Пустынное пламя - Астрид Бьонрон

водопадом, спадая с хрупких тонких плеч. Прямой нос, слегка пухлые губы и тёмно-синие, почти бездонные глаза покорили посола. Он смотрел на неё и вглядывался в тонкую талию, аккуратные жесты и спокойный взгляд. Она молчала, задумываясь о своем, — и он молчал. Ждал. Ждал, пока королева заговорит с ним. Если же Великая молчала слишком долго, то для её слуг означало, что та не желает говорить. Следовало ждать.

— Я слушаю Вас, уважаемый Долнон. Докладывайте, — наконец сообщила Сиявия спустя некоторое время.

Старик с облегчением тихонько выдохнул, значит, королеве всё-таки интересен доклад. Откашлялся.

— Несколько месяцев назад земли с юга Ниргурии, а если быть точным, то по периметру гор Драконьего Крыла, нас начала мучить сильная засуха — хороших проливных дождей не было уже более года. Моя королева, моя покровительница, послушайте: маленький легкий дождик раз в пару месяцев стало нормой не только для Ко-Мантусов, но и для всей Ниргурии. Я всё понимаю, как и понимает мой господин. Но большая часть наших лесов уже зачахла, и множество растений погибло. Мы так ничего и не можем сделать, — он помолчал с какое-то время и вновь закашлялся. Сиявия махнула своей ручонкой и старику поднесли стакан воды. — Благодарю, моя королева. — Посол сделал большой глоток, смочил горло и продолжил: — Мой господин отправил запрос о помощи эльфам рода дейтрессов, ведь они владеют водной магией, но, как Вы можете понимать, все тщетно. Их король Хайвис фон Крэгг Дейтресский несколько раз уже помогал нам, но все волшебники, отправленные нам в помощь, либо умирали по пути от засухи, либо заболевали Песчаной лихорадкой. Всё-таки, маги воды долго не могут без неё прожить… Мы отправляли запрос в Фондарию, богине Эрас, но ответ все один — “ожидайте”. Чего ожидать? Наши леса гибнут, нашему народу скоро негде будет добывать себе еду и создавать жилье! Мы молим о помощи!

У Долнона за весь его доклад голос то дрожал, то становился тихим и хриплым, то вдруг мужчина находил в себе силы и докладывал громким голосом. На последней фразе он уже перешел на крик и, поняв что кричит на королеву — на какое-то время умолк. Мужчина опустил взгляд в пол и неуверенно переступил с ноги на ногу, будто ему есть, что еще сказать, но не решался продолжить свой доклад. Сегодня в тронном зале собрались все Двенадцать избранных, десница королевы, послы из других стран и послы из соседних земель, а также пара зевак. Но никто из присутствующих не прерывал старца, не отчитывал. Все молча ждали, когда мужчина продолжит свой отчет. Задавать ему вопросы в такой момент было крайне неуважительно, ведь все понимали, что тема засухи в Ниргурии стоит очень остро и каждого жителя беспокоит будущее его страны. Лишь только десница королевы гневно смотрел на Долнона, испепеляя его взглядом.

“Как долго это может продолжаться? Почему именно сейчас всё началось? Почему нет от этого спасения?”

Сиявия стала теребить тонкими пальцами свои серебристые волосы, доходившие ей до поясницы. Сегодня слуги не делали ей никаких замысловатых причёсок и её голову украшала лишь корона из цветов. Сиявия знала, что на ее вопросы нет, не было и скорее всего не будет ответов. Если бы они были, то лучшие умы Ниргурии давно бы уже нашли решение, но за эти пол года омбретры перепробовали, как им казалось, все: от народных средств до забытой древней магии. Однако с каждым разом становилось все только хуже — засуха продолжалась, а на юге стоит угроза образования пустыни.

И даже сегодня стояла достаточно знойная погода.

Снова из дурманов мыслей Сиявию вырвал громкий суровый голос — это прорычал десница.

— Как ты смеешь срывать свой мерзкий голос на Ее Сиятельство! Унизительно! Уму непостижимо, чтобы слуга королевы так ужасно докладывал ситуацию на юге!

У старика дрогнул голос и он, с запинками, старался вымолвить:

— Я не… я бы никогда…

— Десять взмахов кнутом!

Королеве никогда не нравилось, что за любую оплошность, — не важно, на сколько сильно напортачил эльф, — высокостоящие жители страны наказывали нижестоящих. Казалось, они очень любили это дело и некоторые семьи даже поручились воспитывать в младшем поколении нелюбовь к беднякам. Она старалась с этим бороться, но с жизненными устоями, которые существуют веками, не так-то просто справиться. Только к старику начали подходить эльфы, закованные в легкую броню, как королева подняла руку в знак прекращения действий.

— Отставить, сир Кнор, — прощебетала девушка, обращаясь к деснице. — За что Вы собираетесь выпороть несчастного?

— За неуважение к королевской власти, Ваше Сиятельство! — в голосе мужчины слышалось раздражение.

— Это не неуважение, сир Кнор, это отчаяние, — Сиявия горько вздохнула и не ясно было театрально ли или действительно от горя. — Вы хотите выпороть несчастного за то, что он беспокоится за наше королевство, которое умирает от голода и стойкого зноя? Великие! Да если мы к каждому так будем относиться, что же останется от моих подданных? Мало того, что они умирают от солнечных ударов, так Вы ещё хотите выпороть старика? Вот, что унизительно! — Девушка взглянула с яростью на десницу, а после, как не в чем не бывало, обратилась к докладчику: — Продолжайте.

— Моя королева, благодарю Вас за такую милость, — старик оглянулся по сторонам, как бы проверяя, не собираются ли его выпороть и продолжил: — это еще не все, что я хотел бы Вам доложить. Люди на юге голодают. У них нет запасов, что бы пережить зиму, — если она еще будет, — и уже сейчас, таким жарким летом, народ испытывает проблемы с питанием. Мне кажется, что такими темпами скоро пойдет голодный мор. Я понимаю, что не смею просить от Вас большего, но не найдется ли еще зерна?

Королева тяжко вздохнула. Да, действительно, это были печальные вести. Но что и следовало ожидать — за такой дикой засухой всегда следует голод. И, кажется, Сиявия это давно знала. Еще когда засуха только-только начиналась королева уже тогда была готова к таким новостям. Наверное, только поэтому, не было таким большим удивлением весть о голоде народа. А вот для собравшихся Двенадцати избранных Ниргурии эта новость повергла в шок. По залу начал распространятся гул: эльфы бурно обсуждали начавшийся голод и продолжающуюся засуху. Одна лишь королева молчала, а в ее глубокие темно-синие глаза, полные боли и отчаяния, покорно смотрел Долгое. Для Леджи на какое-то время перестало существовать ее окружение — сильный звон в ушах перекрыл говор избранных.

— Наша страна умирает, — тихо произнесла Сиявия и дабы услышать ее, все находящиеся в зале притихли. — Нам,