Уходят не простившись (Русский десант на Майорку - 2) - Элла Никольская

Озеро это между Малаховкой и Удельной Паша Пальников знал отлично, бывал там не раз. Длинное, узкое, расстояние между берегами невелико, дно чистое, песчаное, насчет глубины точно он не знал. Может, где посередине и глубоко, но в жаркий день на обоих берегах народу, что мух на липучке, и лодки снуют во всех направлениях. Это уметь надо утонуть в таком месте. Тонут, однако, довольно часто - пьяные, как правило.

- Она что, плавать не умела или поддала крепко? И почему не вытащили? Людное такое место...

Он представил себе: черный "мерседес" метрах в ста от берега, под деревьями, ближе там не подъедешь, берег изрыт мелкими овражками. Небольшая, но теплая компания - таких немало, конечно, было в тот жаркий день у воды. Бутылка "абсолюта" на четверых - нет, на троих, тот, что за рулем вряд ли пил. Разве что пиво - но если закуска хорошая, это нормально, не страшно... Выпили, закусили, поговорили...

- Нет, она плавала неплохо. И выпила не особенно. Это все Борька. Начал её попрекать любовником: что, мол, за чужой славой гоняешься да за чужими деньгами, возомнила о себе, размечталась, а на себя-то глянь... В этом роде, пообиднее старался задеть.

- Они же договорились!

- Трезвые договорились, а тут Борис вдруг разошелся. Они вдвоем водку прикончили, я только пиво, Гриша вовсе не пил. Борька вообще-то неплохой парень и Мирку любит. Потом знаешь как бился, плакал, казнился, что виноват. Врачи со скорой ему укол сделали - мы его успокоить не могли с Гришей. Мы и сами-то...

Картина, нарисованная воображением старшего следователя, приобретала все более четкие контуры. Одна супружеская пара повздорила. Вторая - Лиза с Григорием - забралась в машину ("Чего нам их слушать, пусть сами разбираются"), там удобнее обсудить собственные проблемы, а, может, решили помириться самым старым и самым верным способом. Хотя люди кругом, вряд ли, - подумал Паша, иcпытывая отчетливо неприятное чувство, - Ревную, что ли? Да не так уж она мне и нравится, эта Лиза, больно самоуверенна...

- Окна в машине открыли, чтобы ветерок, - как бы отвечая на невысказанные его сомнения, сказала Лиза. "Ну с открытыми-то окнами не пообнимаешься" - успокоился Павел.

Итак, они сидели в машине с открытыми окнами и разговаривали... Вторая пара продолжала шумно выяснять отношения. Поэтому Лиза не удивилась, увидев, что Мира бежит стремглав к берегу, а Борис за ней, с криком: "Миранда, не дури, вернись сейчас же, я кому говорю!"

- Так она топиться, может, побежала?

- Да ты что, такие ссоры каждый день у них... Она его не послушалась, добежала до пологого места, где песок - и в воду! А Борис за ней в воду не полез, к нам пришел в машину, злой такой, жаловался, что жизни не стало никакой, пусть уж к любовнику уходит или остается, одно из двух, а ему надоело.

Тут как раз дождь начался, понял Павел из дальнейшего рассказа. Вроде и туч не было. а загрохотало с ясного неба, ливануло сильно - народ из воды на берег побежал, никому ни до кого, каждый сам за себя, спасайся, кто может. Те, что в машине сидели, спохватились: да где же она, купальщица наша сумасшедшая? Сначала Борис к берегу кинулся, потом и Лиза с бой-френдом. Никого на воде, ни одной головы - только пузыри пляшут... Вот они, пузыри, о которых вчера она вспомнила. Всплыли.

Была ещё надежда, что Мира впопыхах не на тот берег вылезла - объехали на машине все озеро дважды, потом уж к спасателям. Вытащили утопленницу часа через три - это ещё быстро нашли. К тому времени пляжи опустели, дождь всех разогнал. Машины расползлись, как жуки, пробираясь к шоссе, один только черный "мерседес" сиротливо прикорнул под деревьями.

Павел представил себе отчетливо двоих мужчин и женщину, ожидающих в машине, - или под дождем стояли, не замечая его, в страхе и тревоге, все уже поняв? Представил нетрезвых, матерящихся, деньги вымогающих спасателей: "А чего мы, каторжные, что ли? Рабочий день кончился." Заплатил, конечно, "бой-френд".

Чтобы отвлечься от этого несимпатичного персонажа драмы, Павел спросил:

- Борис точно за ней в воду не входил? Сразу к вам пришел?

- Не сразу. Покричал ещё с берега: Мирка, вылезай!

- Стало быть, он её утопить не мог, хотя мотив у него был определенно. Версию о самоубийстве ты тоже отметаешь. По всему видно - несчастный случай.

- Конечно, - подтвердила Лиза, - По-другому никто и не думает.

