Колхозный помещик образца XIX века - Михаил Леккор

В общем сравнительно скромно и со вкусом холостяцкая берлога. Андрей Георгиевич, конечно, в таком состоянии оставаться не желал и потому перестроится придется, но потом, после женится. А так хороший помещичий дом. Пусть пребывает. Строить и перестраивать Макурин собирался, но другое.

С эти настроем новый хозяин окончил небольшую экскурсию в своем так сказать скромном жилье.

Глава 2

Управляющий поместья Аким Петрович Семеный, крестьянин местной деревни, был уже человек весьма старый, но подвижный и говорливый. Он был готов трещать долго, без перестановки, однако не совершенно не по делу.

Это Андрея Георгиевича сосем не устраивало и он осадил его враз — одним движением бровей заставил замолчать. Хорошо же быть благородным дворянином в прошлом XIX веке!

Сел в людской на колченогий табурет, кивнул на соседнюю грубо сделанную скамью — садись, милай!

«Мог бы и найти его давешний преемник и работника подобротнее. Столица все же под боком. Или это уже шутки казенных чиновников?» — неодобрительно подумал Андрей Георгиевич. Спросил незамедлительно. Угадал, однако! Оказывается, поставлен на этот пост три года назад. Точно чиновничьи шутки! Ладно, пока сиди крестьянский управляющий. Коней, как говорится, на переправе не меняют и не режут. Посмотрим. Но как только провинишься, так сразу долой. За нами не замедлит.

Затем пошли вопросы его высокоблагородия нового помещика — сколько всего крестьянских хозяйств, как они расположены и почему, что сеют и как успешно, да много ли голов разного скота? Вопросы были привычные и управляющий пел курским соловьем весно.

А вот помещик все больше хмурился и смирнел. Нет картина была вполне предсказуемая, но очень уж неприглядная. Ведь одно дело знать, что российское сельское хозяйство XIX века было на низком уровне, а совсем другое се это прекрасно видеть. И не только видеть, но и понимать, что это мучаются твои же крестьяне.

Работали они много, от рассвета до заката, старались изо всех сил, тут претензий не было. Но ведь не как же не эффективно и слабо! Нет, так больше жить никак нельзя! Уважать себя перестанешь.

Покойный Аркадий, похоже, дальше помещичьего дома не уходил. То ли считал, что не надо, то ли не видел будущего… Что же, он то и видит и хочет.

— Скажи, Аким, а почему в деревне церкви нет?

Очередной вопрос, уж какой простой он не был, поставил крестьянина в тупик. А почему нет?

— Дак ведь и деды наши жили, и прадеды, — не спеша произнес он и уже быстрее договорил: — и нам стало быть так намерено.

Макурин усмехнулся. Сразу видно — деревенский житель средневековья. Наговорит с большой короб, лишь бы ничего не делать. И не потому что лентяй, потому что жуткий консервант.

А по факту, само расположении селений требовало централизации местной жизни. И жителям от этого будет хорошо и самому помещику. Уже не слушая болтовню Акима, вышел из дома. отмахнулся от Авдотьи, — иди домой, нечего тебе все за мной ходить. И начал сосредоточено оглядывать окрестности, благо с взгорья было хорошо видно. Хоть рядышком оказалось лишь одна деревня, понятно было, что в административном плане близлежащие сселении тянутся к поместью. Но этого мало, вот и дорог мало и ониочень плохие. Нужно, кровь из носа, обязательно, посадить церковь для душевных потребностей и торг для телесной. Как же они милые?

Ведь церковь за тысячелетия православия своих рамках крепко вросла в крестьянскую жизнь. И свечку надо поставить, и венчать, и похоронить, куда деваться? Все через церковь. И когда она находится за несколько десятков верст, то крестьянам очень уж неудобно.

А торг? Это ведь не глухое средневековье, когда крестьянское хозяйство жило строго в своих рамках. Это ведь тогда все, что жители сделали, то и съели. А больше и товаров нет, да и денег не собиралось.

В XIX веке российская деревня еще живет натуральным хозяйством, но, надо сказать, в большей степени по привычке. Своих товаров для рынка них уже достаточно, продовольствие рядом с большим городом продается хорошо. А когда деньги есть, то и крестьяне охотно покупают. Соль, скобяные товары, соленая и сухая рыба, ткань и даже мука. А отсюда и помещик становится побогаче, да Андрей Георгиевич?

— А скажи-ка мне, Аким, недовольны мужички существующим положением? — спросил Макурин, грубо оборвав подошедшего и по-прежнему болтающего управляющего.

Аким, прервав оду о хорошем животном масле, замялся. Говорить о недовольстве мужиков помещиком, значит, фактически доносить властям. С другой стороны, мужики ведь в самом деле неслышно бухтели, да и барин сам спросил.

— Недовольны мужики, — признался управляющий.

— Ты, Аким, пойми, — нравоучительно сказал попаданец, — хрестьянами нашими кто командует?

— А? — притворился глухим управляющий, оказавший в очень непростом положении, когда и поддакивать нельзя и отказаться невозможно.

— Хрестьянами нашими командует и перед Богом, и перед государством, прежде всего, помещик. И когда что-то не то, значит виноват именно он.

После такого оскорбительной, можно сказать, бунтарской речи, собеседник Макурина совсем замолчал. Будто и нет его рядом. Впрочем, помещик и не нуждался в одобрении. Все уже было ясно.

— Вот что, голубчик, — в раздумье спросил управляющего барин, — а когда будет ближайший сельский сход?

— Так, ваше высокоблагородие, — удивился простоте барина Аким, — как изволите, так и соберутся мужички!

— Ах да! — как бы вспомнил Макурин, — соберем-ка мы в четверок на следующей неделе где нибудь в обед, а?

Он с легкой иронии поинтересовался у собеседника, мол, попробуй-ка осмелись возразить?

Аким, конечно, не осмелился. Куда уж ему! Поклонился низко:

— Как прикажите, ваше высокоблагородие.

Управляющий легко ушел, наверняка, водку пить, а несчастный попаданец медленно пошел вдоль помещичьего дома, раздумывая:

— Итак, что надо мне сделать в ближайшее время?

Во-первых, наладить постоянную работу церкви. Это значит, построить здание и, наконец, найти священника. Я до императора дойду! Быть такого не может, чтобы в православной стране не нашли попа!

Во-вторых, деревенский, а точнее сельский рынок. Он, собственно, подразделяется на две части — административные мероприятия и экономические.

Ох, а по сути, помещику придется покрутится. Вот ведь ж! называется голубая кровь, столбовой дворянин. А фактически, тот же проситель!

Так, а ведь где-то тут были чиновники. Они, правда, быстренько удрали, как доложила ключница Авдотья, чуют шавки, чью мясо съели. Но ведь есть же. Надо лишь найти, ткнуть в непотребные дела. А их наверняка будет много. И потом заставить работать вместе с ним.

Мда-с, пожелание легких дней, похоже, остаются только пожеланием. Будут трудовые будни председателя колхоза!

Но перед этим все же помещичий ужин.