Цель - Дженнифер Уэллс

Берген стиснул зубы. Он находился абсолютно не в своей стихии. Чем дальше, тем сильнее становились его подозрения в том, что начальство из НАСА нарочно устроило для него это маленькое задание ради какой-то хитрой проверки.

– Ну, не я лично, – ответил Берген. – Правительство.

Холлоуэй переложила стопку книг со второго стула на край письменного стола и жестом предложила Бергену сесть.

– Наше правительство не питает интереса к исчезающим языкам. Они и ныне существующим пользуются кое-как.

Берген расхохотался. Она решила пошутить? Но Холлоуэй так прищурилась, что эта мысль у Бергена сразу пропала.

– Да нет, думаю, что дело не в этом. Речь идет об уникальной возможности – о том, чего никто никогда не делал.

Холлоуэй села за письменный стол и наконец полностью уделила внимание Бергену.

– Ладно. Послушаем.

У Бергена не было никакого желания, чтобы его заперли в этой нанокомнатушке, но он не знал, как тихо закрыть дверь – мешала треклятая монстера в кадке. В коридоре было полным-полно студентов, которые могли невольно подслушать их разговор. Именно это волновало Бергена сильнее всего – как вытащить Холлоуэй в Хьюстон, не выдав при этом слишком много секретных сведений. А с тонкостью общения у него дело обстояло не очень.

Он указал большим пальцем за плечо.

– Почему бы нам не пойти попить кофе где-нибудь? Поговорим об этом в каком-нибудь более приватном местечке. По телефону вы сказали, что у вас найдется пара свободных часов.

Холлоуэй расправила плечи, положила ладони на стол и с любопытством посмотрела на Бергена.

– Позвольте кое-что прояснить. Вы – инженер-аэронавт и хотите побеседовать со мной наедине об уникальной возможности поработать на правительство США?

Берген скрестил руки на груди, прислонился к дверному косяку и пожал плечами.

– Ну да.

– Ваше удостоверение личности, сэр.

Берген растерялся.

Холлоуэй терпеливо, холодно и деловито ждала.

– Наверняка у вас есть какое-нибудь правительственное удостоверение.

Берген достал бумажник и стал искать карточку.

– ЛРД? НАСА? – спросил он и явно заинтриговал Холлоуэй. – Лаборатория Реактивного Движения, – расшифровал он, протянул собеседнице удостоверение личности и энергично кивнул. – Чем дальше, тем веселее.

Похоже, Холлоуэй осталась довольна. Она пару раз задумчиво постучала краем пластиковой карточки по столу, пытливо глядя на Бергена. Затем встала, взяла сумочку, решительно вытащила из нее связку ключей и прошла мимо Бергена, держа карточку так, чтобы он не смог до нее дотянуться.

Пройдя по коридору, Холлоуэй заглянула в соседний кабинет.

– Сэм? Я ухожу попить кофе с загадочным инженером. Если я к четырем не вернусь за его верительными грамотами, пожалуйста, воспользуйся этой карточкой для того, чтобы выследить убийцу.

С этими словами она закрыла дверь. Оттуда донесся приглушенный смех и шепот. Берген был совершенно сбит с толку.

Холлоуэй вернулась без карточки, но с теплой улыбкой.

– За руль сяду я.

В кофе она толк знала. В кафе было слишком много народа, поэтому они взяли кофе с собой, вернулись в ее машину и уехали. Холлоуэй выехала из кампуса и остановилась около «Стэнфорд Арборетум». Инстинкт ее не подвел. Рядом не было других автомобилей.

– Так на скольких языках вы разговариваете? – спросил Берген, предприняв попытку завести светскую беседу, когда они зашагали по заброшенной, заросшей тропинке.

– Я их знаю гораздо больше, чем большинство людей. А вы? – Она вздернула брови и заговорила с насмешливой интонацией.

– Некоторые стали бы утверждать, что инженерная терминология – особый язык, – парировал Берген в попытке пошутить. Не вышло.

Холлоуэй скривила губы.

– Я не из этих людей.

– Ну, если так, то мне знаком один-единственный язык.

Холлоуэй кивнула, уселась на ступеньку старинного мавзолея и сделала глоток кофе.

– Пожалуй, мне стоит извиниться за то, что я не сразу заметила ваше появление. Я просто отвлеклась. Моя самая перспективная студентка только что сообщила мне о своем решении переехать на другой край страны и родить детей, не получив научной степени.

– О, – произнес Берген и нахмурился.

От расстройства морщинки вокруг глаз Холлоуэй стали глубже.

– Возможно, это был переломный момент в ее карьере. Пан или пропал.

– Но может быть, у нее нет стимула.

Холлоуэй покачала головой.

