был там. Конечно, Лестарды не подозревали, что он принц. Об этом знали только мы с Франсуаз… А всем остальным она говорила, что ее возлюбленный – художник. И он, в самом деле, был художником, да будет вам известно. И именно художником Анри хотел быть в своей жизни – писать картины и жить в любви, вместо того чтобы возвращаться в прежнюю клетку, имея право делать и чувствовать только то, что положено по регламенту…

– Мне известно об увлечении Анри живописью, – мягко произнес Ролан. – Мы с братом были очень близки.

Он смотрел на свои лежащие на столе руки с прицельным вниманием, не поднимая взгляда. Видно, не так уж они были близки, если брат ничего не сказал ему про Франсуаз… И про Арно.

– Он приехал во Францию инкогнито. Это было необходимо для того, кто собирался изучить вашу культуру всесторонне. Если бы происхождение Анри стало известно, на объективность не осталось бы никакой надежды. И занятия живописью были частью этого замысла.

Жанна отрицательно покачала головой.

– Живопись была частью его самого. Частью, которую полюбила моя подруга. Как бы то ни было, Анри хранил свою тайну от ее родителей вовсе не из-за дурацких приказов короля или кого-либо другого. Просто Лестарды… Это сейчас они живут в роскошном особняке с большим садом в Тулузе и имеют три автомобиля. Но родились оба в нашем захудалом городишке Лавеланет, тут, неподалеку от Пиренеев. И поначалу были бедны как церковные мыши – до тех пор, пока отец Франсуаз не нажился на грязных махинациях…

– Махинациях? – Ролан почему-то подумал об игорном бизнесе.

– Да, что-то вроде финансовых пирамид. За этим он ездил в Америку – как и многие искатели удачи. Потом вернулся во Францию и занимался в Лидсе спокойными и престижными сделками с недвижимостью. Они переехали в Тулузу, когда Франсуаз было лет десять, не больше, и все, чего эта пара добивалась в жизни, – так это обрести высокое общественное положение, так сказать, просочиться в высший свет. Если бы Лестарды узнали, что их дочь встречается с принцем крови, они бы превратились в настоящих пиявок и смогли бы вытянуть из ее любви массу преимуществ для себя. Да, они изыскали бы способ заставить Анри на ней жениться… А после смерти дочери постарались бы использовать Арно. Он стал бы для них не более чем ступенькой, поднимающей их чуть поближе к заветной мечте… Наверное, Лестарды с радостью отдали бы ребенка вам, а такой судьбы ни Анри, ни Франсуаз не хотели для своего сына.

Ролан вспомнил пожилую пару, с которой вел переговоры, – их заискивающе-любезный тон, их явное стремление не упустить собственной выгоды… Похоже, насчет Лестардов Жанна не ошиблась.

– Но они ничего не знали об Анри, – продолжала она, – и потому были только рады избавиться от маленького бастарда. И подписали договор об усыновлении без малейших колебаний. Так что все вполне законно.

– Но Анри никаких договоров не подписывал.

Жанна на мгновение стиснула зубы, прежде чем ответить.

– Это так. Но Франсуаз и не вписывала его имя в свидетельство о рождении. Так они договорились. Ни один из них не хотел, чтобы их сына когда-нибудь обнаружили нежеланные родственники по отцовской линии и заставили его жить так же, как приходилось жить Анри.

Губы Ролана слегка пересохли, и он провел по ним кончиком языка. Рука сама собой потянулась к бокалу с вином. Неважно, что у себя дома ему не приходилось утолять жажду подобным напитком.

– Анри был наследником престола и жил он в роскоши. У него было все, что только можно пожелать.

Жанна упрямо вздернула подбородок.

– Да, конечно, все, что можно пожелать, – кроме любви. Любовь он узнал, только когда встретил Франсуаз, и этот дар Анри хотел подарить своему сыну. Может быть, моя семья и не купается в роскоши, и Арно вряд ли будет ездить в школу на лимузине или иметь частных преподавателей… Но у него есть одно сокровище, которого был лишен его отец. Это любовь!..

В какой-то миг Ролан потерял нить разговора – он слишком увлекся созерцанием Жанны. Как же человек может столь неприкрыто выражать свои эмоции? Казалось, эта девушка вообще себя не сдерживает, она вся – страсть, будто душа у нее снаружи, а не внутри. На лице ясно видны все переживаемые ею чувства – гнев, печаль, разочарование. Именно от такого стиля поведения Ролана отучали с детства, говоря, что человек из высшего общества должен уметь держать себя в руках.

Он слегка откинулся на спинку кресла и отпил еще немного холодного сладковатого вина.

– Если Арно и в самом деле сын моего брата.

Жанна вскочила с кресла, темные глаза блеснули молниями. Ролана даже на расстоянии обожгло пламя ее взгляда.

– То есть как это – «если»? Что вы хотите этим сказать?!

Эта экспрессия так его поразила, что он даже не сразу нашелся с ответом.

Анжелика Деган тоже поднялась, ласково положила руку на плечо внучки и что-то сказала ей на ухо – так тихо, что Ролан не разобрал слов.

Жанна кивнула, как ему показалось, с облегчением, и снова опустилась на сиденье.

– Если у вас есть сомнения в происхождении Арно, то почему бы вам не убраться отсюда подобру-поздорову…

– Жаннет!.. – предостерегающе перебила старушка.

– Простите…

Но, судя по тону, Жанна ни в чем не раскаивалась – ни в том, что сказала, ни в том, что собиралась сказать. Она извинилась, несомненно, только за тем, чтобы успокоить старушку, но глаза ее по-прежнему сверкали гневом.

– Пожалуй, будет лучше, если вы сядете на следующий же самолет и улетите отсюда в ваш роскошный дворец, ледяной, как у Снежной королевы, и оставите нас, простолюдинов, и дальше влачить наше жалкое существование.

Жанна достаточно хорошо воспроизвела его интонации. И Ролан понял, что губы его сами собой растягиваются в улыбке – вместо того, чтобы скривиться от раздражения.