- Не скажи, - задумчиво протянул Павел. - Тут в связи с убийством этим я решил посмотреть материалы вскрытия Дорфман. Я тебе уже вчера сказал как-то они могут быть связаны, эти две смерти. Да тем более в первом деле насчет Станишевской - и ухватиться не за что.

- Ну и что в материалах вскрытия? - Лизины глаза расширились от изумления, - Что там, чего я не знаю? Я ж там была...

- Да все, как ты рассказываешь. Покойница перед тем как утонуть, ела и пила, причем изрядно. Высокий процент алкоголя в крови - пьяные, как ты знаешь, на воде всегда группа риска. Но вот на обеих лодыжках патологоанатом отметил гематомы - синяки, стало быть. Будто кто-то её крепко за ноги ухватил...

- А-а! - воскликнула Лиза, - Вспомнила! Это Борис. Они возились так, шутя, он норовил с неё цепочку снять.

- Цепочку?

- Ну да, золотую цепочку, Юрочка-страдатель из прошлой загранпоездки ей привез, специально на ногу, видел такие? Мирка в первый раз её нацепила, Борьке не понравилось... С этого они скандалить и начали, а так все шло нормально...

- Так снял он цепочку? В описи её нет.

- Патологоанатом украл... Извини, пошутила. У Бориса я её не видела. Господи, неужели её из-за цепочки паршивой утопили? Польстился кто-то... У нас там на озере всегда шпаны полно. Паш, пошли отсюда, проводишь меня до вокзала. Я поздно не возвращаюсь, боюсь вечерних электричек...

Домой Павел вернулся засветло. Предложил было Лизе проводить её до Удельной, но та ответила неожиданно грубо:

- Этого ещё не хватало!

Весь Пашин энтузиазм разом пропал. Ну её к черту! Вы не моего круга, мадемуазель. Деловая знакомая, и никак не более. А все ж обидно.

До поздней ночи проговорили с отцом и дядей Митей - тот все чаще задерживался у них по вечерам, иной раз и ночевать оставался. Отец, впрочем, скоро отключился - сказал, что на него профессиональные их беседы тоску наводят. Сел перед телевизором. Посмеивался раньше над мамой, над её пристрастием к "Санта Барбаре", а теперь сам смотрит.

Зато дядя Митя, отставной сыщик, услышав Пашин рассказ, так и завелся;

- А ну давай, давай! На озере, говоришь, средь бела дня... И ту тоже средь бела дня. Нет, просто так не бывает, чтобы и жену, и подругу на одной неделе Бог прибрал, что-то тут есть, Павел Севыч. Эк не повезло мужику, правда? А может, наоборот, и повезло: его счастье, что алиби у него железное, стальное прямо. Сейшельские острова - это хоть в нашем полушарии, или в южном? Ты все ж проверь, какие отношения у него были с той и с другой. И мотивы прощупай. Имущественные, к примеру, - наследство, может, какое? Сейчас это в моду вошло - за квартиру убивать, за дачу, за машину, всякое такое. За что хошь на тот свет отправят.

- Дядя Митя, да ведь сам говоришь - у него алиби.

- А про заказные убийства слыхал?

- Ну, то совсем другое. Люди другие - криминального пошиба, сам знаешь. А это, можно сказать, мирные обыватели.

- Не скажи, Павлуша, не скажи...

Старый сыщик бормотал ещё что-то, нес, по обыкновению, околесицу, но голубенькие выцветшие глазки смотрели - и не видели ничего вокруг, взгляд внутрь обращен. Он всегда так: мыслит вслух, прикидывает, крутит-вертит в голове факты, выстраивает цепочки. И часто получается у него нечто стройное, логичное, неопровержимое. От Бога сыщик, если может быть от Бога такая профессия - людей ловить.

Павел давно изучил эту его манеру. Ему вообще всегда, с самого детства нравился вздорный, с виду простоватый, но очень даже себе на уме дядя Митя, Коньков-Дойл, так отец его когда-то прозвал. И родители недаром любили и привечали не шибко деликатного, подчас надоедливого и утомительного знакомца: ценили его искреннюю к ним привязанность, всегдашнюю готовность помочь. А мама жалела его - раз человек так к чужой семье прибился, значит, в своей нелады. Словоохотливый Коньков, впрочем, никогда на эту тему не распространялся. Известно было - жена, дочь, у дочки муж - шведский коммерсант и двое мальчишек-близнецов. Какую роль в этом семействе исполнял сам Коньков, судить было трудно...

Когда Паша закончил школу с серебряной медалью, маленький семейный совет, с участием того же Конькова, постановил: штурмовать отличнику юридический, поскольку ни к отцовским инженерным занятиям, ни к чему другому тот склонности не обнаружил. Отец, разумеется имел ввиду адвокатуру - занятие почтенное и высокооплачиваемое. Паша же, переглянувшись с Коньковым, вытащил тихонько из кармана и показал ему пеструю обложку очередного романа о Перри Мейсоне, он вечно таскал в карманах затрепанные разномастные покет-буки, заверяя родителей, будто подобное чтение - лучший способ выучить английский.