Всё ещё Люблю (СИ) - Андрианова Лидия

Все это время я сижу ни жива ни мертва, стараясь слиться с кожаной обивкой сидений.

Впереди ждёт брачная ночь, о которой без содрогания я даже думать не могу.

— Терпеть не могу свадьбы и лицемерные пожелания счастья, — откинувшись на сиденье и чуть прикрыв глаза, произносит он.

— Можно было просто расписаться, — снова говорю то, что предлагала раньше.

— Не можно! Вавилов не может взять и просто расписаться. Никто не поймет этого. Я публичный человек, от меня ждали шикарной свадьбы. И они ее получили.

Я разумно промолчала. Хозяин — барин.

Вскоре лимузин останавливается возле огромного шикарного особняка.

Выбравшись из машины, я на несколько секунд замираю. Страшно идти внутрь.

— Долго тебя ждать? — недовольно интересуется мой муж.

Первые два шага самые сложные. Потом становится легче. Чему быть, того не миновать. Какой смысл оттягивать неизбежное? Я его жена, логично, что рано или поздно он потребует исполнения супружеского долга.

Внутри особняк не менее шикарен, чем снаружи. Но вся эта роскошь меня не интересует.

Поднявшись за мужем по лестнице на второй этаж, я следую в ту комнату, где ранее скрылся он.

— Раздевайся, — стоит мне только появиться, командует он, расстёгивая при этом рубашку.

Замерев на месте, не могу заставить себя исполнить его приказ.

Внутри все противится этому.

— У тебя проблемы со слухом? Я сказал, раздевайся! — раздраженно повторяет он.

Опустив голову, чтобы скрыть набежавшие слезы, тянусь дрожащими пальцами к завязкам на спине.

Несколько секунд безуспешно пытаюсь их развязать, но выходит, что только запутываю.

— Дай я! — рявкнув, Егор резко поворачивает меня спиной к себе и со злостью дергает за завязки, еще больше их запутывая. — К черту!

Он рычит и толкает меня лицом на кровать.

Вскрикнув от неожиданности, пытаюсь встать, но он надавливает сзади на шею, не позволяя. Потом задирает мое платье и бесцеремонно избавляет меня от белья. Просто варварски разрывает и отбрасывает в сторону.

Я понимаю, что сейчас произойдет, и часто дышу, пытаясь сдержать надвигающуюся истерику.

Не так я себе представляла свой первый раз. Совсем не так…

Согнув мою ногу, Егор пристраивается сзади. Чувствую, что он обнажен, и пугаюсь еще больше.

Снова пытаюсь приподняться, но он сильнее придавливает обратно и резко, без подготовки, входит в меня.

От вспыхнувшей огнем боли кричу и пытаюсь избавиться от того, что ее причиняет.

Но не могу. Егор сильнее. Ему нет дела до моей боли. Он продолжает вколачиваться в меня, до боли сжимая шею и бедро.

Уткнувшись лицом в постель, глотая горькие слезы, молюсь, чтобы это поскорее закончилось.

Скрип кровати, рваное дыхание мужчины, противные мокрые шлепки вызывают тошноту.

Я держусь, пытаюсь отрешиться, унестись мыслями далеко отсюда, но боль, разрывающая низ живота, не дает этого сделать.

Егор начинает ускоряться, еще сильнее входя в меня, будто желает проткнуть насквозь. Стискиваю зубы и стону от боли.

Еще пара движений, и он заканчивает. Выходит из меня, отстраняется, при этом громко хлопнув меня по заду.

— Добро пожаловать во взрослую семейную жизнь, женушка, — с насмешкой говорит он и уходит в ванную.

Я продолжаю лежать. Униженная, растоптанная и сломленная.

Слезы бегут без остановки, в душе обреченность и тоска.

Я сама выбрала такую жизнь. И теперь буду за это платить.

Глава 5

С того дня, когда я стала женой Егора, начался мой персональный ад.

На публике мой муж был святым, внимательным и обаятельным, а дома становился больным мерзавцем, считающим меня своей собственностью, не имеющей прав на неугодные ему чувства.

Со временем я привыкла прятать чувства глубоко в себе. Выстроила вокруг себя стену отчуждения, через которую с каждым годом моему «дорогому» мужу было все сложнее пробиться. Егора это очень злило. А я испытывала злорадное удовлетворение, видя, как он бесится.

