Дневник Души - Дарья Река

Поэтому сегодня мы просто сидели рядом. Завтра наши пути должны были разойтись. Мой друг выбрал совершить переход в 4-е измерение, и оттуда наблюдать гибель Атлантиды. Я же решила остаться на острове и погибнуть вместе с ним. Это давало мне возможность пережить широкий спектр человеческих чувств. Я, конечно, могла бы покинуть остров в своем физическом теле, но я боялась, что не смогу без подготовки приспособиться к жизни в варварском обществе. И я выбрала смерть, чтобы в следующий раз родиться ребенком, и с помощью своих будущих родителей познать устои Земли. Ценой этого выбора было забвение. Пройдет еще много жизней, прежде чем Земля будет готова к пробуждению инкарнационной памяти, а до тех пор мне суждено было забывать о своем бессмертии при каждом рождении.

Мы просидели с моим Возлюбленным до рассвета. Перед прощанием он пообещал мне, что вернется на Землю, чтобы мы могли любить друг друга вновь. Я поцеловала его и отправилась домой. В своем дневнике я записала, что готова родиться где и когда угодно, даже на войне, но пусть моя первая жизнь сразу научит меня самому важному Уроку на Земле.

Троя

Заметки на полях: Смерти нет, не отбрасывай жизнь из-за страха перед ней…

Шла Троянская война. Сколько я себя помнила, мы все время были в осаде. Она началась, когда мне было 13 лет, и вот мне уже за 20, а осада все еще остается главной реальностью моей жизни. Мы, троянцы, всегда, даже во сне помнили, что окружены Врагом, с большой буквы. А самый главный из наших Врагов – Ахиллес. Сын Богини, он каждого, кто видел его, обращал в бегство. Ахиллеса никто не любил. Даже сами греки старались держаться от него подальше. Совсем недавно он убил сына нашего царя и это вызвало панику, потому что многие увидели в смерти наследника дурной знак, предвещающий скорое падение города. Мы ненавидели Врага всей душой, и не могли простить ему то, что он хотел вернуть нашу Елену царю Менелаю. А мы ни за что не хотели ее отдавать. Она была нашей!

Мне повезло, я видела Ее довольно часто, поскольку она приходила позировать для моего отца. Он был скульптором, и не раз пытался передать Ее красоту в камне, но каждый раз был в отчаянии, потому что ни один, даже самый чистый мрамор, не мог передать прозрачность Ее кожи, синеву Ее взгляда, Ее беспечное очарование и ту боль, которая пронизывала все ее существо, и делала почти невыносимым ее присутствие. Она стоила того, чтобы за нее сражался весь свет. Когда она приходила к нам в гости, все, что я могла делать – это сидеть подле нее и ждать, когда она заговорит. Она почти не владела нашим наречием, поэтому слова ее были просты. Зато она умела смотреть сквозь тебя, и видела то, что другим закрыто: не то будущее, что видела дочь царя Кассандра, но то, что было за ним. Казалось, что она смотрела прямо на душу. Поговаривали, что она видит мертвых, и они помогают ей. Однажды она сказала мне, что не стоит жалеть себя, ведь враг нас не пожалеет, и попросила помочь ей заплести косу. От радости, мои руки тряслись, и коса у меня получилась не с первого раза, но Елена терпеливо ждала, а я все гадала, что она имеет ввиду. Наконец, я собралась с силами и спросила об этом. Ответ ее был прост и лаконичен: «Смерти нет, не отбрасывай жизнь из-за страха перед ней. Танцуй, пой, веселись – это и есть жизнь. Не жди, когда война закончится, она может продлиться вечно, по крайней мере, для тебя». После этих слов она встала и ушла, лишь слегка кивнув мне головой на прощанье. На следующий день я решила, что буду ходить и играть с детьми, которые остались без родителей. С тех пор не прошло и дня, чтобы я не танцевала, не играла на лютне или не пела бы для них. Жизнь моя наполнилась счастьем, а не войной…

А когда мне исполнилось 23 года, война закончилась, конечно, нашим поражением. В ту ночь я была в доме, где спали дети. После заката мы, как обычно, поужинали и, помолившись Богам о спасении Трои, легли спать. Враг под утро ворвался в город и сжег все на своем пути. Не пощадил он и тот дом, где крепко спали мы. Я проснулась от криков ужаса и пыталась спасти нас, бросая детей через окно, но было слишком поздно. Сгорая, я требовала от Богов Олимпийцев ответа, почему за кражу Елены отвечают невинные дети.

