Солнечный поцелуй - Альберта Ванделер

И вот он объявился в Сан-Франциско.

Зачем?

Неужели его цель – «Ньюс»?

Странное дело, Саймон Бертон не предпринял ни малейшей попытки задержать Шеннон. Более того, у нее сложилось впечатление, что он вообще хочет избавиться от нее как можно скорее.

– Да-да, все хорошо. Вы молодец, мисс Ридж. У меня нет никаких замечаний.

С трудом скрывая удивление, Шеннон встала со стула.

– Так я могу идти?

Бертон даже не поднял головы – похоже, у него появились другие заботы.

– Конечно, идите.

– Тогда до понедельника, мистер Бертон?

– Да-да, до понедельника, мисс Ридж. Шеннон поспешно выскользнула за дверь, все еще опасаясь, что в последний момент редактор очнется, выйдет из транса и попросит задержаться, чтобы возобновить скучную, бесперспективную осаду.

Шейлы в кабинете уже не было – она всегда уходила с работы ровно в пять минут шестого, – а потому Шеннон схватила со стула сумку, проверила, выключен ли компьютер, заглянула в ящики стола и вышла в коридор. В тот самый момент, когда дверь захлопнулась и щелкнул замок, в офисе зазвонил телефон.

Возвращаться плохая примета, и Шеннон, поколебавшись, все же направилась к лифту.

Звонили Шеннон много. Те, кому нравилась ее рубрика. Те, кто ее терпеть не мог. Звонили поклонники прежней ведущей Лизы Кранц. Иногда Шеннон приходилось отвечать в день на два или даже три десятка звонков. Некоторые проливались бальзамом на душу, после других хотелось как можно скорее встать под душ. На первых порах было особенно трудно. Шеннон до сих пор помнила звонок некоей особы, обвинившей ее в подкопе под Лизу. Она пыталась оправдываться, но незнакомка только распалялась, и в конце концов Шейла, заметив состояние коллеги, просто выхватила трубку из ее онемевших пальцев и бросила на рычаг.

– Если будешь принимать звонки слишком близко к сердцу, долго не протянешь.

– Боже, ты бы знала, что она мне говорила, какими словами называла… – Шеннон постаралась перевести дух. – И откуда в человеке столько злости?

– Отрицательных эмоций хватает у каждого. Одни не дают им выхода, копят в себе, а потом, когда масса достигает критического уровня, сходят с рельсов и отправляются поправить нервишки в какую-нибудь недешевую клинику. Другие выплескивают негатив на окружающих и живут до ста лет. Так что привыкай.

– Разве можно привыкнуть к такому? Привыкнуть к тому, что на тебя кричат? Оскорбляют?

Шейла с сожалением посмотрела на нее и покачала головой.

– Дорогуша, нравится тебе это или нет, но ты теперь публичный человек со всеми полагающимися статусу плюсами и минусами. Так что или смирись и попытайся не обращать внимания на такие вот всплески, или уходи.

Шеннон помолчала, обдумывая услышанное, потом осторожно спросила:

– А что моя предшественница? С ней тоже такое случалось?

– Лиз вела рубрику четыре года, – спокойно ответила Шейла. – С ней много чего случалось. Лиз – очень откровенный человек и не стеснялась высказывать свое мнение по самым острым проблемам. Иногда ей крепко доставалось. Но не все так плохо. В конце концов, если бы не рубрика, она бы так и не познакомилась со своим нынешним мужем.

– Вот как? Расскажешь?

– Как-нибудь в другой раз.

Постепенно Шеннон выработала свою линию поведения – она научилась распознавать плохие звонки по первым же ноткам голоса абонента и просто отключала внимание. Теперь этот прием она довела почти до автоматизма. Иногда определять характер звонка удавалось еще до того, как она снимала трубку.

Сейчас, идя к лифту и вслушиваясь в удаляющиеся трели, Шеннон чувствовала, что совершила серьезную ошибку, что этот звонок нес некую важную информацию, может быть, даже предупреждение.

Дважды в неделю Шеннон посещала спортзал. Во вторник – аэробика, в пятницу – фехтование. Фехтованием она занялась еще в школе и, перебравшись в Сан-Франциско, не отказалась от давнего увлечения. Конечно, многие предпочитают посвящать пятничный вечер более интересным, на их взгляд, занятиям, но Шеннон, пропустив однажды визит в спортзал, чувствовала себя потом совершенно не в своей тарелке. Вот почему, отправляясь в пятницу на работу, она всегда захватывала с собой спортивный костюм и обувь.

Когда Шеннон вышла из раздевалки, держа в одной руке защитную маску, а в другой рапиру, занятия еще не начались. Несколько членов тренирующейся в этом же зале олимпийской команды делали упражнения на растяжку. Одни отрабатывали защиту, другие наносили удары, делая стремительные выпады. Наблюдая за ними, Шеннон, как всегда, по-хорошему позавидовала людям, сумевшим довести мастерство почти до совершенства.

В этот раз ей почему-то никак не удавалось сосредоточиться. Партнер, Клайв, верзила лет двадцати, из начинающих, очевидно, надеялся победить исключительно за счет силы. Шеннон же хорошо знала, что в фехтовании важно другое: точность, хладнокровие, расчет, стратегия. Тот, кто полагается на силу, становится обычно медлительным и не способным на внезапный маневр.

Отразив очередную, неподготовленную и оттого неудачную атаку противника, Шеннон позволила себе оглядеться. Слева и справа звенели рапиры, слышались короткие, резкие возгласы, практически неотличимые одна от другой фигурки двигались синхронно, ритмично, как заведенные автоматы.

Рассеянность, утрата концентрации в фехтовании всегда наказуемы – рука напрягается, деревенеет, и ритм теряется. Выпад противника достигает цели.

– Есть! – воскликнул Клайв, отыграв очко. Его круглое, рыхлое лицо расползлось под защитной маской в самодовольной улыбке.

Пропущенный укол заставил Шеннон взяться за дело по-настоящему. Ложный маневр, перехват, выпад…

– Проклятье!

В последние минуты Клайв преуспел лишь в том, что поставил ей несколько синяков. Но поражение его не смутило – как-никак два очка для него большой успех, ведь в предыдущих схватках он проигрывал ей всухую.

– Ты отлично фехтуешь. Давно этим занимаешься? – Стащив металлическую маску, Клайв вытер вспотевшее лицо.

– Пятый год.

– О…

Он замялся, не зная, что еще сказать, и Шеннон затаила дыхание. Клайв уже несколько раз приглашал ее поужинать, но она отказывалась, приводя самые разные причины. Судя по напряженным глазам и угрюмому выражению лица, ему надоело натыкаться на стену.

– Ладно, – пробормотал он, избегая встречаться с Шеннон взглядом. – Ты домой?

– Да.

– Ну, пока. До следующей пятницы.

– Пока.

Пожав друг другу руки, они разошлись. Мужчины вроде Клайва никогда не нравились Шеннон. Мало того что плохо фехтует и почти не прогрессирует, так еще и проигрывать не умеет. Типичный неудачник.

Уложив спортивную форму в сумку, она вышла на улицу. Погода в Сан-Франциско может меняться по несколько раз надень, и, если утром светило солнце, это еще не значит, что после полудня небо не затянется пришедшими с океана тучами и прохожим не придется пожалеть об оставленном дома зонтике.