Код стойкости - Елена Ананьева

В обществе появилось понятие детей так вышкаливать, чтоб занимали все престижные места и приносили семье престиж перед другими. Дети стали дороже. На их обучение нужны были не только деньги, а большие деньги.

Мамой так никто не занимался. Она сама стремилась и пыталась достичь своих высот. Книга «Четвертая высота» о Гуле Королевой стояла на полке как напоминание о самосовершенствовании.

Хотя маму в хореографию не приняли, она пронесла это чувство и внесла его в другие, не менее артистичные занятия. И бесспорно передала стремление дочери. Само имя чего стоит!..

К Надежде в определенный период ворвался в жизнь балет! Вместо гимнастического зала, где она уже приблизилась к ступени юношеской команды мастеров, вместо бревна с криками, когда гимнастка крутит на нем тройное сальто, «Стоять!» Или на брусьях, перелетая с перекладины на перекладину, застывая в воздухе в стойку натянутой стрелой, отбивая себе все, что пригодилось бы в лучшем виде в будущем, не жалея себя, тренируются молодые гимнастки. В полете за рекордами все по плечу! Было бы желание!

Специалисты определили большие шансы в хореографии Нади. Хореография стала любимым предметом в гимнастическом зале. Здесь она познала первые па. Что гимнастика без хореографии! Хоть и спортивная. Но на бревне или на брусьях, на помосте в вольных упражнениях движения и чувства. Выражаемые в них создаются балетом. Передаются им. Страсть к полетам и верчению волчком, огромным зеркалам зала и публике, соревнованиям и вольным упражнениям с программой, насыщенной балетными па. Все это переросло в балет! Так приняли семейное решение: «Направление – балет! Идти туда! И стоять!..»

Балет с полетами во сне и наяву.

И падениями.

Балет с арабесками, падебасками, батманами, большим и малым жете, фуэте…

Балет с болью растяжки и вытягивания подъема.

С «рюмочкой» – талии, «хвостиками», втянутыми до изнеможения, до стенки спины, с голодной, но сильной, растительной диетой.

Балет ежедневно, разве в отличие от гимнастики с каникулами, – и фигурки оттачиваются статуэтками на показ. А кровавые мозоли и набитые пятки, выпирающие из обычных туфелек Золушек, незаметны. Будущее! Вот что главное! Ради него столько тренировок. Дай Бог, чтоб часть из тренируемого понадобилась. А с другой стороны, все нужно. Куда ж оно денется?! Все есть в памяти и в умениях. Даже памяти ладоней или пальцев, ног и всего корпуса отточенного, мускулистого, жилистого тела.

Засыпая, перебирая названия балетных па, записанных поначалу в тонкую тетрадку, позиции ног, непреложно, ступни расставлены параллельно, на расстоянии ступни, правая впереди левой, повернута вправо, и наоборот, и так все позиции наперечет, большой батман и малый, и пока не слипнутся веки, просить:

«Дорогой Бог! Как хочется, чтоб скорее все получилось. Дай мне скорее возможность осилить такую сложную программу. Не дай упасть или повредить что-то. Ведь мне столькому хочется научиться. Стать, как великие балерины! Не случайно, возможно, я – тезка Надежды Павловой. А Анна Павлова, звезда первой величины! Балет зародился четыре столетия назад в Италии. И первая постановка длилась пять часов, но все сидели завороженными, переживая столь возвышенные чувства, переданные в композициях из мозаики первых балетных па. Об этом уже рассказывали на уроке истории балета. Как интересно! Как хочется стать балериной. Настоящей. Танцевать так, как Надежда. Ведь фамилия и имя обязывают… Будто специально дали мне ее от рождения…»

Утром Наденька просыпалась с желанием скорее дождаться спаренного урока балета. Для этого еще нужно было после школы выбраться из отдалённого района, куда семья переехала вскоре из центра города, таковы обстоятельства приключились, ехать на рафике или трамвае, если он придет, пару раз в час, наверное, в сопровождении взрослых. Всё оборачивалось трудностями, но их помогали решать немногочисленные, свободные в это время члены семьи.

Несколько часов приходилось ждать, но все чувствовали причастность к выдающемуся процессу выращивания балерины. Казалось, лучшего образа и предназначения утонченной, вытянутой барби, длинноногой, с выпуклым широким лбом аккуратной головки, персиковой кожей, гармонирующей с цвета морской волны глазами и темными шеронстоуновскими крыльями бровей вразлет над точеным, курносеньким носиком, девчушке и не придумаешь… И столь же аккуратненькой и точеной фигуркой тезки Надежды Павловой. Все были просто уверены – растёт будущая балерина.

