Погружение в Солнце - Дэвид Брин

Политика никогда не входила в сферу интересов Джейкоба, хотя происходил он из семьи потомственных политиков. Оба его деда прославились во времена Переворота, когда горстке технократов удалось свергнуть Бюрократию. А вот к Законам об испытательном сроке в семье относились резко негативно.

В последние годы Джейкоб обзавелся привычкой избегать воспоминаний. Однако сейчас перед глазами помимо воли замелькали картинки из прошлого.

Летняя школа клана Альваресов располагалась среди холмов в окрестностях Каракаса, в том самом доме, где тридцатью годами ранее разрабатывали свои планы Джозеф Альварес и его соратники. Дядя Джереми читал лекцию, а Джейкоб и его многочисленные двоюродные братья и сестры, родные и приемные, слушали. На их лицах застыли почтительные маски, а внутри бурлила летняя жажда приключений. Джейкоб ерзал в дальнем углу, мечтая поскорее вернуться в свою комнату, где его ждало «секретное оборудование» – плод их совместных со сводной сестрой Элис стараний.

Обходительный и уверенный в себе, Джереми лишь недавно вступил в ту пору жизни, которую называют средним возрастом, и уже обзавелся каким-никаким весом в Ассамблее Конфедерации. Вскоре он займет место главы клана Альваресов, оттерев в сторонку своего старшего брата Джеймса.

Дядя Джереми рассказывал о том, как прежние бюрократические власти постановили провести поголовное тестирование на «склонность к насилию», а проваливших тест поместить под постоянное наблюдение – надзор.

Джейкоб мог дословно воспроизвести, что говорил дядя в тот момент, когда в библиотеку тайком прошмыгнула Эллис. Мордашка этой двенадцатилетней оторвы лучилась таким безудержным энтузиазмом, что казалось, девочка вот-вот лопнет.

– Им пришлось приложить немалые усилия, чтобы убедить население, – вещал дядя Джереми рокочущим басом, – в том, что новые законы снизят уровень преступности. И они действительно возымели такой эффект. Граждане с вживленным в пятую точку радиопередатчиком предпочитали сто раз подумать, прежде чем затевать ссору с соседями.

В те времена, как и сейчас, большинство горожан всецело одобряло Закон об испытательном сроке и надзоре. Они с легкостью позабыли, что этот закон идет вразрез со всеми традиционными конституционными правами гражданина. К тому же во многих странах о такой роскоши, как конституционные права, все равно не слыхивали.

А когда лазейка в законах позволила Джозефу Альваресу и его соратникам согнать со своих постов и самих бюрократов… парадоксально, но вера ликующих граждан в необходимость поголовной проверки и надзора только окрепла. Организаторы переворота осознали, что на тот момент поднимать этот вопрос было бесполезно. К тому же им и без того хватало забот, ведь они только что создали Конфедерацию…

Джейкобу нестерпимо хотелось заорать. Пока скучный старый дядя Джереми распинался обо всей этой давно устаревшей лабуде, Элис, счастливица Элис, рискуя навлечь на себя гнев предков, заступила на свой пост: они с Джейкобом по очереди подслушивали трансляции из глубокого космоса при помощи жучка, размещенного ими в корпусе родительского радиоприемника, – и Элис услышала такое, что ушам своим не поверила!

Это наверняка был космический корабль! Всего лишь третий из великого множества огромных тихоходных судов, которым повезло вернуться на Землю! А как иначе можно было объяснить последовавший за принятым сигналом звонок на базу космических войск и переполох в восточном крыле дома, где у взрослых размещались всякие лаборатории и кабинеты?

Джереми продолжал разглагольствовать о вечной нехватке сострадания в обществе, но Джейкоб уже не видел и не слышал его. Он сидел с каменным лицом, а Элис, подавшись к нему, возбужденно шептала, а точнее, взахлеб тараторила ему в самое ухо.

– Пришельцы, Джейкоб! Они везут с собой инопланетян! Прямо на своих кораблях! Прикинь, Джейк, «Везарий» доставит на Землю Иников!

Именно тогда Джейкоб впервые услышал это слово. Он часто гадал, принадлежало ли авторство Элис. А тогда, в возрасте десяти лет, как он потом вспоминал, слово «Иник» ужасно его забавляло, он все думал, не связано ли оно с «фиником».

И сейчас, когда он катил по улицам Тихуаны, до него вдруг дошло, что мучивший его вопрос так и остался без ответа.

