О парике, павлине и загадочном документе. Или Невероятные приключения парижанки Франсуазы Бонне - Шарлотт Марешаль

5

«Для меня „звёзды“ безразличны, меня интересуют исключительно продукты и приятно проведённое с гостями время».

Жерар Депардье

Кафе «Бернадотт» было не из тех, что гудят целыми днями как пчелиный улей, и не из тех, в которых ежедневно обедает и ужинает строго определённый и весьма ограниченный круг посетителей. «Бернадотт» отличалось толерантностью и к иностранным туристам, смущённо озиравшимся при входе и коверкавшим французские слова, и к большим молодёжным тусовкам, которые время от времени оседали здесь на целый вечер, шумели и заказывали больше вина, чем еды. При этом завсегдатаев тут было немало, и мы с Брижит, а также с Марком и ещё двумя-тремя нашими друзьями, конечно, могли смело отнести себя к их числу.

Сейчас в кафе было немного посетителей. Брижит среди них не оказалось, зато здесь был хозяин заведения, мсье Бернар, невысокий седой француз лет семидесяти, который видел ещё «тот» Париж и прилежно сохранял его традиции в своём кафе. Здороваясь с мсье Бернаром, я увидела, что он как-то неестественно вытягивает шею и косится на дверь во внутренние помещения. Не знай я мсье Бернара тысячу лет, я бы предположила у него определённые проблемы со здоровьем, или, скажем, дурные привычки, но в этом случае сомневаться не приходилось. Мсье Бернар хотел мне что-то сообщить, и для этого требовалось пройти на кухню. Так я и сделала.

Мсье Бернар вошёл через полминуты, вытирая пот со лба. Это был типичный для своего рода занятий пожилой парижанин, любитель поговорить, развлечь двумя-тремя шутками застенчивых туристок, обсудить с завсегдатаями его заведения чемпионат по футболу, перспективы единой валюты и планы на будущее. Но сейчас он был взволнован.

– Мадемуазель Франсуаза, – сказал он мне шёпотом (странно, но в этот день шёпот звучал как раскаты грома – почему люди не понимают, что для конспирации всегда лучше разговаривать монотонным скучным голосом, который не привлекает постороннего внимания?), – у меня новости от мадам Брижит.

– Новости? Вы видели её? Когда?

– Она была тут и предупредила, что вы зайдёте. Я должен передать вам от неё сообщение.

Почему всё так сложно? Почему просто не встретиться в тихом кафе и не поговорить?

– Какое сообщение? – мне было тяжело разговаривать шёпотом, почему-то сводило горло от напряжения, но не хотелось нарушать предложенную мсье Бернаром атмосферу секретности.

– Она просит вас прийти к… торту.

– Что???

– К национальному торту. – Мсье Бернар, казалось, очень досадовал на мою несообразительность, и я вдруг вспомнила мсье Леприона, моего учителя географии, которого мы, ученики, само собой, прозвали Леприконом, и который по каким-то неведомым причинам считал, что я подаю большие надежды в этой области научного знания. «Ну что же вы, мадемуазель Бонне», – казалось, печально говорили его глаза, когда я вдруг не оправдывала этих надежд и не могла ответить на примитивный географический вопрос.

Но, естественно, в данном случае мне долго думать не пришлось. Даже удивительно, что Брижит избрала такую форму конспирации (от иностранцев скрывалась?), которую раскусил бы любой француз. Конечно же, имелось в виду, что мне надлежало прийти к базилике Сакре-Кёр, что на Монмартре. Базилика была построена усилиями нескольких архитекторов и должна была воплощать византийский стиль, но, по мнению парижан, воплотила скорее представления об огромном торте со взбитыми сливками, из-за чего и получила на некоторое время прозвище «национальный торт». Итак, Брижит ждала меня внутри базилики Сакре-Кёр. Отлично.

Мне пришлось всё тем же таинственным шёпотом поблагодарить мсье Бернара за информацию, при этом он сделал нарочито равнодушное лицо, как будто меня здесь и не было (что глупо, конечно, потому что никого бы не ввело в заблуждение), и вышел. Я подумала, что не мешало бы, пользуясь случаем, посетить дамскую комнату. Правда, это как-то не соответствовало атмосфере таинственности, но, с другой стороны, в кино агенты практически все свои тайные дела – от сеанса секретной связи до устранения врагов – совершают в туалете (но, возможно, не в дамском). В заведении «Бернадотт» был только один туалет – общий, поэтому я сочла, что в общую картину сегодняшнего дня это впишется.

