Погружение в Солнце - Дэвид Брин

– Похоже, мы зафиксировали искомые мозговые импульсы, Джейкоб. Не знаю, как ты этого добился, но, когда Макакаи говорила по-английски, концентрация внимания у нее была вдвое выше, чем обычно. Манфред считает, что обнаружил столько пучков синаптических связей, что на очередном этапе экспериментальных мутаций нас ждет прорыв. Он собирается расширить у потомства Макакаи пару нервных центров в левом полушарии мозга. А моей группе хватает и уже достигнутого. Та легкость, с какой Макакаи освоила управление искусственным китом, доказывает, что уже нынешнее поколение способно использовать машины.

Джейкоб вздохнул.

– Если ты надеешься, что эти результаты убедят Конфедерацию отказаться от мутаций в следующем поколении, то можешь забыть об этом. Ажиотаж слишком велик. Они не желают вечно полагаться на поэзию и музыку, доказывая, что дельфины умны. Им нужна раса с аналитическими способностями, умение запускать двигатель при помощи кодовых слов не считается. Шансы, что операции Манфреда одобрят, – двадцать к одному.

Глория залилась краской.

– Им бы только резать! Дельфины – такие же люди, люди, мечтающие о прекрасном. Перекраивая их в инженеров, мы уничтожим расу поэтов!

Джейкоб отложил оставшуюся от бутерброда корку и стряхнул с груди крошки. Он уже жалел, что ввязался в этот разговор.

– Знаю, знаю. Я бы тоже предпочел, чтобы процесс шел помедленнее. Но взгляни на проблему под другим углом. Может, однажды финны сумеют облечь китовые сны в слова. И нам не придется больше прибегать к троичному коду, чтобы поболтать о погоде или вести философские диспуты на пальцах. Они смогут составить компанию шимпанзе и, образно выражаясь, высунуть нос за пределы Галактики, а мы тем временем будем изображать остепенившихся предков.

– Но…

Джейкоб вскинул руки, заставляя ее умолкнуть.

– Давай продолжим дискуссию как-нибудь потом? Я бы с удовольствием вздремнул часок-другой, а потом навестил бы нашу девочку.

Глория на секунду нахмурилась, а потом искренне улыбнулась.

– Прости, Джейкоб. Ты, наверное, здорово вымотался. Зато, по крайней мере, сегодня все сработало.

Джейкоб позволил себе улыбнуться в ответ. Улыбка во весь рот прочертила на его широком лице морщинки в уголках губ и глаз.

– Да, – согласился он, вставая из-за стола. – Сегодня все сработало.

– Кстати, пока ты занимался с Макакаи, тебе звонили. Какой-то Иник. Джонни так разволновался, что чуть не забыл оставить тебе записку. Кажется, она где-то тут.

Глория отодвинула грязные тарелки и, выдернув из-под них полоску бумаги, протянула ее Джейкобу.

Тот поглядел на записку, и его кустистые брови сошлись к переносице. Кожа у него была гладкая и смуглая – отчасти из-за наследственности, отчасти от длительного контакта с солнцем и морской водой. Джейкоб сосредоточенно прищурился, и его карие глаза превратились в две узенькие щелочки. Пытаясь разобрать почерк радиста, он потрогал мозолистыми пальцами свой крючковатый, как у индейца, нос.

– Мы все знали, что ты работал с Иниками, – щебетала Глория. – Но чего я уж точно не ожидала, так это что кто-нибудь из них будет сюда названивать! Особенно если этот кто-то похож на гигантскую брокколи и важничает, как глава дипломатической миссии!

Джейкоб вскинулся:

– Это был кантен? Он представился?

– Там должно быть записано. Значит, вот это кто? Кантен? Боюсь, я не слишком разбираюсь в инопланетянах. Цинтианина или тимбрими я бы, скорее всего, узнала, но такого, как этот, раньше не видела.

– Хм… Мне нужно кое-кому позвонить. Посуду помою чуть позже, так что не вздумай к ней прикасаться! Передай Манфреду и Джонни, что я скоро спущусь посмотреть, как там Макакаи. И еще раз спасибо. – Джейкоб снова улыбнулся и легонько дотронулся до ее плеча, но стоило ему только отвернуться, как лицо девушки опять приобрело озабоченное выражение.

Сжимая в кулаке записку, он направился к носовому люку. Глория посмотрела ему вслед. Потом собрала со стола ленты самописца, жалея, что не знает ни одного способа привлечь внимание такого мужчины хотя бы на час, а лучше на целую ночь.

Каюта Джейкоба по размерам не сильно превосходила стенной шкаф, а из мебели в ней была лишь узкая складная койка, зато здесь можно было уединиться. Он вытащил из стоявшего у двери шкафчика планшет и поставил его на койку.

