Ген Истины - Майра

Алсвейг и Гудерлинк направились сразу к регистрационному отсеку. Их флайер стартовал через четверть часа, громоздкого багажа при них не было, но приятели не могли чувствовать себя спокойно. Втайне каждый ощущал, как сменяются цифры на невидимом хронометре. По расчетам Алсвейга, у них оставалось чуть больше двадцати одного часа. Учитывая возможные задержки и неполадки в пути, это было немного.

В ту минуту, когда Гудерлинк приложил ладонь к прохладной металлической плате, чтобы автомат считал его личный код, он заметил невдалеке троих людей, и они ему не понравились. В них, на первый взгляд, не было ничего подозрительного – кроме целенаправленности, с которой они продвигались к нему и Алсвейгу.

– Франк! – прошипел Гудерлинк и стрельнул глазами в их сторону. Алсвейг, поняв, напрягся. Двери пропускной камеры перед Гудерлинком с тихим шипением поехали в стороны, писатель шагнул в прохладный сумрак и почти сразу услышал резкий писк тревоги по соседству: у Франка что-то не ладилось, система отказывалась его пропустить! Гудерлинк растеряно повернулся, мозг его, как разрозненные кадры, фиксировал происходящее по ту сторону закрывающихся дверей: троих незнакомцев, уже откровенно бегущих к ним, блик на пластиковой стене от детектора, остервенело мигающего красным, фигуру Алсвейга, которая стремительно заслонила все остальное. Писателя отбросило в сторону, двери пропускника недовольно вздохнули и поехали обратно, не давая перегруженной камере закрыться. Алсвейг, бывший уже рядом с Гудерлинком, повернулся к выходу. Тут же что-то громко и зловеще зашипело, где-то с жалким звоном посыпалось битое стекло. Незнакомый голос в зале крикнул: "Берегись! У них праттеры!" Алсвейг, резко разернувшись, ударил ногой в стену за спиной писателя, стена охнула, разломилась посередине, ее половинки чуть разъехались и замерли.

– Открой их, Томаш! – крикнул Алсвейг, отворачиваясь. Снова что-то зашипело, и сквозь вой сигнала тревоги было слышно, как кто-то опять закричал, теперь уже от боли.

Гудерлинк изо всех сил пнул замершие двери. Никакого эффекта. Заряд из чужого праттера прожег и сбил с него шляпу и чуть опалил волосы на макушке. Он бил и бил в двери, они едва поддавались, потом Алсвейг толкнул его сзади, и приятели каким-то чудом протиснулись один за другим в образовавшуюся щель. Франк опять ткул Гудерлинка в спину, так что тот упал, и на него посыпались осколки ламп, разбитых выстрелами из вакуумных пистолетов. Кто-то бежал навстречу, они не успели разобрать, женщина или мужчина, потому что человек был одет в форменный комбинезон, а в следующее мгновение шальной заряд преследователей снес ему полголовы.

– Туда! – журналист махнул рукой и потянул Гудерлинка к эскалаторам, медленно ползущим вверх – на уровень, с которого стартовали осмофлайеры. Обернувшись, писатель увидел, как преследователи, миновав идентификационный контроль, спешат за ними. Жест Алсвейга не остался незамеченным.

– Они догонят нас на эскалаторе! – в отчаянии выдохнул Гудердинк. Алсвейг не ответил. Еще секунда – и они смешались с толпой, спешившей на верхний уровень.

Ряды фигурных колонн из прозрачного пластика разделяли движущиеся лестницы и людские потоки, льющиеся вверх и вниз. Колонны тянулись, подобно огромным сталагмитам, к далекому потолку, но, кажется, так и не достигали его. Писателю никогда не приходилось рассматривать их вблизи, а издалека расстояния между ними казались такими узкими, что пройти там мог разве что ребенок. Если бы у Гудерлинка было время, он изумился бы, обнаружив, что сам перебрался на другую сторону таким образом. Но Алсвейг не дал ему ни секунды на удивление. Они нырнули в толпу. Теперь людской поток относил их все дальше от эскалатора – к платформам поездов.

– Быстрее! – Алсвейг был рядом и снова тянул друга за собой.

– Но флайер…

– Нас там будут ждать. Теперь у нас нет выбора – остается только поезд. Тот, который в шестнадцатом туннеле, идет в подходящем направлении. Ничего лучшего в ближайшие сорок минут не будет.

Приятели нырнули в туннель, где ждал поезд. Он еще не собирался отходить, и Гудерлинк болезненно затосковал, сразу потеряв надежду на то, что удастся оторваться от погони. Друзья стремительно шагали вдоль состава. Людей на платформе почти не было: из-за начавшейся недавно войны желающих ехать в том направлении оказалось немного. Никто пока не бежал за двоими приятелями и не стрелял им вслед, но было совершенно понятно, что счет идет на минуты.

– Мы должны ехать! – выдохнул Алсвейг. – Здесь у нас шансов нет. Смотри!

Впереди появились две фигуры в форменных комбинезонах. Они были еще далеко и вряд ли могли толком рассмотреть писателя и журналиста, но быстро приближались. Может статься, преследователи еще искали двоих друзей наверху, но также возможно было, что уже весь служебный корпус осмопорта поднят по тревоге…

– В вагон, скорее! Слава Богу, уже отправление! Раз им не пришло в голову отключить автоматику сейчас, то они не отключат ее до остановки в Абенде… Если, конечно, не решат угробить всех пассажиров.

Гудерлинк подумал, что в мире, где от бомб и вырвавшихся из лабораторий вирусов каждый день гибнут сотни и тысячи, вряд ли кого-то остановит крушение одного-единственного подземного поезда, но промолчал.

Они вошли в вагон, стараясь не суетиться и не привлекать внимания. Двери за ними закрылись, едва не прищемив Гудерлинку рукав куртки. Это был самый дешевый вагон, не разделенный на секции. Гудерлинк, который неплохо зарабатывал своим ремеслом, никогда раньше в таких не ездил. Он не любил чужих взглядов, посторонних людей, то и дело ходящих мимо, прикосновений чужих сумок или одежды. К счастью, этот вагон был почти пуст, только в дальнем его конце сидели немолодые мужчина и женщина, очень похожие друг на друга, – видимо, брат и сестра. Гудерлинк отметил это машинально, и тут же поймал себя на том, что мысли уже сами несутся вскачь, услужливо разворачивая перед ним придуманную историю этих двоих… Проклятая писательская привычка, которая любой живой кусочек реальности готова вывернуть наизнанку и превратить в часть очередного невероятного вымысла!

Приятели добрались до середины вагона и сели спиной к двум другим пассажирам. Писатель заметил, что Алсвейг устроился так, что фигуры брата и сестры отражались в темной, блестящей поверхности табло, которое показывало время прибытия на промежуточные станции. Поезд набирал скорость, боковая вибрация почти исчезла, в движении нарастала стальная целеустремленность. Еще несколько минут – и будет казаться, что ты летишь неизвестно куда в чудовищном снаряде, посланном из ствола гигантского орудия… Алсвейг что-то говорил, и Гудерлинк с усилием вырвался из своих фантазий, чтобы его услышать.