Как все происходит в жизни. Будто случайно, но во всем есть своя закономерность. Возможно, она поддерживается изнутри желаниями, отображаемыми в раскладе звезд. Наденьку отобрали вначале тренеры по гимнастике еще из детского сада в пять лет, а затем приняли в многочисленном, но не таком уже огромном, как раньше, конкурсе в государственную, престижнейшую балетную школу. В то время уже многие поняли, что при такой степени вкалывания, столь малые деньги получать во времена перестройки, когда все кооперативщики загребали на пластмассках и набивали «деревянными» деньгами карманы, хоть и престижно, но не столь разумно. Престиж в кастрюлю не положишь. Говорили тогда. Что такое престиж?! Эти понятия – престиж, честь, совесть уходили на второй план в перестроечном обществе гласности и демократии. А на поверку, в обществе, где стало царить беззаконие, впоследствии переросшее в беспредел противопоставить этому идеи не было. Ей предлагали те, кто более ушлый: разве что в модели бы подалась между тем! Смотри какая! Тебе в модельном бизнесе цены бы не было. Ты же настоящая модель! И зарабатывать будешь, не так как эти балерины с угробленным детством и юностью, да и всею жизнью, когда мечтаешь добраться только до домашних тапочек!

Но между… – просвета не было и сомнений никаких. Только балет!

Ее никто переубедить не мог. Позже пришли книги. И любимыми стали книги о балете Нади Павловой «Путь в большой балет», потом «Тем, кто любит балет». Полная тезка и это поддерживало мечту…

Она даже позже достала книгу известного хореографа Мессерера «Танец. Мысль. Время», которую Сильва Вальтер порекомендовала прочесть всем. Надя достала эту книгу и проглотила ее за несколько ночей. Без духовной подготовки трудно столкнуть с места тонкое и трудоемкое мастерство пластики своего тела. Без развития духовности балерина будет мертва. Ей никто не поверит.

Полет! Вращение! Фуэте!

«Фуэте, девочки, внимание, смотрите, запоминайте, во время поворота голова остается на месте, поворот, головка остается на месте, смотреть вперед, а тело вращается, как волчок, по инерции, голова неподвижна и смотрит вперед… так, правильно, нет, еще раз, пробуем и повторяем! Пошли!» Хлопок с ладоши! Идет обычная репетиция, о ней столько раз вспоминается где бы то ни было.

«Пусть будет, что будет, только балет», – думала, подрастая в движении, Надежда. Она, крещенная другой бабушкой, златовлаской Василисой, хирургом, которая рано умерла, после нескольких операций и дедушкой Павлом, старшим механиком на больших сухогрузах, в маленькой церквушке на Старопортофранковской у отца Григория. Она хранит их иконку и часто разговаривает к ней с просьбами и очищением души. Ей необходимо было обращаться к нему. Ни маме, ни сестрам, ни брату Ярославу Мудрому, как его не случайно называли, потому был многим и во многом арбитром, не скажешь и не поделишься сокровенным.

Хотя близкие понимали ее хорошо, с сестрами было просто чудесно. Все видели ее балериной.

– Надежда, ты прирожденная балерина, глядь какая тонкая и высокая, невроку, вымахала уже. Балерины есть и высокие, это точно.

– Нравится? – интересовалась обычно мамина подруга. Одобряла выбор будущей профессии. Конечно, Надя без балета жизнь свою не представляла. Ее так мотивировали изначально…

В «Лебедином озере», «Спящей красавице» или в «Эсмеральде» – одно имя балета приводит в дрожь. От одного звука рождаются образы и влияют на самые потаенные эмоции.

Со второго класса хореографической школы дети уже участвуют в проходках в «Щелкунчике» и на сцене знаменитого Одесского театра оперы и балета, заходит в вены сила любви и грации тонкого искусства.

И хотя чуть позже труппа артистов одесского балета вышла на авансцену и обратилась к присутствующим с адресом для принятия срочных мер: «Мы тоже люди. Мы хотим есть, нам холодно, здесь в знаменитом театре невозможно ни репетировать, ни выступать! Нет никаких условий для нормальной жизни и условий труда!» – все по большому счету осталось, как было.

Сменив руководство, все остались на своих местах. Периодические битвы в театральных и балетных коллективах ни для кого не секрет. Но призванные свыше служить Мельпомене остаются на своих постах.

Искусство, а тем более балет, требует жертв!

И расцветает огненный цветок страсти! Вертится колесо удачи героев. Стук пуантов об обшивку сцены, огни софитов, залы когда полные, а когда и полупустые, и остается прямо стоящей голова в вихре фуэте, сколько: считаем, раз-два-пять- десять-двадцать-тридцать!.. Кто больше.