Не было причин предполагать, что Фэйгин звонил с какой-то иной целью, кроме как просто пообщаться. В конце концов, его всерьез интересовала работа с дельфинами.

Впрочем, бывали случаи, когда звонки этого инопланетянина не приносили ничего, кроме бед. Возможно, перезванивать не стоило.

После недолгих колебаний Джейкоб набрал код на экране и устроился поудобнее. Он не мог отказать себе в удовольствии побеседовать с представителем внеземной цивилизации, где бы и когда бы ни представилась такая возможность.

На экране вспыхнул двоичный код, указывающий местоположение портативного устройства, с которого поступил звонок. Резервация для ПВЦ[2], Баха. «Логично, – подумал Джейкоб. – Ведь там Библиотека». Затем выскочило стандартное предупреждение: «Поднадзорным контактировать с инопланетянами не следует». Джейкоб с отвращением отвернулся. Воздух над кроватью и перед экраном наполнился яркими искрами статического электричества, и вдруг всего в нескольких дюймах возникла голографическая копия Фэйгина.

Этот ПВЦ и в самом деле напоминал гигантское соцветие брокколи. Округлые сине-зеленые побеги образовывали симметричные шарообразные наросты на шишковатом, изрезанном бороздками стебле. Некоторые ветви заканчивались кристаллическими чешуйками, образуя ближе к верхушке целые заросли, прикрывавшие незаметное дыхательное отверстие.

Ботва раскачивалась, а кристаллики в районе верхушки позвякивали от потоков выдыхаемого существом воздуха.

– Здравствуй, Джейкоб, – раздался непонятно откуда отдающий металлом голос Фэйгина. – Приветствую тебя с радостью, приязнью и аскетическим минимумом формальностей, чего ты столь часто и упорно требуешь.

Джейкоб с трудом сдержал смех. Благодаря свистящему акценту и затейливой манере изъясняться даже с самыми близкими друзьями-землянами Фэйгин напоминал ему китайского мандарина.

– Приветствую тебя, дружище Фэйгин, и со всем возможным уважением желаю тебе всяческих благ. А теперь, когда с расшаркиванием покончено, прежде чем ты успеешь произнести хоть слово, отвечаю: нет.

Кристаллики-колокольчики нежно зазвенели.

– Джейкоб! Ты столь юн и при этом столь прозорлив! Восхищен твоей интуицией и умением предугадывать цель моих звонков!

Джейкоб покачал головой.

– Не нужно ни лести, ни тщательно замаскированного сарказма, Фэйгин. И настаиваю, чтобы наши с тобой беседы велись исключительно на разговорном, общеупотребительном английском – только в этом случае у меня есть шанс не дать себя облапошить. И ты прекрасно знаешь, что я имею в виду!

Инопланетянин затрясся, это выглядело как пародия на пожатие плечами.

– Ах, Джейкоб, я вынужден подчиниться твоей воле и прибегнуть к столь высоко ценимой представителями вашего вида честности, коей вам и впрямь следует гордиться. Речь действительно идет о небольшой услуге, о которой я имел дерзновенное намерение тебя просить. Но поскольку ты уже дал ответ… несомненно, основываясь на опыте некоторых прошлых досадных инцидентов, большая часть коих тем не менее в конце концов обернулась к лучшему… я вынужден просто сменить тему. Позволено ли будет осведомиться, как продвигается работа с вашими клиентами, принадлежащими к достопочтенному роду дельфинов?

– А, да, работа продвигается успешно. Сегодня мы совершили прорыв.

– Превосходно! Уверен, тут не обошлось без твоего участия. Я слышал о внесенном тобой вкладе в общее дело, который оказался поистине незаменим!

Джейкоб встряхнул головой, стараясь прочистить мозги. Фэйгин каким-то образом ухитрился снова перехватить инициативу.

– Что ж, я действительно оказался полезен на ранних этапах, когда мы столкнулись с проблемой водяного сфинкса, но с тех пор моя роль была весьма скромной. Черт побери, да с моими обязанностями справился бы кто угодно!

– О, это утверждение мне крайне затруднительно принять на веру!

Джейкоб нахмурился. К сожалению, он не лукавил. А в дальнейшем его работа в Центре Возвышения обещала стать еще скучнее.

Сотни специалистов, в том числе и более сведущих в дельфиньей психике, чем он, выстроились в очередь, рассчитывая занять его место. Из Центра его, вероятнее всего, не выгонят, во многом из уважения к былым заслугам, но хочет ли остаться он сам? Как бы сильно Джейкоб ни любил дельфинов и море, в последнее время на душе у него становилось все тревожнее.

– Фэйгин, прости, что я с самого начала повел себя так грубо. Мне все-таки хотелось бы узнать, с какой целью ты мне позвонил… при условии, что ты отдаешь себе отчет: мой ответ, возможно, так и останется отрицательным.