Доверься, он твой - Вера Копейко

Для Катерины есть только одно лекарство — то, которым она занимается. Вот-вот его признают официально. Может быть, потому она так расслабилась в "бычке", что ее жизнь скоро переменится. Она тренировалась: каково это — освободиться от напряжения, довериться другому…

Усмехнулась, провела рукой по волосам. Вчера подстриглась, попросила покороче, чтобы полгода не думать о прическе. С прямыми плечами, на которых теперь не болтались волосы, Катерина походила на мальчика с египетской фрески.

Она пристально осмотрела вещи на вешалках. Свободно, не то что в шкафу у матери. Мать говорила, что всякий раз, покупая не то, за чем пошла, она чувствует, как молодеет.

— Трезвость, моя дорогая, показатель возраста более явный, чем помятость лица. — Она смеялась, глядя в лицо дочери, на котором возникало сомнение. — Да-да, спонтанность поступков — бесспорный признак молодости. — Что ж, в таком случае она, Катерина, древняя старушка, не важно, что ей нет тридцати.

Она тронула подол черной юбки из тонкой шерсти. Потом вынула ее из шкафа, покрутила перед собой. Обыкновенная, но линии — глаз не оторвешь. Приложила к себе: единственный недостаток — широковата в поясе. Но это наследственное. Мать рассказывала, что прабабушка носила корсет, а результат в роду остается надолго. От корсета фигура становится похожа на песочные часы — ребра поднимаются выше, талия становится уже. На самом деле им с матерью кое-что досталось от прошлого — фигура, похожая на песочные часы. Без корсетов женская фигура оплывает и если напоминает часы, то не песочные, а напольные, ровные сверху донизу.

К юбке она наденет пиджак. Этот. Катерина, не отпуская от себя юбку, тронула зеленовато-серый рукав. Когда она купила его, мать фыркнула:

— Во времена моей молодости такую ткань уже носили. Называлась "кружевница".

Катерине это название напоминало лишь об американской мелодраме. Старый фильм "Кружевница" привозила к ним на дачу Светлана Полякова, коллега не по работе, но по теме.

Под пиджак она наденет бледно-зеленый топик. Ну а туфли — черные лодочки.

Катерина быстро повесила юбку в шкаф, захлопнула дверцу, повернула ключ, чтобы ослабший от времени замок не раскрылся сам собой. Привычно обласкала взглядом дерево, инкрустированное темным орехом.

Скрестив руки на груди, прошла к окну. Как там — все еще снег? Внизу был привычный двор, но сейчас она видела не его, а другой. Тот, который остался на Кадашевской набережной, на который смотрели их окна в трехэтажном кирпичном доме. В нем дали квартиру дяде Мише после войны. Отдельную, что означало высокую оценку его геологических заслуг. Да еще с телефоном. Мать рассказывала, как все бегали к ним звонить. Не отказывали никому. Во дворе стояла школа, в которой Катерина начала учиться.

Завтра она снова окажется на Кадашевской набережной. Только в другом доме. Может быть, еще и поэтому ее влекло к Вадиму? Как к земляку? На самом деле они вышли из одного пространства, в котором Третьяковка, старинная церковь, Водоотводный канал… Если идти дальше, по набережной, дойдешь до "стрелки". Мать рассказывала, как дядя Миша отвел ее туда, в секцию гребли. Мать махала веслами довольно лихо.

Новую квартиру на Юго-Западе, куда их переселили, дядя Миша не любил.

— Аномалии, конечно, здесь нет. Но называть это местом силы тоже нельзя, — говорил он.

Эти слова для непосвященных мало что значили, но для тех, кто знал, о чем он говорит, — настоящий приговор.

Дядя Миша всю жизнь составлял карту аномальных и сакральных зон, или, как их еще называют, мест силы. Его карта по сей день лежит в планшете, который сладковато пахнет старой кожей. С ним он обошел пешком Урал и Сибирь. Катерина давно собиралась открыть ее, рассмотреть ее как следует. Но нет свободной минуты.

Бывая в квартире Вадима, из окон она видела краешек своего школьного двора, теперь там гимназия, престижная, если судить по ухоженному газону и машинам, на которых привозят детей по утрам. Она видела это не однажды. Катерина улыбнулась.

Трехэтажный дом, который был и остается домом ее детства, после их переезда превратился в офисное здание. У подъезда, где в прежние времена она ставила велосипед, прислоняя его к углу сарая, теперь парковались "лексусы", "мерседесы", "вольво". Это им теперь светят кремлевские маковки.

Из окна Вадимова кабинета видна Болотная площадь со скульптурами ужасов. Катерина заметила, что он держит штору в этой комнате задернутой. Не спросила почему — и так ясно. Разве приятно смотреть на железных уродцев?

Так что же, спросила она себя, завтра она сдастся наконец полноценному воскресенью? Настоящему выходному?

Ну да, если наступит завтра, — откуда-то из глубины возникло название еще одного старого фильма. Тоже американского и тоже дачного. Он точно так и назывался — "Если наступит завтра". Тоже от коллеги по теме — Светланы.

Катерина поморщилась: не понравилось, что именно это название выплыло из неведомых глубин. Она попыталась присыпать его чем-то… Но не вышло. Более того, имя "Светлана" сейчас неприятно зацепило ее. Она снова почувствовала тревогу, от которой, казалось, она уже освободилась.

"Да куда денется это завтра?" — одернула она себя. Оно наступит, обязательно, ее завтра.

2

"Она ведет себя как девочка", — усмехнулся Вадим. Он стоял на эскалаторе, спускаясь в метро, разглядывал тех, кто поднимался навстречу. Даже юная вострушка с хвостом на затылке, которая сверкнула глазами в его сторону, кажется намного старше ее. Как смотрит… Не потому, что увидела в нем подходящий объект, она отрабатывает прием. Как борцы на ковре или боксеры на ринге. Катерина наверняка ничего такого не делала. Никогда.

Хвостатая девчонка укатила вверх, из земных глубин поднимались другие соотечественники. Сосредоточенные, хмурые лица теток, давно забывших про блеск в глазах, если он не от ярости. На них Катерина не похожа и никогда не будет.

Она всегда будет похожа только на себя, и она ему нравится такая. Хотя, если честно, он устал. Ну сколько можно отказываться? Он предлагает ей себя! Насовсем! Разве это не самый разумный, не самый заманчивый вариант, который взрослый мужчина предлагает взрослой женщине? Он чего-то не понимает? Почему Катерина Веселова не кидается ему на шею с воплем благодарности? Не кричит: "Возьми, возьми мои проблемы вместе со мной! Мои заботы станут твоими!" А она только морщится и отвечает: "У каждого своя ноша. Когда донесу, тогда поговорим".

Почему он хочет соединиться с ней? Не только же потому, что она будет в его постели каждую ночь. Дело в другом — он нашел в ней что-то, чего не хочет потерять. У него уже была жена, были женщины. Расставался с ними и не мог понять почему.