Послесмертие №1

И они пришли дать ответ моей Душе, когда она отделилась от тела. Они ответили мне, что время ухода всегда приходит неуместно, будь-то в юности или в старости, но перед своим рождением мы сами определяем время своей жизни. Сказали они и то, что огнем можно сжечь тела, но не Души, зато ненависть сжигает Душу дотла, и только водой понимания можно спасти ее. Пониманием того, что все мы подвластны Высшей Воле, как Греки, так и Троянцы, и что все мы исполняем свои роли в Божественной Пьесе и все возвращается на круги своя. Мне пришлось принять этот ответ.

Мои проводники объяснили мне, что моя ранняя смерть связанна с тем, что урок, о котором просила моя Душа был мной пройден. Я научилась не откладывать жизнь из-за страха перед смертью.

В объятьях Бога, я осознала, что умерла, полная сожалений о том, что у меня нет своих детей. Я мечтала быть похожей на Елену, научиться, как она, разговаривать с духами умерших, и не хотела иметь ничего общего с мужчинами, которые развязали эту войну. Именно эти посмертные мысли и определили мое следующее воплощение.

Я родилась девочкой, которая была отдана родителями в храм Изиды. Став служительницей культа, я изучала искусство общения с духами. Я безумно хотела иметь детей, но из-за ненависти к мужчинам не покидала Храм, хотя и имела право завести потомство. Однажды, не выдержав такой судьбы, я бросилась со скалы. Меня подхватил ветер и понес вниз. В полете я думала, что хорошо, наверное, быть птицей. И, поскольку это была моя последняя мысль перед смертью, следующую жизнь я прожила орлом, потом – антилопой, поскольку ими питался орел. Затем была жизнь среди волков, которых копытные боялись; жизнь с китами, которые приплывали к снегам, где волки охотились; и, наконец, мне был подарен шанс для эволюции – я родилась среди дельфинов.

Дельфин

Заметки на полях: Открываясь любви, мы становились с миром единым целым…

Дельфины живут в море, как и киты. Но между ними огромная разница. Киты – жители этой планеты, дельфины – нет. Они живут во многих параллельных реальностях, и сейчас на Земле их миссия состоит в том, что бы слушать то, что происходит и передавать сигнал во Вселенную о том, что на Земле все еще существует жизнь. Весь их мир состоит из волн – морских, акустических, световых. В их восприятии нет объектов, все сливается в один океан жизни. Если бы они захотели, они бы могли оказаться в любом уголке Вселенной, но они живут здесь.

Почему? Из-за нас, людей. Эволюционно, мы – их дети. И хотя для нас это дела давно минувших дней, для дельфинов, чьи души сохраняют осознанность при перевоплощениях и не попадают под пелену иллюзии времени, все произошло совсем недавно. И мы до сих пор для них их дети, как и тогда, когда море, в котором они жили, вдруг начало мелеть. Причем так стремительно, что на протяжении жизни одного поколения дельфинов его почти не стало. Остались лишь лагуны и заводи с теплой водой. Раньше дельфины рожали в воде, теперь они были вынуждены делать это на суше. И новые дети лучше почувствовали себя на земле, чем под водой. Произошел раскол поколений(не без вмешательства генных инженеров с Сириуса). Родители должны были отпустить детей, чтобы те могли выжить. Многие из дельфинов совершали самоубийство, что бы воплотиться в новых телах и быть с детьми. И хотя они понимали, что такой поступок создает негативную карму, они шли на это, не в силах пережить боль расставания. Воплощение в новых телах было травмирующим, как физически, так и эмоционально. Дельфинам, привыкшим жить в единстве друг с другом и окружающим миром, приходилось познавать разделение – суши и моря, родителей и детей, прошлого и будущего. И хотя разделение это было иллюзией, от этого оно не становилось менее болезненным.

Именно в этот момент моя душа воплотилась среди дельфинов. Я жила на суше, как и весь молодняк. Мои родители приплывали к нам, чтобы поиграть с нами и принести нам рыбу. Но это было возможно только, когда в лагуне был прилив, в остальное время воды было слишком мало, и большую часть времени мы были предоставлены сами себе. Дни напролет мы учились передвигаться по суше, работая хвостом и плавниками. Это было тяжело. Дышать было больно, двигаться тоже, но мы знали (мы родились с этим знанием), что если хотим выжить – должны научиться. И мы ползли. Я была слабым ребенком, очень привязанным к маме. Я часто пыталась следовать за ней в море, вместо того, что бы оставаться на суше, но она гнала меня от себя, зная, что там я не выживу. Я страдала и очень хотела, чтобы мир повернул вспять, и мы могли бы быть вместе. Но это было невозможно, и только поэтому я продолжала ползать. Постепенно я научилась, меня стали брать за пределы лагуны.