На нескольких важных перекрестках угловые здания были снесены, а на их местах установили переливавшиеся всеми цветами радуги кабинки общественных туалетов для ПВЦ. Джейкоб заметил на улицах несколько новых автобусов без крыши и с низкой посадкой, специально оборудованных для перевозки не только людей, но и пришельцев, передвигавшихся ползком, и трехметровых великанов.

Проезжая мимо муниципалитета, он увидел с десяток митингующих «шкур». По крайней мере они были похожи на «шкур» – в меховых одеяниях и с игрушечными пластиковыми копьями.

Кому, кроме них, могло прийти в голову нацепить на себя нечто подобное в такую погоду?

Он сделал звук в магнитоле погромче и включил режим голосового поиска.

– Местные новости, – запросил он. – Ключевые слова: шкуры, муниципалитет, митинг.

После секундной заминки из панели инструментов раздался механический голос, монотонный и слегка надтреснутый, зачитывавший подборку новостей, которую сгенерировал компьютер. Джеймсу стало любопытно: бывало ли хоть раз, чтобы производители подобрали приятный тембр.

– Сводка новостей, – с оксфордским акцентом сообщил голос. – Коротко о главном: сегодня 12 января 2246 года, сейчас девять часов сорок одна минута, желаем вам доброго утра. Тридцать семь человек устроили легальный митинг неподалеку от муниципалитета Тихуаны. Официальной причиной их недовольства стало, если вычленить самую суть, расширение резерваций для представителей внеземных цивилизаций. Пожалуйста, приостановите трансляцию, если хотите ознакомиться с распечаткой или устным изложением их манифеста.

Компьютер сделал паузу. Джейкоб ничего не сказал, засомневавшись, стоит ли слушать продолжение сводки. Он и без того неплохо представлял себе доводы «шкур», протестовавших против скрытого в самом факте существования резерваций намека: дескать, не все люди пригодны для контактов с инопланетянами.

– Двадцать шесть из тридцати семи участников акции протеста являются поднадзорными носителями испытательных передатчиков, – говорилось дальше в обзоре. – Остальные, разумеется, обладают статусом граждан. Для сравнения: в целом по городу Тихуана соотношение таково: на одного поднадзорного приходится сто двадцать четыре гражданина. Исходя из манеры поведения и нарядов митингующих, можно предположительно причислить их к поборникам так называемой неолитической этики, обиходное название – «шкуры». Поскольку никто из граждан не пожелал воспользоваться правом на тайну личной информации, мы можем с уверенностью заявить, что тридцать из тридцати семи участников постоянно проживают в Тихуане, остальные – приезжие…

Джейкоб ударил по выключателю, и голос оборвался на середине фразы. Сцена перед зданием муниципалитета давно уже скрылась из виду, что теперь толку об этом думать.

Впрочем, бурные дискуссии по поводу расширения резерваций для ПВЦ напомнили ему, что он уже почти два месяца не навещал дядю Джеймса, обитавшего в Санта-Барбаре. Старый хвастун наверняка сейчас до кончиков своих оттопыренных ушей погружен в судебные разбирательства, представляя интересы доброй половины поднадзорных Тихуаны. И тем не менее вряд ли от него укрылось бы, если бы Джейкоб отбыл в длительную поездку, не попрощавшись ни с ним, ни с остальными дядьями, тетушками и кузенами, из которых состоял рассеявшийся по стране непокорный клан Альваресов.

«В длительную поездку? В какую еще поездку? – спохватился Джейкоб. – Я ведь никуда не уезжаю!»

Но специально заточенный под подобные дела уголок сознания уже учуял что-то манящее во встрече, на которую его пригласил Фэйгин. Джейкоб поймал себя на том, что уже предвкушает этот день и одновременно стремится подавить это предвкушение в зародыше. Ощущение было бы интригующим, если бы не было так хорошо ему знакомо.

Какое-то время он ехал в тишине. Вскоре город уступил место сельским просторам, а мощный поток машин сократился до тонкой струйки. Следующие двадцать километров Джейкоб преодолел пригреваемый солнцем и одолеваемый сомнениями, затеявшими игру в салочки в его мозгу.

Несмотря на беспокойство, не покидавшее его в последние дни, он не был готов признать, что Центр Возвышения пора покинуть. Работа с дельфинами и шимпанзе была увлекательной и куда более размеренной (за исключением первых недель, пришедшихся на эпизод с водяным сфинксом), чем его прежние обязанности следователя, раскрывающего преступления в научной сфере. Персонал Центра был предан своему делу и, в отличие от большинства других земных научных учреждений, придерживался законов этики. Все они выполняли бесспорно значимую работу, и даже введение в строй филиала Библиотеки в Ла-Пасе вряд ли повлияло бы на их труд и в одночасье лишило бы его смысла.