– Чего у нее нет – так это уверенности в собственных способностях. Увы, этот недуг поражает большое число американок. Из-за этого они слишком легко делают выбор, о котором потом будут сожалеть. Много женщин работают у вас в ЛРД? Пятьдесят на пятьдесят?

Берген нахмурился, чувствуя себя неловко под вопрошающим взглядом Холлоуэй. Он слышал, как коллеги говорили о сложностях набора персонала, но никогда сам особо не задумывался об этом.

– А женщины, с которыми вы работаете, – они менее способны?

Берген посмотрел на Холлоуэй и понял, что она не ждет от него ответа.

– Ладно вам, доктор Берген. Тут никого нет на много миль вокруг. Думаю, можно прекратить пьесу «плаща и кинжала». Скажите мне, зачем вы явились и о чем хотите поговорить со мной сегодня.

Берген стоял перед ней и не знал, с чего начать.

– Ну, вы же понимаете, многое строго засекречено, поэтому мне придется попросить вас подписать договор о неразглашении, прежде чем я уеду.

Холлоуэй кивнула.

– Хорошо.

Бергену никогда не приходилось говорить о работе за пределами здания ЛРД – ну разве что на самые общие темы. Поэтому он решил сразу взять быка за рога.

– На некоторых фотографиях, снятых в 1964 году первым марсианским зондом, «Маринер-4», обнаружилось нечто неожиданное. В Большом Поясе Астероидов был замечен неизвестный объект. Он оказался внеземным звездолетом.

Берген немного помедлил, чтобы посмотреть, как отреагирует на его слова Холлоуэй. Похоже, она оказалась потрясена, но быстро овладела собой.

Берген инстинктивно потер затылок. Пиджак сдавил ему плечи и подмышки. Ему стало жарко, поэтому он снял пиджак и хлебнул кофе.

– На самом деле большого удивления это не вызвало. Один инопланетный корабль уже видели. На самом деле это моя работа – я возглавляю команду, которая изучает останки корабля, разбившегося в пустыне в тысяча девятьсот сорок седьмом году в Розуэлле.

Наверное, не стоило ему рассказывать ей об этом.

– С тех пор настоящая задача всех марсианских миссий заключается в том, чтобы получить как можно больше снимков этого корабля. Черт, да именно ради этого построили «Хаббл» – чтобы наблюдать за этим звездолетом. Мы называем его «Цель». Ну нет, конечно, помимо всего прочего, на Марсе брали пробы грунта, изучали атмосферу и так далее и тому подобное, но все до единого зонды, марсоходы и спутники оснащались самым совершенным фотографическим оборудованием своего времени в целях разведки.

Холлоуэй медленно кивнула. Она словно бы проглотила изложенную Бергеном информацию и запила большим глотком кофе.

Берген потер ладони.

– Людей, которые знают об этом, немного. Но думаю, вы можете себе представить, что у каждого, кто об этом знает, есть своя теория насчет корабля и того, зачем он здесь. Некоторые считают, что это передающая станция какой-то сети связи. Другие думают, что корабль предназначен для слежения за Землей с безопасного расстояния – из-за этого у всех развивается бешеная паранойя. Совсем немного таких, и я в их числе, кто считает, что корабль покинут экипажем. Вот что нам известно: за более чем шестьдесят лет непрерывного наблюдения «Цель» ни разу не двигалась с помощью собственного двигателя. Звездолет остается на устойчивой орбите без видимого внешнего вмешательства. Мы не зарегистрировали ни одного случая дозаправки.

Холлоуэй словно бы заинтересовалась и, похоже, ждала продолжения рассказа. Берген чувствовал, что говорит ей больше, чем следовало бы.

– Не один десяток лет существуют долгосрочные планы отправить экспедицию к «Цели». В тысяча девятьсот шестьдесят четвертом никого туда отправить не могли. В то время мы еще даже не ходили по Луне – но я вам так скажу: из-за обнаружения «Цели» все завертелось быстрее. Забудьте о «холодной войне» и русских. Дело всегда касалось только «Цели».

Нужно было разработать, изготовить и освоить необходимую технику. Каждая катастрофа сильно отбрасывала нас назад – «Аполлон-1», «Челленджер», «Колумбия». «Цель» никуда не исчезала, поэтому и работа продолжалась. Ради того чтобы объяснить, о каких масштабах мы говорим, доктор Холлоуэй, Марс находится от Земли на расстоянии от тридцати до пятидесяти миллионов миль – в зависимости от того, как выстраиваются орбиты. В хорошие дни «Цель» отстоит от нас минимум на сто восемьдесят пять миллионов миль.

Холлоуэй вздернула брови.

– Вот-вот. И поскольку любая космическая экспедиция однозначно опасна, наше руководство не хотело, чтобы получилась гарантированная поездка в один конец. Поэтому они стали ждать. Но больше откладывать невозможно. Нужно отправляться сейчас.