Оборотные цветы (СИ) - Северина Флокс

Рядом взвизгнул непоседливый волчонок и с рычанием потянул меня за руку к выходу. Снова играть хочет. Ну да, он же ест. Наверное, скоро волчица возьмёт его с собой на охоту, а я умру от голода. Если ничего не съем…

И мой взгляд остановился на маленькой серости. Слишком мал, чтобы достойно сопротивляться. Но что потом? Загрызёт волчица, а если нет, то всё равно умру. Чтобы выбраться отсюда нужны силы и еда. К несчастью, ни того ни другого у меня не было. Рука предательски потянулась к волчонку. Разлепила потрескавшиеся губы:

— Иди сюда, мелкий.

С довольным урчанием зверёк подбежал ко мне и доверчиво запрыгнул на руки, фыркая и покусывая при этом. Секунду колебалась, а потом покачала головой. Скоро я разучусь говорить, буду рычать, как волчица, и есть одно сырое мясо.

— Север. Будешь Севером.

А потом, сбросив волчонка с колен, побрела к останкам ядовитого хорька. Они уже замёрзли. Но я вцепилась зубами в остатки тушки и, проглотив маленький кусочек, опять свалилась от удушья. Казалось, так продолжалось до бесконечности, но постепенно жжение стало привычным, а затем я перестала замечать его. Прошёл жар, приступы стали сходить на нет, и только тогда, окончательно вернувшись в мир живых, мне стало ясно, что волчонок уже давно охотится со старой волчицей, которая дышала с каждым днём всё тяжелее и двигалась медленнее. Мы словно поменялись с ней местами — она перетянула мою смерть на себя. Север же стал поджаром волчонком, пожелай съесть которого я теперь…

Он носил мне хорьков, а я впервые с аппетитом ела сырое мясо и не боялась повалиться с хрипом.

На правом плече всё ещё заживал почти затянувшийся укус оборотня, доставляя скорее духовные мучения, нежели физические. Но в целом мне стало гораздо лучше, и вскоре я прихрамывала за волчонком, обходя земли вокруг логова волчицы. Север радовался новой спутнице и бежал впереди, показывая красоту его родного дикого края.

Очень долго я пыталась понять, что же произошло в тот момент, когда на меня прыгнул оборотень, и где я очутилась. Свой внутренней поток магии больше не чувствовала, словно её и не было. Скорее всего, мне удалось создать телепорт, но поскольку раньше я совершенно не умела этого делать, то меня в нём сильно помяло и выбросило где-то, на мой взгляд, слишком далеко, чтобы вернуться. Повсюду были горные плато, которых на территории Лазурной Империи даже в древних легендах не упоминалось.

Спрыгнув с каменного валуна, я пригляделась к чему-то, выделявшемуся среди массы снега, и, не раздумывая, бросилась к выступающему предмету. Волчонок, уловив мой азарт, ринулся вслед за мной.

Тонкий наст с лёгкостью выдерживал мой вес, и вскоре я стояла перед обглоданной кучей останков. Кости были настолько большими, что даже снег не сумел до конца замести их. Обнюхав находку, Север презрительно фыркнул и попытался утащить одну из костей, но у поджарого волчонка ничего не вышло — сил пока было маловато.

Если такие монстры водятся здесь, то удивляюсь, как волчица вообще выжила. Что будет, когда она умрёт, а Север уйдёт к своим сородичам? Мне будет тяжело выживать одной.

Ещё раз оглядев останки животного, развернулась и побрела обратно к пещере. Волчонок пронёсся мимо на бешеной скорости, унося что-то в крепко сжатых зубах. Отодрал всё-таки себе часть кости. Качнула головой и, прихрамывая, бросилась вслед за ним. С тех пор, как мой организм принял мясо ядовитых хорьков, дела пошли в гору. Только рёбра болезненно сжимались при быстром беге, но это была ерунда. Мне нравилось снова ощущать себя живой и сильной. Каждое утро я обтиралась снегом, пытаясь приучить своё тело к зимнему холоду, ведь остатки одежды превратились в жалкие лохмотья, которые могли согревать только днём, а долгими ночами мне удавалось не замерзнуть только благодаря Северу и старой волчице. В конце концов я начала собирать пушистые беленькие шкурки хорьков и пыталась соединить их в нечто, напоминающее одежду.

— Север!

Волк весело напрыгнул на меня и повалил лицом в снег. Отфыркиваясь, погналась за лохматым тельцем. Ещё один мощный прыжок, и вот уже мы с волчонком вдвоём кувыркаемся в шутливой схватке. Зажмурившись от попавшего в глаза снега, отмахнулась от братца и с рычанием отскочила прочь. Север отпрыгнул назад точно так же, словно копируя моё отступление, и я, не выдержав, звонко рассмеялась. Волк неуверенно переминался с лапы на лапу и удивлённо смотрел на хохотавшего человека. Да уж, наверное, эти дикие места никогда не слышали смеха.

Пока Север стоял, я наконец-то рассмотрела то, что он держал в зубах. Старая, потёртая рукоять и затупившееся лезвие.

— Хэй, поделишься своей находкой?

Прижав уши, Север замер и настороженно посмотрел на меня. Клянусь ледяным ветром, если бы волк мог говорить, то он бы запросто спросил: сколько я дам за такую бесценную штуку. А так Север просто хитро прищурился и, убедившись, что последую за ним, рванул в сторону.

Через час суматошной беготни, когда я выбилась из сил и упала на белый покров, силясь отдышаться, довольный волк разлёгся под моим боком и, высунув язык, подтолкнул находку к лицу. Я бережно взяла старый нож, который был мне верным помощником на охоте, и устало закрыла глаза. Так вот, что случилось с тобой, зеленоглазый оборотень. Наверное, портал навредил тебе куда сильнее, и ты умер от полученных ран, а твоё замёрзшее мясо пережёвывала для меня волчица.

Оглянувшись по сторонам, потрепала Севера по голове:

— Идём, надвигается буран. Слишком сильный ветер, да и небо затянуло.

Зверь насмешливо фыркнул, словно насмехаясь над тем, что я вздумала учить его, и побежал к пещере.

Глава 4

Запах смерти в логове стал нестерпимым — волчица перестала подниматься и только шумно дышала. Этой ночью ветер бесновался, залетая в пещеру и подхватывая острые снежинки, швырял их мне в спину. А я сидела возле старой волчицы и гладила её спутавшуюся шерсть, серую и вонючую, но от этого не менее тёплую и почему-то приятную на ощупь.

Север молча лежал рядом с матерью и касался влажным носом её тяжело вздымающего бока. В глазах волчонка была тоска. Звериная, но такая понятная мне печаль.

Старая волчица встрепенулась и, неожиданно сбросив мои ладони и морду Севера, тяжело поднялась, уставившись в проход, за которым бесновалась метель.

Белая мгла была страшнее чёрной ночи. Она давила на сознание и заставляла сжиматься в комочек, пытаясь скрыться от того, что было не подвластно ни зверю, ни человеку. Но старая волчица уставилась в метель и, волоча лапы, поползла к выходу. Север устремился за ней, но я удержала его, вцепившись в серую