Но в самом начале нашего брака я часто плакала.

После первого сексуального опыта я долго сидела на подоконнике, уткнувшись лбом в стекло, и тихо плакала. Мой довольный муж спал, а я не могла себя пересилить и лечь рядом с ним.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Стоило только об этом подумать, как меня сковывал страх. Казалось, что он снова на меня накинется и начнет истязать. Еще один такой раз я бы в ту ночь не вынесла.

Поэтому до самого рассвета просидела на подоконнике без сна, терзаемая мыслями, что все могло быть по-другому, выбери я Кирилла. Первая близость с ним принесла бы мне безграничное счастье, я уверена. Он бы не был со мной груб.

Понимая, что еще немного, и я попросту усну прямо на подоконнике, с трудом слезаю с него, болезненно морщась от режущей боли внизу живота. Между ног все саднит, и мне даже страшно представить, как сильно я там травмирована.

Держась за стены, покидаю спальню и доползаю до ванной, где скрываюсь на ближайшие полчаса. Стаскиваю с себя смятое, заляпанное кровью платье и бросаю на пол. Хочу его сжечь, но такой возможности нет. Очень сомневаюсь, что мой муженёк оценит, если я устрою пожар в его навороченном особняке. Отбрасываю платье ногой в угол, подальше с глаз, и включаю кран в стеклянном душе. Настроив воду, встаю под слегка теплые струи воды и тут же вскрикиваю от того, что между ног начинает зверски щипать. Зажав себе рот, молчаливо глотая слезы, осторожно намыливаю одной рукой тело и моюсь.

Минут через двадцать, когда кожа по ощущению скрипит от чистоты, закрываю кран и выхожу из душа. Большим махровым полотенцем заматываю тело, а тем, что поменьше, волосы.

Покидать ванную комнату страшно, вдруг Егор уже встал. Представать в столь провокационном образе перед ним желания нет от слова «совсем». Но и прятаться тут вечно не выйдет.

Выхожу из ванной и со всей скоростью, на которую способна из-за не проходящей боли, добираюсь до спальни. Где практически сразу, к своему ужасу, сталкиваюсь с бодрым и уже принявшим душ мужем.

Замираю, стиснув в кулаках края полотенца. Внутри все дрожит от страха, хочется позорно сбежать и спрятаться от изучающего взгляда мужа. Но я продолжаю стоять.

— И где же «доброе утро, дорогой муж»? — приподняв бровь, интересуется Егор.

— Доброе утро, — с трудом выталкиваю из горла слова.

Для кого-то оно, может, и доброе, но явно не для меня.

— Поцелуй?

Стою на месте. Не могу, просто не могу найти в себе сил подойти к нему и поцеловать.

— Ладно, я сам, — Егор приближается, отчего мое сердце лихорадочно начинает биться где-то в горле от ужаса, обхватывает меня за талию и напористо целует прямо в губы.

Мой жалобный всхлип он игнорирует.

Закончив терзать мои губы, он издевательски улыбается и произносит, глядя мне в лицо:

— Ты слишком зажата, дорогая. Мужчины любят раскованных страстных женщин. Так что прекращай изображать из себя столб и проявляй инициативу. Иначе я найду, с кем проводить ночи на стороне.

Сказав это, он обходит меня и покидает спальню. Я же облегченно выдыхаю и на трясущихся ногах подхожу к небольшому диванчику и сажусь на него.

Пронесло…

Наверное, Егор думал, что таким образом напугает меня, но все вышло наоборот. Именно в тот самый момент я страстно захотела, чтобы он нашел кого-то на стороне и оставил меня в покое.

И все наши последующие ночи я была безынициативным бревном. Просто лежала с закрытыми глазами и представляла себя в другом месте, пока он усердно трудился.

Егор далеко не сразу потерял надежду раскрыть меня как женщину. Он хотел, чтобы я его желала. И первый год активно требовал с меня супружеский долг. Но потом я забеременела, и угроза выкидыша заставила мужа отказаться от меня. Он хотел ребенка, а я нет. Узнав о беременности, я поначалу хотела сделать аборт. Даже тайно отправилась в частную клинику в надежде, что муж ничего об этом не узнает. Какой же глупой и наивной я была. Он узнал о моей беременности в тот же день. Как и о том, что я хотела сделать аборт.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})