Борис Годунов - Александр Боханов

Хотя Борис Годунов был погребен со всеми почестями, «по царскому чину», в Архангельском соборе, но в июне 1605 года, после утверждения у власти самозванца, его гроб был извлечен из могилы и перенесён на кладбище женского Варсонофьевского монастыря. Там же погребли в простых гробах Царя Фёдора II и его мать — Царицу Марию Григорьевну. Хоронили без отпевания, как безродных и бездомных.

Эта обитель, упразднённая ещё в 1765 году, располагалась между Большой Лубянкой и Рождественкой в Москве. Монастырь был основан в самом начале XVI века, а кладбище при нём стало последним земным пристанищем для нищих и насильственно убиенных безродных. Погребение здесь для москвичей считалось позорным. Именно сюда Лжедмитрий I и распорядился поместить останки ненавистных Годуновых. Это была бесовская месть живых мёртвым. Примечательно, что история не сохранила свидетельств того, чтобы кто-то из знатных бояр, входивших в близкое окружение самозванца и считавших себя «православными», протестовал против данного кощунственного действия.

Лишь когда с Лжедмитрием было покончено, а у власти утвердился главный боярский интриган Василий Иванович Шуйский (1552–1612, Царь 1606–1610), то он отдал распоряжение о перезахоронении Годуновых в Троице-Сергиевом монастыре, что и произошло в сентябре 1606 года. Там же в 1622 году была похоронена и несчастная дочь Бориса Годунова Цесаревна Ксения (1581–1622), которой пришлось стать на время наложницей Лжедмитрия, который потом и отправил её в Княгининский монастырь во Владимире,^^ где она приняла постриг с именем Ольги.

В Архангельский собор прах Бориса Годунова так и не вернули. По горькой иронии истории клеветник, лицемер и клятвопреступник Василий Шуйский погребён в царской усыпальнице, а бренные останки двух легитимных Царей — Бориса и Фёдора Годуновых — покоятся далеко за её пределами.

Поразительно, насколько современники безразлично относились к судьбе останков Царя Бориса и Царя Фёдора. Не было ни протестов, ни плача, ни возмущения. Толпы москвичей пришли на Красную площадь в июне 1605 года созерцать выставленные напоказ тела удушенных Фёдора и Марии, тысячи созерцали процессию унизительного перезахоронения Царя Бориса в Варсонофьевском монастыре; не наблюдалось никакого возмущения, никакой горести, а одно только праздное любопытство. И всё это происходило в православной стране! Многие боярские родовые кланы не любили и даже ненавидели Годуновых до такой степени, что, как признавался В. И. Шуйский, он переметнулся на сторону Лжедмитрия только для того, что «свергнуть Годуновых»!

Удивляет другое: почему простые люди, тот самый «народ», для которого Царём Борисом Годуновым было сделано немало благих дел, имя которого возносилось на ектеньях по всей Руси, никак не выражал не то что горя, а хотя бы сожаления во время надругательства над прахом одного Царя и убиения другого! Мало того, толпы москвичей пели и плясали на улицах и площадях после воцарения Лжедмитрия, а через год пели и плясали после свержения самозванца и его убийства! Да, действительно, это была эпоха всеобщего помешательства! Первая, но не последняя в истории России.

Тема о Борисе Годунове невероятно актуальна для России. Это может показаться странным, но это именно так. Она поднимает и обнажает проблемы, бывшие злободневными и вчера и позавчера; таковы они остаются и поныне.

Отметим некоторые тематические ипостаси. Бремя власти и её ответственность за народ и страну. Ответственность народа за сохранение институтов власти и высшего среди них. Как править, чтобы заслужить «любовь» подданных, и должна ли верховная власть домогаться этой самой любви наперекор стратегическим интересам государства? Предательство и отступничество от коренных нужд и интересов страны во имя текущих, клановых выгод и преференций; возможно ли вообще оправдание отступничества? Грех клятвопреступления и искренность покаяния. Где то мерило, которым можно измерить праведность властей предержащих, и какие интересы должна выражать и отстаивать власть, чтобы заслужить признание потомков? Как складываются исторические стереотипы восприятия ушедшей действительности и людей её? Все эти, как и многие иные коренные вопросы, поднимает и обнажает тема о Борисе Годунове.

Хотя сослагательное наклонение к истории неприменимо, но ныне оно чрезвычайно распространено, а потому автор и считает возможным сделать одну ремарку: если бы Династия Годуновых не пала, то у России была бы совершенно иная историческая судьба. Но не сложилось, не получилось. В любом случае Борис Годунов и его время — переломная эпоха в истории России, которая неизменно будет привлекать внимание всех, интересующихся историей Отечества. Здесь много удивительных взлетов и страшных падений, которые бывает трудно прагматически объяснить. Порой казалось, что Русь-Россия подошла к последнему историческому краю и даже переступила его, что дальше — гибель и небытие. Но случалось немыслимое чудоявление и страна возрождалась буквально из крупиц на пепелище.

Замечательно точно об этот написал один из поэтов Серебряного века Игорь Северянин (Лотарев, 1887–1941).

На Восток, туда, к горам Урала,Разбросалась чудная страна,Что не раз, казалось, умирала,Как любовь, как солнце, как весна...И когда народ молчал суровоИ, осиротелый, слеп от слёз,Божьей волей воскресала снова,Как весна, как солнце, как Христос!

Думается, что давно назрела необходимость осмысления Русской истории через преодоление рудиментарных формул позитивистско-материалистической методологии, не способной привести к постижению великого духовного смысла Русской истории. Как писал А. С. Пушкин П. Я. Чаадаеву в октябре 1836 года: «...клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог её дал»^^.

Русский гений очень точно обозначил свое провиденциальное понимание истории, которая — дар Всевышнего. Дар этот люди воспринимали и в разные временные эпохи распоряжались им по-разному. Трепетно ценили, трогательно и надёжно оберегали, не жалея жизни защищали, но случалось, что бездумно, безоглядно и пренебрежительно расточали и пренебрегали. Всю эту противоречивую и грандиозную драматургию постичь и понять без православной оптики невозможно. Без неё история лишается своего главного нерва, надвременного смысла, становясь сухим и скучным каталогом случайного сцепления причинно-следственных связей.