Золотой череп. Воронка душ (СИ) - Павел Селеверстов

Кавалькада из десяти всадников остановилась в нескольких шагах от Всебора. Рослые, грубые и вонючие — даже на значительном расстоянии от этих людей несло чесноком и дёшевой выпивкой. Облачённые в кожаные доспехи и меха, они являли собой представителей, той касты воинов, которых в мирное время нанимали только для выполнения опасных заданий.

— Да-а-а! Ну и работёнка у нас теперь! — говоривший слез с гнедого скакуна и подошёл к Всебору. — Повезло тебе пацан! Даже глаза на месте.

Смуглый верзила оскалился и посмотрел на товарищей.

— Как-то мы с Брумом повстречали одного бедолагу на дороге, — добавил он. — Так нечисть высосала у него глаза и мозг. Весь путь до таверны у него из носа капали его остатки. Правда, потом парня пришлось бросить в придорожную канаву. Всё равно не жилец! Оказывается, твари выгрызли ему весь затылок.

— Грумбол, хватит болтать! — отозвался другой. — Хватай мальца, и поехали. Его ещё в приют надо отвезти.

Грумбол криво усмехнулся, отдавая честь, кивнул. Затем наклонился над Всебором и, стараясь показать дружелюбие, улыбнулся. Но его облик внушал только ужас: гнилые щербатые зубы, небритое лицо, страшное синеватое бельмо на левом глазу. Всебор отпрянул, затем вскочил и попытался убежать, но Грумбол схватил его за шиворот и несколько раз встряхнул.

— Не бойся! — проговорил воин. — Мы отвезём тебя в хорошее место. Там тебя накормят.

— Ты не смеешь ко мне прикасаться! — закричал Всебор. — Я князь!

— Кн-я-язь!? — протянул Грумбол. — Тогда скажи мне щенок, почему от тебе несёт кошачьей мочой, а не цветами.

Такого унижения Всебор ещё никогда не испытывал. Грумбол тряс его за шиворот и смеялся. Смеялись и его товарищи. А зычное эхо от грубого человеческого ржания многократно отражалось от огромных валунов. Жестокие солдаты ему не поверили, да и кто бы поверил.

— «Лучше молчать», — подумал мальчишка.

Это был второй урок, и Всебор усвоил его наотлично.

Глава 2

Пятнадцать лет спустя.

Денёк выдался на славу. Пахло солнцем, тёплый ветер доносил шум морского прибоя. Всебор любил это время. Время надежды, мечтаний, перспектив. Весна наступала неотвратимой поступью, отчего в груди всё замирало от восторга и ожиданий.

Он потянулся. Вытянул ноги, с которых накануне не удосужился даже стянуть ботинки. Осмотрелся по сторонам. В его бедняцкой коморке, как всегда, пахло пылью и углём. Серые унылые стены, висящий на единственном гвозде подоконник, рассохшееся окно, которое зимой приходилось замазывать глиной, драная, невесть с каких времён, занавеска на шнурке и небольшой колченогий столик, подаренный хозяином доходного дома. Вот и вся обстановка.

Впрочем, была ещё кровать, на которой спал Всебор, да топчан дружка, которого выставили за бесконечную задержку оплаты.

— «Неплохо вчера погудели, — подумал Всебор. — Когда ещё такая халява представится?»

Он вспомнил трактир, приземистый зал, где просаживал последние гроши городской сброд и пригоршню золотых вирекрейских нарубов.

— «Чёрт. Везёт же Попрыгунчику на заказы, — Всебор сел на кровати и привычным жестом нащупал за пазухой сокровенный амулет. — Да-а-а! Своих нарубов Попрыгунчику больше не видать. Заблевал всю таверну, да ещё рожу трактирщику начистил, сидит теперь бедолага в цугундере».

Всебор с выдохом вскочил на ноги и подошёл к окну.

Ему снова снился сон — страшное нелепое видение, которое посещало его уже не первую ночь: тихий зовущий голос, говорящий на каком-то странном диалекте, снежное бесконечное поле и руки. Костлявые страшные руки, тянущиеся к горлу.

— Пить надо меньше, — задумчиво процедил он. — Особенно сейчас, когда такие проблемы с работой.

Из окна открывался удручающий вид на старый бедняцкий квартал с его облезлыми покосившимися домами, загаженной брусчаткой и навозными кучами на мостовой. Но за домами виднелась совсем другая картина, там, за городским лесом, возвышалась «Царская гора», с цитаделью и несколькими замками, принадлежавшими знатным родовитым фамилиям.

— «Вот где денежки-то крутятся, — усмехнулся Всебор. — Запустить бы лапу в кошельки этих воротил. Я бы своего не упустил».

Всебор покосился на тарелку где обычно лежали сухари, забрал последний и тихонько, чтобы не столкнуться с хозяином, выскользнул из коморки.

По правде говоря, он и сам уже как месяц задерживал с оплатой. Но папаша Круст, добрый пропойца-толстяк, страдал забывчивостью и Всебор частенько этим пользовался. Умельцу ничего не стоило внушить старому алкоголику, что оплата была внесена вовремя, и нужно только посмотреть в амбарной книге, чтобы убедиться в его правоте. А книга такая толстая, и стоит ли тратить время на поиск?

— «Ладно! Если к вечеру насшибаю какой мелочи, отдам старику».

Он вышел на улицу, огляделся. В квартале бродяг народ просыпался рано. Кто-то тащился на работу, другие уже трудились, но основная масса дожидалась полудня, когда на площади раздавали бесплатный хлеб, и можно было посмотреть на очередную казнь.

Всебор подошёл к конским поилкам, зачерпнул воды и напился. Чёрствый сухарь никак не лез в горло.

— Эй! Толмач-недоучка, — послышался чей-то насмешливый голос. — Не тебе наливали. Это вода для животных!

Всебор оглянулся. Шагах в пяти от него стоял потёртый долговязый тип: наглая небритая рожа, кривая усмешка, отвратный синяк под глазом.

— Кого это ты назвал недоучкой. Недоучка! — рявкнул Всебор. — Подойти, подойди, я тебе и второе зыркало подсвечу.

Оба зарычали и, поднимая ногами пыль, словно быки устремились друг к другу, но всё закончилось не начавшись. Ни тумаков, ни ругательств. Только залихватский обмен тычками, да пара подзатыльников.

— Какой же ты урод! — усмехаясь, заметил Всебор. — Чёртов Жиль, а я никак не мог вспомнить, где давеча тебя потерял.

— Там где всегда! — отозвался Жиль. — В придорожной канаве. Куда все нехорошие люди ходят по нужде.

— Деньги есть?

— Какого чёрта! — Жиль растянул губы и выставил крупные белые резцы. — С ума спятил, откуда у Жиля деньги?

— Проклятье! — Всебор нахмурился и покачал головой. — Со стариком так нельзя. Мы с тобой неплохие толмачи, но чтобы хорошо зарабатывать, надо знать не только языки. Старик Сейбилен конечно уже давно в отставке, и поиздержался, но прийти к нему с пустыми руками это уж слишком. Лучшего дипломата не было со времён империи, представляешь, какое богатство в его лохматой башке? Мы платим деньги, он посвящает нас в секреты профессии. Взаимный обмен, не так ли?

— Почему ты не стащил у Попрыгунчика вирекрейский наруб? — возмутился Жиль. — Зачем тогда мне подмигивал?