Мсье Бернар проводил меня понимающим взглядом, когда я кивнула ему, выходя наконец на улицу. Само собой, он решил, что мои шефы в Пентагоне или на Каймановых островах уже получили от меня шифровку через встроенный в губную помаду передатчик. А я, не имея понятия о том, что меня ждёт, направилась к метро, чтобы добраться до Монмартра.

6

«В это время у подножия собора Сакре-Кёр монахини отрабатывают удар по мячу. Температура 24 градуса Цельсия, влажность 70% и атмосферное давление 999 гектопаскалей».

Кинофильм «Амели»

Выйдя из метро со станции Анвер, у подножья Монмартрского холма, я попала в бурное течение, состоящее из туристов всех национальностей. И сразу же сама почувствовала себя туристкой, потому что мой язык – французский – был тут самой настоящей лингвистической редкостью. Разноязычная межнациональная толпа двигалась несколько хаотично, но основное направление можно было определить без труда – к лестнице, ведущей к базилике Сакре-Кёр. Нам с толпой было, что называется, по пути. По дороге меня, явно приняв за туристку, пытались завлечь ребята из Северной Африки, умоляя позволить сплести на моей руке «браслет счастья» (за который, как говорят, потом требуют немаленькую сумму), но я, отвязавшись от них, продолжала движение наверх, постоянно попадая в объективы сотен фотокамер, нацеленных на холм и Сакре-Кёр.

Сама базилика была, как всегда, великолепна. Огромная, сияющая неземным белым светом, всегда на фоне неба, на этот раз – ярко-синего, она, конечно, смотрелась потрясающе. Во всяком случае, сейчас она куда больше ассоциировалась с архитектурой Парижа, чем с произведением кулинарного искусства. Но, возможно, таких тортов просто больше не готовят. Фасад, украшенный барельефами, с фигурой Христа в центре и конными статуями Людовика Святого и Жанны д’Арк, лаконичный, но изящный узор, причудливое сочетание простых геометрических форм, и всё это окружено замечательным парковым ансамблем – нет уж, дорогие предки-парижане, вы были несправедливы. Я вспомнила, что для строительства базилики был использован какой-то редкий тип известняка, который обладал особой прочностью и при намокании становился белоснежным.

Перед входом в собор возникла некоторая заминка, связанная с количеством желающих осмотреть его изнутри, но в итоге я благополучно проникла в прохладный сумрак и начала шарить глазами по стульям и скамьям в поисках Брижит.

Парижские прославленные церкви мирно уживаются с гигантским наплывом туристов всех стран и вероисповеданий. Всё просто – служба проходит в середине помещения, окружённой колоннами, а вереница ценителей архитектуры и живописи движется себе по периметру, изумляясь и фотографируя. Таким образом, никто никому не мешает. Парадоксально, но нет ничего странного в том, что кому-то, кто хочет побыть наедине с собой и погрузиться в атмосферу религиозного уединения, придёт в голову мысль отправиться в Нотр-Дам-де-Пари или Сакре-Кёр, которые на деле просто кишат людьми, в смысле, туристами.

Собственно говоря, я не рассчитывала, что Брижит окажется там. Повлияли события последних часов, когда всё, что происходило, казалось интригующим и загадочным, но в центре истории, если так можно выразиться, находилась только я. А тут получалось, что как только я увижу Брижит, нашу привычную, знакомую многие годы Брижит – я стану просто наблюдателем, потому что ведь это у неё муж свихнулся и был увезён в неизвестном направлении, и это она скрывалась по разным концам Парижа от непонятных врагов. И мне не верилось, что я не смогу повлиять на события, а буду марионеткой в их руках. В руках дальнейших событий, если так можно сказать.

Но Брижит была там. Она спокойно сидела на одной из скамеек, и, возможно, дремала. Я, правда, не сразу узнала её – светлые волосы скрывал чёрный парик, на глазах оказались солнцезащитные очки-стрекозы. Брижит была в чёрном летнем пальто и с большой оранжевой сумкой, которую я раньше у неё не видела. Я почему-то начала рассматривать именно её, сумку. Подумала мимоходом, что мне не мешало бы обновить свою, но проблема в том, что я люблю пользоваться одной сумкой длительное время, привыкаю к ней, с закрытыми глазами ориентируюсь в её кармашках и отделениях, она просто становится частью меня, и купить новую сумку вместо старой – это всё равно что сделать пластическую операцию, а такая процедура не должна повторяться слишком часто, иначе она подорвёт здоровье. Ещё я вспомнила, что существуют такие специальные переносные вставки в сумки, которые состоят из нескольких отделений, и, таким образом, позволяют менять этот аксессуар без утомительного перекладывания содержимого. Всё это проносилось в моей голове, и я пришла в себя, только когда увидела, как Брижит стремительно подскочила ко мне, схватила за локоть и усадила на скамью.